Тема 5.
Правовое положение населения Московской Руси ( XIV – XVII вв.)

Вопросы:

1. Формирование служилого сословии: бояре и аристократия, дворянство.
2. Купечество и посадское население. Государственная политика па формированию «третьего сословия».
3. Категории крестьянства. Оформление крепостного права.
4. Изменения в правовом статусе холопов.

Класс феодалов и служилое сословие – для XV – XVI вв. – синонимы. Представители этого класса служили на военной, придворной и приказной службе. Высший слой его составляли родовитые боярские фамилии и удельные князья, утратившие самостоятельность и перешедшие на службу к московскому князю. «Княжата» и бояре составляли высшую военную и гражданскую администрацию (в составе Боярской думы, во главе «путей» и приказов, на других высших должностях). Первоначально они служили ещё по договору и пользовались правом перехода от одного князя к другому. Принцип свободы выбора сюзерена формулировался так: «А боярам и слугам межи пас (князей) вольным коля», и «кто которому князю служит, где бы ни жил, а поехати ему с тем князем, которому служит».

Однако это право свободного перехода постепенно стало ограничиваться, а при Иване III было уничтожено совсем, хотя формально боярская служба московскому государю продолжала оставаться добровольной. Но московский князь ввел своего рода «крепость», беря с бояр «крестоцеловальные» записи о непереходе, подтвержденные значительным количеством поручителей, а отъезд за рубеж (в Литву, например) стал рассматривать как государственную измену. Уложение о службе 1556 г. закрепило обязанность военной службы с определенного числа земель, сравняв в этом боярскую аристократию и дворянство. Именно земельные владения на праве собственности – вотчины – составляли основу экономического и политического могущества боярской аристократии. Эти земли пользовались правом отчуждения любыми способами: продажи, дарения, заклада, передачи по наследству и пр.

Формирование отношений подданства между феодальной знатью и московским государем породило лестницу чинов, которыми жаловалась аристократия. Высшим был чин боярина введенного, затем окольничьего, затем шли дворцовые чины. Эти чины не передавались по наследству и могли сохраняться в роде только в результате продолжения службы. Источники знают также редкие случаи приобретения боярского звания простыми людьми, пробившимися вверх но служебной лестнице либо в силу своих особых дарований, либо в силу богатства.

Поскольку родовая честь зависела от служебной и знатные титулы не всегда являлись основанием для высокого чина, в московском государственном праве сложилась исключительная особенность, его отличавшая. Это местничество — соперничество знатных родов в борьбе за высшие чины и звания, за право быть старшим по службе. Согласно местничеству знатные фамилии располагались на ступенях иерархической лестницы в таком порядке: наверху потомки русских князей из рода Рюрика, за ними – Гедиминовичи, далее – потомки крупных удельных князей, затем потомки старых московских бояр, далее – потомки мелких удельных князей и т.д. При назначении на должности великие князья должны были руководствоваться родовым старшинством назначаемых лиц, а в случае возникновения споров о старшинстве – искать данные о службе предков в особых книгах (дворцовых, свадебных, пограничных, приказных и др. разрядах).

Рассмотрение местнических споров принадлежало боярам, а решение – царю, который либо признавал притязания на более высокую должность, либо отвергал, объявляя указ «быть без мест» (на время военного похода), либо наказывал «за бесчестье» поднявшего спор. История местничества закончилась в конце XVII в., в ходе военной реформы, проводившейся под руководством В.В. Голицина, когда было принято решение упразднить его. 12 января 1682 г. разрядные книги и другие местнические дела были сожжены в дворцовой печке в присутствии депутатов от Думы и архиереев. Эта акция, нанеся сильный вред исторической науке, сравняла между собой разные категории служилого сословия и окончательно закрепила принцип выслуги в качестве основного принципа организации российского чиновничества.

