Перечень учебников |
Учебники онлайн |
|
|---|---|---|
Преемственность каспийской нефтяной политики США## Время новостей. 2000. 1 сент.; Независимая газета. 2000. 5 сент.; Зеркало. 2000. 6 сент.; Время по Гринвичу. 2000. 12 сент. Однако очень скоро все стало на свои места. Иначе и быть не могло. Можно отметить по крайней мере две причины, которые не позволили бы Дж. Бушу кардинально пересмотреть каспийскую политику, намеченную администрацией Клинтона, но фактически направляемую нефтяными и газовыми корпорациями США. Во-первых, многие высшие представители нынешней администрации тесно связаны с крупным нефтяным бизнесом США. Так, вице-президент США Р. Чейни в течение нескольких лет возглавлял нефтяную компанию Haliburton, которая действовала в том числе и на территории Азербайджана и является одним из возможных подрядчиков строительства ОЭТ Баку — Джейхан. Советник президента по национальной безопасности Кондолиза Райс в течение 10 лет, с 1991 по январь 2001 года входила в совет директоров компании Chevron, ее именем назван один из танкеров этой компании. Советник Кондолизы Райс Бент Скоукрофт (в прошлом — советник по национальной безопасности в администрации Буша-старшего) и сейчас является членом совета директоров компании Pennzoil-Quaker. Заместитель госсекретаря Ричард Эрмитейдж был в свое время сопредседателем Американо-азербайджанской торговой палаты. Адвокатская контора Джеймса Бейкера, советника семейства Бушей, представляет интересы нескольких американских компаний, действующих в Азербайджане1. Безусловно, только эти серьезные связи высших чиновников США с нефтяными компаниями, действующими в Каспийском регионе, являются серьезным фактором, не просто препятствующим резким поворотам в каспийской политике США, но, главное, формирующим эту политику в соответствии с интересами нефтяных компаний. ## Бай Е. Госпоже Райс, танкеру и человеку // Известия. 2001. 11 апр. Известно, например, что более чем лояльное отношение администрации Клинтона к режиму талибов было вызвано не в последнюю очередь интересами компании «Юнокал», имеющей влиятельных лоббистов в правительстве и администрации президента США из числа бывших высокопоставленных государственных служащих. Да и война против режима талибов в Афганистане многослойна. Во-вторых, сама идея основного транспортного трубопровода (ОЭТ) Баку — Джейхан носит скорее политический, стратегический характер, чем экономический. Об этом неоднократно заявлялось на самом высоком уровне. Конечно, и чисто экономические соображения нельзя сбрасывать со счетов. Поэтому Элизабет Джонс, бывшая в то время советником президента и госсекретаря США по каспийской энергетической политике, озвучивая в конце января 2001 года политику новой республиканской администрации в отношении нефтепровода Баку — Джейхан, подчеркнула, что США будут оказывать поддержку строительству этого нефтепровода, который должен быть коммерчески оправданным. Но эти слова отнюдь нельзя было трактовать как возможный отказ США от проекта Баку — Джейхан в случае его экономической несостоятельности. Подоплека подобных заявлений совершенно другая — США должны во что бы то ни стало добиться, чтобы этот политический маршрут стал и экономически рентабельным, к этой трубе следует подключить нефть из Казахстана и России. В принципе, согласие казахстанского руководства по этому вопросу было достигнуто. Представитель госдепа США Стивен Манн, преемник Элизабет Джонс, заявил на ежегодном заседании американо-российского делового совета, состоявшемся в Вашингтоне в октябре 2001 года, что маршрут Баку — Джейхан в недалеком будущем будет трансформирован в маршрут Актау — Баку — Джейхан. Коммерческие соображения, в свою очередь, определяют повышенный интерес США к Казахстану как одному из основных поставщиков нефти, способному обеспечить коммерческую выгоду ОЭТ, а с другой стороны — толкают американцев на усиление конкурентной борьбы с другими государствами, претендующими на первенство в транспортировке каспийских энергоресурсов — прежде всего с Ираном и Россией. Прежде всего, отчасти это было вызвано тем, что к началу 2001 года, по-прежнему ясности сбылись ли прогнозы первой половины — середины 90-х годов ХХ века относительно запасов нефти на азербайджанском участке шельфа Каспийского моря. И хотя официальные лица Азербайджана называют «абсолютно