К другим категориям феодалов принадлежали дети боярские – обедневшие потомки размножившихся боярских родов – и слуги вольные – будущие дворяне, служившие во дворах князей. Их положение определялось не земельным владением, а личной службой. Особую группу среди слуг вольных составляли слуги под дворским, занимавшие дворовые (но в то же время и государственные) должности казначеев, ключников, тиунов, садовников, псарей, бортников и т.п. Они, как и ранее, верстались из холопов. Духовная Василия Дмитриевича так определяла их происхождение: «А кто будет казначеев и тивунов и посельских или кто будет моих дьяков, что будет от мене ведали прибыток ли который, или кто будет у тых женился, те люди не надобе моим детем, дал есмь им волю. Также кто будет моих людей полных, купленных, грамотных (т.е. по грамоте. – Л. и В.Б .), дал есть им свободу». И еще: «А кто моих казначеев или т u вунов или дьяки прибыток мой ведали, или посельски, или ключники или кто из холопов моих купленных ... тех всех пущаю на свободу».

Ещё одним источником поступления на службу в дворянское войско являлись иностранцы и инородцы (в том числе и татары). Значительная часть русских дворянских родов вела свое происхождение от них. Это не удивительно, если учесть, что офицерский состав русской армии в XVII в. формировался в значительной степени из иностранцев: датчан, немцев, итальянцев, ветров, поляков. По подсчетам профессора Загоскина среди русских дворянских родов было 168 происшедших от Рюрика, 233 польско-литовского происхождения, 229 -- западноевропейского, 120 татарского... (из общего числа чуть более 900 родов).

Формировавшийся из указанных источников дворянский слой служилого класса нес свою службу с поместья, которое в отличие от вотчины, давалось во временное пользование.

В течение XVII в., в условиях стирания граней между вотчиной и поместьем, класс феодалов консолидируется, возникает понятие корпоративной замкнутости, в 1675 г. запрещается ввод в дворянство посадских людей и крестьян. Дворянство становится главной силой в государственном аппарате и на военной службе.

Уже к XV в. русские города, пострадавшие от ордынского нашествия, восстановили свое былое значение, расстроились и окрепли, в них развивались ремесла и торговля, строились и украшались дворцы и храмы. Городское население, занимавшееся ремеслом и мелкой торговлей, жило на посаде (на улицах и в слободах, чаще всего объединявших специалистов одной профессии – гончаров, сапожников, бронников, золотых дел мастеров и т.д.) и называлось посадским. Оно облагалось тяглом (налогами) в пользу государства, выполняло строительные и военные повинности. Здесь существовали свои ремесленные организации наподобие западных цехов.

Купечество, как и ранее, делилось на разряды. К самому высшему принадлежали гости. Это звание за особые заслуги жаловали купцам князья. Оно давало им ряд привилегий: освобождало от суда местных органов и подчиняло княжескому суду, от общинных податей и повинностей, предоставляло право владения вотчинами и поместьями. Пожалованные в гости купцы, как правило, служили в финансовых органах, заведовали таможнями, монетным двором, занимались оценкой и распределением княжеской казны, предоставляли государям займы и пр. Число их было невелико, в конце XVII в., по свидетельству Г. Котошихина, оно равнялось 30.

Основная масса купечества была объединена в сотни. Особой известностью пользовалась суконная сотня, члены которой фигурируют в источниках уже в XIV – XV вв. Защита корпоративной чести закреплялась в Судебнике 1550 г., который устанавливал штрафы за бесчестье: рядовых посадских тяглецов – 1 руб., средних посадских и дворян 5 руб., суконной сотни торгового человека – 20 руб., гостей и лучших людей – 50 руб.

Помимо ремесленных и торговых организаций в городах располагались дворы аристократии и монастырей. Эти «островки феодализма» не платили налогов (были обелены) и могли снижать цены на свои товары, создавая конкуренцию посадским людям. Кроме боярских людей (жителей «белых слобод») от тягла в городах освобождались служилые люди по прибору (стрельцы, пушкари, воротники и пр.), которые также занимались ремеслом и имели преимущество перед тяглецами. Налоговое бремя посадских людей было поэтому весьма тяжелым, а круговая порука при уплате податей и повинностей в посадской общине мешала развитию предпринимательства. Часть населения городов переходила «в заклад» к беломестцам, записывалась в служилые, в кабальные холопы, а государство теряло при этом своих налогоплательщиков.

Уже в первой половине XVII в. оно начинает предпринимать меры, борясь с этим злом, и неоднократно в законодательном порядке запрещает «заклады» посадских и приобретение земель в городах беломестцам. Обнаруживается также тенденция к постепенному прикреплению черных посадских людей к тяглу (к посадам).

Окончательно вопрос разрешился Соборным Уложением 1649 г. Оно вернуло посадам отторгнутые у них «белые слободы», принадлежавшие вотчинникам, монастырям и церкви, а также обеленные (освобожденные от тягла) дворы поповых детей, дьячков, пономарей и других церковнослужителей, лавки и дворы крестьян. Крестьянам, в частности, было разрешено отныне торговать в городах только с возов и стругов, а все свои торгово-ремесленные заведения либо продать посадским, либо самим записаться в городское тягло. Аналогично разрешается вопрос о служилых по прибору – они обязывались платить налоги до тех пор, пока не продадут свои лавки и промыслы тяглецам. Эти положения Соборного Уложения облегчали налоговое бремя посадских людей и расширяли их права на занятия ремеслом и торговлей (по сути было введено монопольное право горожан на занятие предпринимательством).

Но политика государства в отношении формировавшегося третьего сословия имела и другую сторону. Соборное Уложение прикрепило горожан к тяглу. Было предписано, во-первых, вернуть на посады всех ушедших от тягла в предшествующие годы, осуществив «бездетно» и «безповоротно» сыск закладчиков (крестьян, холопов, кабальных, служилых по прибору, стрельцов, новых казаков и др.). Во-вторых, выход из посада, от тягла, запрещался впредь под угрозой ссылки в Сибирь, на Лену. Даже за переход из одного посада в другой государство грозило смертной казнью. В-третьих, были предусмотрены санкции против тех, кто в будущем примет беглых посадских людей. Им грозила «великая опала от государя» и конфискация земли. Наконец, Уложение, введя монопольное право горожан на городскую собственность ограничило право распоряжения ею. Продажа имущества посадского человека могла иметь место только внутри посадской тяглой общины.

Таким образом, Уложение ввело в городах специфический вариант крепостного права. Это был шаг, который на столетия обрек русский город на отсталость от Запада. Там города получали от государства привилегии, создавались условия для свободного предпринимательства и конкуренции. Там в города от крепостной зависимости бежали из сел крестьяне. Русским крестьянам бежать было некуда, разве что на окраины, в казаки, в Сибирь.

Крестьяне составляли основную массу жителей Московской Руси. Они издревле делились на две категории: черносошных (или чернотяглых), живших на черных, государственных землях (верховным собственником их был великий князь), и крестьян, живших в вотчинах и поместьях бояр, дворян, церковных феодалов. Черносошные крестьяне, как и черные посадские люди, жили общиной, которая владела землями и на основе круговой поруки осуществляла платежи в казну. Источники называет их ещё письменными или численными людьми, потому что они все исчислены (учтены), несут тягло и распоряжаются своей землей не иначе, как с согласия общины и при условии передачи новому владельцу (наследнику, арендатору или покупателю) лежащего на данном участке земли тягла.

Крестьяне, жившие в частновладельческих вотчинах, строили свои отношения с владельцами земли на условиях ряда – договора. Садясь н a неосвоенную или запущенную землю и беря обязательство расчистить поля и луга, распахать пашню, построить дом и т.п., крестьянин получал льготу (освобождение от уплаты податей на 2, 5 и более лет) и подмогу (ссуду) – деньгами или. что было чаше, скотом, орудиями труда, семенами. Ссуда денежная – серебром – дала название крестьянам, ее взявшим, – серебренники. Необходимость возврата ссуды при уходе с насиженного места не только сдерживала выход, но делала его практически невозможным, ибо крестьянин после окончания льготных лет значительную долю своего продукта отдавал владельцу земли в виде подати – своеобразной платы за пользование ею. Разве что новый владелец, переманивший крестьянина, уплатит за него серебро и «откажет» его у старого хозяина.

Плата за пользование землей вносилась ежегодно в виде денежного или натурального оброка. В разных землях он был разный, состоял либо из части урожая, либо из определенного количества продуктов с выти (тяглой единицы). Так, в середине XVI в. крестьяне Соловецкого монастыря давали по 4 четверти ржи (1 четверть, или четь, – 3 пуда, один пуд – 16 кг.), 4 четверти овса, по сыру на Успеньев день (или 2 деньги), по 50 яиц, по хлебу и калачу – на Покров. Крестьяне, жившие в поместье сына боярского Микиты Леонова (всего 58 дворов, 325 вытей), в это же время давали ему такой доход: «деньгами 5 рублёв, 11 четей ржи. овса 222 чети, солоду ячного 50 четей и полчети, 28 четей пшеницы…, круп гречневых 14 четей, гороху и конопель 14 четей…, хмелю 28 чети; а мелкого доходу: 37 баранов, 37 полот (туш. – Л. и В. Б. ), 74 куров, 37 зайцов, 37 тетереней, 37 сыров, 37 овчин, 37 поярков, 37 пятков льну, 4 пуда масла коровья, 12 пудов с третью меду, 37возов сена…» (Торопецкая писцовая книга 1540 г.). Надо думать, что в это число входил и государственный налог – государево тягло, которое, хотя и в меньшем размере, чем черносошные, «тянули» и владельческие крестьяне.