лживыми» утверждения, что запасы нефти в стране недостаточны, чтобы обеспечить даже рентабельность нефтепровода Баку — Джейхан, и не смогут окупить затраты на его строительство и эксплуатацию, заметное снижение активности нефтяных компаний в этом районе говорит о том, что такие пессимистические оценки не лишены основания. С 23 февраля 1999 г. консорциум Caspian International Petroleum Company (CIPC), созданный для разработки месторождения «Карабах» в азербайджанском секторе Каспия, прекратил свое существование. Не оправдались первоначальные оценки (примерно 100 млн. т. нефти, 15 млрд. м3 газа и 40 млн. т газового конденсата). Специалисты ГНКАР считают, что уточненные запасы нефти данного месторождения составляют около 30 млн. т, но эксперты CIPC убеждены, что и эти оценки завышены как минимум вдвое. О том, что ранние прогнозы о запасах азербайджанской нефти были явно преувеличены и себя не оправдали, говорит и ряд других фактов. Так, итальянская фирма Agip не обнаружила коммерческих запасов углеводородов на блоке «Кюрдашли», уже в 2001 году о неудаче разведочных работ на блоке «Лянкорань-дениз» объявила компания TotalFinaElf1. Американская компания ExxonMobil сообщила, что первая пробуренная скважина на месторождении «Огуз» не подтвердила коммерческих запасов нефти, хотя ранее прогнозировалось, что нефтяные запасы этого месторождения должны составить около 95 млн. т.2 Негативные результаты бурения получены в последнее время и компаниями Chevron, Eni3. ## Зеркало. 2001. 10 июля. ## 2 Каспийское информационное агентство CNA, 20. 07. 2001. ## 3 Независимая газета. 2001. 25 сент. Эти факты повлияли на заметно выросший к началу 2001 года скептицизм американских и других нефтяных компаний, работающих на азербайджанском шельфе Каспия, но не поколебали решимость американского руководства добиваться строительства нефтепровода Баку — Джейхан. Свои надежды американцы связывают прежде всего с обнаруженными значительными запасами нефти на шельфе Казахстана (в частности, основная ставка делается на месторождение «Кашаган»), а также с другими месторождениями северной части Каспийского моря, в том числе на российском участке. По оценке экспертов, ОЭТ может быть коммерчески выгодным только в том случае, если по нему, помимо азербайджанской, будет прокачиваться нефть с казахстанского месторождения «Кашаган». Поэтому договоренность с руководством Казахстана и с «капитанами» его нефтяной промышленности становится одной из приоритетных задач администрации Дж. Буша и американских компаний, занятых в этом проекте. Новая администрация США заняла более жесткую позицию чем прдыдущая в вопросах транспортировки каспийской нефти, в том числе из Казахстана. Если администрация Клинтона в свое время поддержала проект ведения трубопровода через территорию России при условии, что Москва станет терпимо относиться к проекту строительства ОЭТ для азербайджанской нефти по территории Турции (расчет делался на то, что объемы добычи нефти на азербайджанском участке Каспия к моменту пуска ОЭТ — 2004 год вполне обеспечат рентабельность турецкого маршрута), то администрация Буша, насколько можно судить по нарастающей активности ее деятельности в Прикаспийском регионе, особенно в Казахстане, намерена вступить в жесткую конкурентную борьбу с Ираном и Россией за казахстанскую нефть. Для России это может негативно сказаться на проекте, реализуемом Каспийским нефтепроводным консорциумом. В мае 2001 года президент Буш представил свою национальную энергетическую программу. Одним из ее положений предусматривалось наращивание усилий со стороны США с целью расширения участия американских компаний и увеличения объемов добычи в странах Каспийского бассейна. Программой Буша были поддержаны маршруты ОЭТ Баку — Джейхан и газопровода из азербайджанского офшорного месторождения «Шах-Дениз» в Турцию1. В рамках этого плана намечался пересмотр односторонних санкций, предпринятых США на нефтедобывающие страны. После событий 11 сентября 2001 г., когда резко возросла вероятность неконтролируемого развития событий в Персидском заливе, прежде всего в Саудовской Аравии, интерес США к Каспийскому региону принял совершенно иные масштабы. При этом речь уже пошла о размещении американских воинских контингентов в этом районе на постоянной основе с целью защиты нефтегазовых промыслов и коммуникаций. ## Время по Гринвичу. 2001. 1. июня. Россия в отношении нефтепровода Баку — Джейхан также была последовательной. Защищая свои интересы на Каспии, она с самого начала выступала против проекта ОЭТ Баку — Джейхан, мотивируя это прежде всего экономическими причинами. На таких же позициях она продолжает оставаться и в настоящее время. В своем докладе на 1-й международной конференции «Экспорт нефти и газа стран Каспийского региона через Россию» основные положения которого были изложены затем в «Независимой газете» от 25. 09. 2001 года, глава компании «Транснефть» Семен Вайншток, подверг резкой критике проекты трубопроводов, которые основаны на геополитике в ущерб коммерческому подходу. Он, в частности, подчеркнул, что действующие российские трубопроводы вполне рентабельны и совместно с «западным» маршрутом Баку — Супса способны справиться с потоками каспийской нефти, в том числе с учетом перспектив расширения добычи нефти в Каспийском регионе. Среди них: нефтепровод Баку — Новороссийск с обходным участком вокруг Чечни (пропускная способность — 7 млн. т нефти в год с перспективой расширения до 17 млн. т), перемычка от порта Махачкала (Дагестан) до магистрального нефтепровода Баку-Новороссийск, что позволяет транспортировать не только казахстанскую, но и туркменскую нефть, реконструированный нефтепровод Атырау — Самара (способный отныне перекачивать 15 млн. тонн нефти в год вместо 10 млн.) и система КТК. «Транснефть» намерена также использовать для транспортировки каспийской нефти строящийся трубопровод Балтийской системы с пропускной способностью первой очереди в 12 млн. т в год. (Его презентация была проведена в Алма-Ате в июле 2001 года.) Тем более, что сам Казахстан заинтересован в поставках своей нефти на рынки Северной Европы. Учитывая трудности с перевозками нефти через Черноморские проливы, компания «Транснефть» совместно с казахстанской компанией ЗАО «Транспорт Нефти и Газа» (бывшая НКТН «КазТрансОйл») разрабатывает экспортный маршрут Самара — Омишаль (глубоководный порт Хорватии на Адриатическом море, способный принимать танкеры дедвейтом до 500 тыс. т) в рамках проекта интеграции нефтепроводов «Дружба» и «Адрия». (На пути этого проекта камнем преткновения стала Украина, которая, используя ценовой барьер за транзит нефти, в то же время защищает собственный проект Одесса — Броды.) Наконец, прорабатывается проект нефтепровода для экспорта сибирской и каспийской нефти в Южную Азию по маршруту Омск — Павлодар — Чимкент — Туркменабад — Нека — Тегеран (от Туркменабада до Неки — цистернами по железной дороге, далее по нефтепроводу в Тегеран с использованием схемы замещения, т. е. отдачей Ираном равного количества нефти в Южном Иране). Такой нефтепроводный маршрут позволил бы подключить к нему нефтедобытчиков Узбекистана и Туркменистана и тем самым активизировать добычу нефти в этих странах, обеспечить им выход в южном направлении. По мнению С. Вайнштока, основной прирост запасов углеводородов будет достигнут за счет разработки северной части Каспия, где извлекаемые запасы, по уточненным оценкам, составляют около 400 млн. т. Во время визита в середине ноября 2001 года в Баку вице-премьера России В. Христенко в эксклюзивном интервью Каспийскому информационному агентству и «ГазетеСНГ. Ру» отметил, что у Москвы «вызывает сомнение» экономическая целесообразность сооружения нефтепровода Баку — Джейхан». По словам вице-премьера, российская сторона «не видит экономического интереса в этом проекте, особенно при наличии уже имеющихся альтернативных вариантов транспортировки, в первую очередь по нефтепроводам Баку — Новороссийск и КТК»1. При этом, сказал В. Христенко, любой проект имеет право на существование, если он экономически выгоден. Вместе с тем глава ЛУКойла Вагит Алекперов неоднократно заявлял о заинтересованности этой компании в проекте «Баку — Джейхан» и даже возможности подключения к проекту. ЛУКойлу, по словам его руководителей, поступили официальные предложения от компании British Petroleum (оператор проекта Баку — Джейхан) принять участие в проекте2. Об участии компании в конкурсе проектов на строительство нефтепровода Баку — Джейхан заявил президент дружественной «Газпрому» компании «Стройтрансгаз» Арнгольд Беккер3. Здесь вновь проявился разный подход государственных структур и частных компаний России к тем или иным нефтяным и газовым проектам. Российскому вице-премьеру В. Христенко не оставалось ничего иного, как признать, что «компания… имеет право на свое мнение в вопросах, связанных с ее деятельностью», даже несмотря на то, что большинство российских специалистов предупреждают о негативных для России последствиях как реализации маршрута Баку — Джейхан, так и особенно участия в нем российских компаний. В частности, по мнению некоторых специалистов, для обеспечения рентабельности нефтепровода на Джейхан будет недостаточно даже казахстанской нефти, потребуется подключение и российских источников. ## Каспийское информационное агентство CNA, 2. 