Часть крестьян (главным образом на плодородных землях), в местах, где имела место барская запашка, находились на барщине. Это личная раб o та в хозяйстве феодала. Она могла быть либо дополнением к оброку, либо заменяла его. По грамоте митрополита Киприана Константиновскому монастырю 1391 г. крестьяне, отбывая барщину, «церковь наряжали, двор тынили, хоромы ставили, пашню пахали на монастырь взгоном, убирали хлеб и сено, прудили пруды, сады оплетали, на невод ходили, хлебы пекли, пиво варили, лен пряли». Такие работы называли монастырским изделием. Царский Судебник считал барщину явлением общим и вполне законным, обозначая ее термином боярское дело.

Правовое положение крестьянства. Одним из неотъемлемых прав крестьян, смягчавшим определённым образом тяжесть повинностей, которыми они были обременены, оставалось право свободного выхода от землевладельца и перехода к другому. Судебник 1497 г. узаконил и срок этого выхода: за неделю до Юрьева дня осеннего – 26 ноября – и неделю после него. Судебник 1550 г. подтвердил этот срок. При выходе крестьянин, заплатив долги, платил ещё пожилое – за пользование двором. По первому Судебнику оно составляло в степной полосе 1 рубль (Судебник царский добавил ещё 2 алтына), а в лесной – полтину. Размер пожилого зависел от прожитых лет: полная плата взималась от 4 лет и более. За меньшее количество лет и плата была меньше (за 1 год 1/4 цены двора, за 2 года 1/2 и т.д.). Судебник 1550 года, принятый после восстания в Москве 1547 г., несколько смягчил порядок выхода, разрешив крестьянину при выходе в Юрьев день собрать урожай с земли прежнего владельца.

Однако главной тенденцией в развитии крестьянского хозяйства в Московской Руси становится сужение возможностей выхода и прикрепление крестьян к земле. Помимо «серебра» этому способствовал институт староожилъства. Старожильцами назывались крестьяне, долгие годы жившие на земле феодала и платившие подати, пользовавшиеся уважением и почетом, ведавшие раскладом тягла в общинах, осуществлявшие суд по мелким делам. Уходить с насиженных мест в спокойные годы они не имели повода. Из-под протектората крупных бояр и монастырей крестьяне выходили редко, уход был, главным образом, из худородных поместий.

Но поземельная зависимость, тем не менее, постепенно превращалась к личную. Уже в XV в. великий князь давал некоторым монастырям грамоты, по которым крестьян «не велел выпущати прочь». В XVI  в. с расширением территории государства на восток и начавшимся движением сельского населения, сосредоточенного ранее в пределах верхнего бассейна Волги, на Среднюю Волгу, на Дон, Урал, для землевладельцев прикрепление крестьян стало насущной задачей. К тому же с середины XVI в. в России сложился целый ряд неблагоприятных обстоятельств, способствовавших закрепощению. Это проигранная, длительная Ливонская война, заставлявшая правительство увеличивать налоги обычные, вводить налоги чрезвычайные и дополнительные, что ухудшало положение крестьянства. Огромный вред крестьянам нанесла опричнина, походы и эксцессы опричников разоряли население.

Начавшийся экономический упадок крестьянских хозяйств довершили стихийные бедствия, неурожаи, массовые эпидемии, поразившие страну. Уже в 1550-е гг. во время «морового поветрия» (так называли чуму) только в Новгородской земле умерло 250 тыс. человек. В конце 1560-х гг. трехлетний голод опустошил страну, цены поднялись во много раз, дело доходило до людоедства. Одновременно вновь разразилась эпидемия чумы, охватившая 28 городов России. Города пустели, крестьянское хозяйство деградировало. К середине 1580-х гг. в Московском уезде осталось всего 1 4% обрабатываемой пашни, в стране наступило «великое разорение». Население снималось со своих мест и бежало на окраины, скрываясь от властей.