11. 01. ## 2 Независимая газета. 2001. 1 дек. ## 3 Известия. 2001. 18 сент. К концу 2000 года — к моменту прихода к власти в США президента Буша-младшего — стало окончательно ясно, что запасы Азербайджана не обеспечат не только коммерческой выгоды ОЭТ, но даже его самоокупаемости. В то же время, американская администрация дать ответ чуть не на гамлетовский вопрос: «Быть иль не быть?», то есть принимать окончательное решение, строить или не строить ОЭТ Баку — Джейхан. Дальше тянуть было нельзя, промедление могло привести к тому, что Казахстан свяжет себя долгосрочными обязательствами по транспортировке нефти с Ираном и Россией и его нефть, а с нею политические, финансовые и другие дивиденды обойдут США. Администрация Буша решила: «Быть!», и борьба вокруг проекта сразу же ожесточилась. Тем более, что ставки в ней были достаточно велики — она не только выявит победителя в соревновании за транспортировку каспийской нефти на Запад, но самое главное, окончательно определит лидера в этом важном геополитическом регионе. В Турции 19 октября 2000 г. были подписаны четыре соглашения по проекту строительства и дальнейшей эксплуатации ОЭТ Баку — Тбилиси — Джейхан. «Крупнейший проект XXI века — на пороге осуществления», — заявил премьер-министр Турции Бюлент Эджевит. На церемонии подписания в Анкаре присутствовали: представители BP (которая стала оператором проекта), Unocal, Ramco, Delta Нess, Statoil, TPAO и Itochu, а также министр энергетики Турции Джумхур Эрсумер, глава государственной компании BOTAS Гокхан Йардим, министр финансов Селкук Демиралп1. ## Зеркало. 2000. 21 окт. К началу 2001 года на предварительную инженерную разведку уже было потрачено около 26 млн. долл. К декабрю 2001 года были полностью завершены предварительные работы на маршруте Баку — Тбилиси — Джейхан. Параллельно с их проведением 19 июня начался детальный инжиниринг, который продлится около года, после чего начнется непосредственное строительство. По уточненным расчетам, первая нефть должна пойти по этому трубопроводу в 2005 году. Ее объемы составят 375 тыс. баррелей в сутки, или 18,7 млн. т в год. Об этом заявил министр природных ресурсов и энергетики Турции Зеки Чакан1. При этом он утверждал, что данный проект коммерчески эффективен. В Баку для реализации проекта создана специальная госкомиссия, которую возглавил президент страны. Выступая на церемонии подписания соглашения о начале полномасштабной разработки морских месторождений Азери — Чираг — Гюнешли 29 августа 2001 г. (т. н. проект «Фаза-1»), президент Азербайджана в очередной раз отверг сомнения в нерентабельности нефтепровода Баку — Джейхан и заявил, что подписание проекта «Фаза-1» означает автоматический запуск проекта ОЭТ. Добыча нефти при реализации этого проекта должна начаться в 2005 году. ## Эхо. 2001. 30 авг., 21 нояб. В феврале 2001 года при содействии США прошла встреча членов правительства Азербайджана, Грузии и Турции с казахстанскими коллегами, на которой обговаривались вопросы транспортировки казахстанской нефти по ОЭТ Баку — Джейхан. США представляла специальный советник президента и госсекретаря США по каспийской энергетической политике Элизабет Джонс. После подписания Стамбульских соглашений по ОЭТ и транскаспийскому газопроводу под патронажем и при непосредственном участии Вашингтона между Турцией, Азербайджаном и Грузией практически сразу же начались переговоры, призванные конкретизировать финансовые, технические и другие аспекты договоренности о строительстве ОЭТ Баку-Джейхан. Одним из основных разногласий стали тарифы за прокачку нефти. Под нажимом США Азербайджан согласился на беспрецедентный шаг — он уступил Грузии причитающуюся ему долю тарифов. По расчетам, это будет давать Грузии 52,5 млн. долларов в год в течение 40 лет (всего — около 2 млрд. долларов). Об этом было заявлено президентом Азербайджана во время его визита в Грузию 22 — 24 марта 2000 г. Многие аналитики расценили этот жест как подарок Э. Шеварднадзе к президентским выборам 2000 года, который, безусловно, увеличил его шансы на победу. Что касается тройки государств, по территории которых будет пролегать трасса ОЭТ, то между ними, по словам их представителей, уже к 2001 году были решены практически все вопросы, связанные с этим проектом. 31 января 2001 г. президент Грузинской международной нефтяной корпорации Георгий Чантурия сообщил, что компания «Бритиш Петролеум» утвердила окончательный маршрут нефтепровода Баку — Джейхан. Был составлен шестимесячный бюджет базисных инженерных работ в размере 270 млн. долл., а также график работ, которые на территории Грузии и Азербайджана будет вести эта компания. Таким образом, к началу 2002 года сложилась группа государств (Азербайджан, Грузия, Турция), связанных с маршрутом Баку — Джейхан и кровно заинтересованных в том, чтобы каспийские энергоресурсы транспортировались через их территории. Во главе этой группы стоят Соединенные Штаты, подтвердившие свою поддержку проекту ОЭТ и взявшие курс на его реализацию. Вместе с тем следует признать, что Соединенные Штаты проводят достаточно продуманную политику в отношении транспортировки каспийских энергоресурсов, последовательно выступая за необходимость их многовариантных решений, что даст им возможность маневра при проведении своей политики как в Каспийском регионе в целом, так и в отношении прикаспийских и других государств, вовлеченных в каспийские проекты. Другое дело, что эта многовариантность может сыграть против интересов России, особенно при дефиците нефти. Хотя бы по той причине, что США и Запад всегда могут заплатить нефтепроизводителям немного дороже за перекачку нефти по интересующим их трубопроводам. Долговременныме геополитическиме и стратегические цели США, связанные с прокладкой нефтепровода Баку — Джейхан, и об этом не раз заявляли высокопоставленные представители администрации Б. Клинтона и Дж. Буша, заключаются: во-первых, в обеспечении суверенитета и независимости прикаспийских государств от России; во-вторых, в разработке и освоении нового источника энергоресурсов для Запада и под его контролем; в-третьих, в поддержке американских компаний — нефтедобывающих и тех, которые будут заняты в строительстве этого трубопровода. Кроме того, истинная подоплека интересов США в отношении запасов каспийской нефти, помимо долгосрочных геополитических интересов, связанных с устремлениями США, кроется, не в последнюю очередь, в растущей угрозе энергетического кризиса, который может поразить страну. Его первичными проявлениями стали периодические отключения электроэнергии зимой 2000—2001 года в Калифорнии, обозначившаяся нехватка электроэнергии на северо-востоке США, растущая быстрыми темпами стоимость электроэнергии по всей стране. Как писал Джон Дейли в статье «О маршрутах транспортировки каспийской нефти» (газета «Крисчен Сайенс Монитор» от 20 февраля 2001 г.), администрация Дж. Буша унаследовала энергетический кризис в качестве одного из своих высших приоритетов и вынуждена сосредоточить внимание на поиске новых надежных источников энергии. В качестве потенциального «быстрого решения» проблемы, которое могло бы обеспечить поставку потребителям 800 000 баррелей нефти в день, рассматривается освоение каспийских ресурсов, в особенности ресурсов Азербайджана и Казахстана. Нефтедобывающие страны Каспийского региона не являются членами ОПЕК, но крайне нуждаются в быстром притоке средств для оживления своей стагнирующей экономики. Казахстан, правда, подал заявку в ОПЕК на предоставление статуса наблюдателя при этой организации, но при этом руководство страны неоднократно заявляло, что не намерено сокращать экспорт нефти по решениям ОПЕК. Конечно, нельзя утверждать, что в Соединенных Штатах царит полное единомыслие в отношении турецкого маршрута. Разногласия между политическим руководством и нефтяными компаниями, как говорилось выше, возникали и в 1993—1994 гг. при выборе маршрутов транспортировки «ранней» нефти с месторождений азербайджанского участка шельфа Каспия. И сегодня многие американские нефтяные компании отдают предпочтение иранским маршрутам — от Баку к Персидскому заливу. Однако реализации этих проектов мешают санкции против Ирана. В связи с этим нефтяные компании требуют от правительства США компенсации за поддержку «политического» маршрута Баку — Джейхан в размере 1,5 млрд. долл. По оценкам экспертов компаний, 800. 