В этих условиях у московского правительства был один выход запретить свободу крестьянского передвижения и ввести заповедные лета. С 1581 г. на землях, охваченных очередной переписью, все записанные в писцовые книги крестьяне объявлялись старожильцами и не могли покидать свои дома.. И хотя первоначально эта мера рассматривалась как временная, ею было положено начало закрепощения. Следующий его этап – введение в 1597 г. пятилетнего срока сыска беглых крестьян ( урочных лет ) , в течение которого ставших владельческими крестьян можно было искать и возвращать на прежние места жительства.

В первой половине XVII в., восстанавливая после Смуты законопорядок в стране, правительство неоднократно меняло этот срок сыска незаконно ушедших крестьян (девять, пятнадцать, десять лет), руководствуясь, прежде всего, интересами формирующегося дворянства, чьи земли были более разорены, чем земли крупных феодалов. Дворяне и мелкие феодалы стояли за полную отмену срока давности исков о крестьянах.

Соборное Уложение 1649 г. закрепило бессрочный сыск крестьян, поставив последнюю точку в процессе их закрепощения. Крепостное право, т.е. право землевладельца на личность крестьянина и его детей, закреплялось в законе введением пытки для тех крестьянских детей, «которые от своих отцов и матерей учнут отпиратися». Закон установил большие штрафы и наказания кнутом для лиц, принимавших и укрывавших беглых. Вводилась имущественная ответственность крестьянина за своего господина, долги дворян следовало «править» на их крестьянах. Постепенно переходило к их владельцам и право распоряжения и отчуждения крестьянских земель.

Соборное Уложение, однако, охраняло при этом личность крестьянина, посягательства на его жизнь и честь оставались уголовно наказуемыми. По традиции «хозяева» крестьян считались как бы государственными представителями (агентами) по отношению к ним и обязаны были поддерживать должный порядок на крестьянских землях (не разорять крестьян и не наносить тем самым ущерба казне). Любые противоправные действия по отношению к крестьянам (как, собственно, и по отношению ко всему населению) запрещались. Права крестьян оговаривались законом, в том числе право равного суда для всех.

Резкое ухудшение положения крестьянства наступает во времена Петра I , когда крестьянин превращается в крещеную собственность помещика, а его положение сравнивается с холопским.

В указанном периоде прослеживаются две тенденции в развитии холопства: утрата холопом статуса раба и ограничение холопства государством. Уже в XV в. исчезает такой источник холопства, как плен. Судебники объявляют бежавшего из плена холопа свободным. Практикуется отпуск холопов после смерти господина. Расширяются и другие пути выхода из холопства: ключники в городах – не холопы, наделённые орудиями труда и посаженные на землю по отпускной грамоте – не холопы.

Оформление холопства кабального (за денежный заем) требует санкции государственной власти. Кабальные грамоты составлялись площадными подьячими (своеобразные русские нотариусы) и свидетельствовались (скреплялись) в Холопьем приказе. Там же выяснялось, не служил ли будущий холоп прежде, а главное, не состоял ли в тягле. После этого грамота заносилась в кабальную записную книгу, где отмечался рожай – наружный вид человека: цвет волос, форма лица, носа, рот, особые приметы – рваное ухо, хромота, горб и т.п. Запись в кабальные холопы осуществлялась с 15 лет и не распространялась на детей, рожденных до холопства.

Мы видим, что холопство постепенно смещается в экономическую область, холоп признается личностью, его жизнь защищается законом, он приобретает имущественные права, сближается в правовом отношении с крестьянином. По Уложению 1597 г. холопы оставались «приписанными» к господину после уплаты долга и приравнивались к закрепощенным крестьянам. Соборное Уложение превращает холопство в весьма своеобразный институт: в холопство поступают при голоде или иных чрезвычайных обстоятельствах. Категорически запрещается поступать в холопство к «некрещеным иноземцам». Окончательно институт холопства ликвидируется при Петре I , когда были стерты грани между холопом и крепостным.

С такой социальной структурой Россия вступала в XVIII век, в новый период своей истории, период абсолютизма.