000 баррелей в день недостаточно для коммерческой самоокупаемости выбранного маршрута. Азербайджан, подчеркивая, что проект Баку — Джейхан является для него приоритетным, вместе с тем заявил, что не намерен ограничиваться только одним этим маршрутом. По словам первого вице-президента ГНКАР И. Алиева, в 2001 году Азербайджан по «северному» маршруту Баку — Новороссийск рассчитывал транспортировать 2 млн. т нефти и в принципе готов увеличить объемы перекачиваемой нефти до 2,5 млн. т. Он также заявлял, выражая, по-видимому, официальную позицию Баку, что противопоставлять трубопроводы Баку — Джейхан и Баку — Новороссийск нельзя ни в коем случае — они должны дополнять друг друга. При этом, в очередной раз отвергая сомнения скептиков в недостаточных запасах нефти на шельфе Азербайджана, заверил, что будет такой объем нефти, что даже двух рынков будет недостаточно»1. И такая позиция понятна. Руководство Азербайджана не без оснований опасается, что любая односторонняя ориентация в транспортировке своих природных богатств — будь то на Россию или на Турцию и Соединенные Штаты, — чревата, по большому счету, потерей значительной части суверенитета, зависимостью от благорасположения политического руководства и нефтяных компаний этих стран. И наоборот — возможность выбора маршрута предопределяет возможность маневра. ## Эхо. 2001. 2 фев. Грузия, страна, которая находится в наиболее сложном экономическом положении и для которой получение денег за транзит «большой» нефти является едва ли единственной надеждой выбраться из перманентного кризиса и поддержать угасающую экономику, естественно, активно борется за транспортировку по ее территории как можно большего объема нефти. Идеальный для нее вариант — это маршрут Баку — Грузия к ее черноморским портам и далее танкерами по любым направлениям — к портам Турции, или через Босфор в Европу, или к терминалам Одессы и далее через территорию Украины и Польши к европейским потребителям. Однако наиболее реальным из желаемых является для нее маршрут Баку — Джейхан. Поэтому Грузия выступает наиболее активным его поборником и, соответственно, наиболее ярым противником «северных» трасс, которые лишают ее доходов от транспортировки сырья. Однако роль Грузии в геополитических и геоэкономических проектах доставки каспийских углеводородов на Запад пассивна, она всегда будет зависеть от конъюнктурных соображений стран — нефтедобытчиков и стран — потребителей. Турция, член Североатлантического альянса и главный союзник Соединенных Штатов в регионе и претендующая на роль безусловного регионального лидера, активно и не без успеха добивается транспортировки каспийской нефти по маршрутам, проходящим через ее территорию. Несмотря на очевидные недостатки ОЭТ Баку — Джейхан, Турция, тем не менее, при мощной поддержке Соединенных Штатов, добилась политического решения по этой проблеме в свою пользу. Проблема ее реализации для Турции — недостаток финансовых средств, которые не только требуются для прокладки трубопровода по своей территории, но и для оказания помощи другим государствам «тройки» — Грузии и Азербайджану. Тем не менее, роль Турции в реализации этого проекта нельзя недооценивать — как в политическом плане (Турция является представителем Запада и НАТО и именно ей делегированы полномочия защиты их интересов), так и в техническом (терминалы порта Джейхан по своим возможностям превосходят терминалы Новороссийска почти в четыре раза, сюда же подходит пока бездействующий нефтепровод из Ирана). Подписание стамбульских соглашений по ОЭТ Баку — Джейхан многими аналитиками было расценено не только как проигрыш Россией первого раунда борьбы за распоряжение каспийской нефтью, но и как ее крупное поражение в вопросе ее транспортировки. Но, с другой стороны, поражение, которое потерпела Россия при окончательном выборе маршрута ОЭТ через Грузию и Турцию, нельзя считать окончательным, так как Россия располагает сетью трубопроводов и могут быть использованы для транспортировки каспийской нефти через Россию, что будет существенно дешевле, (если не считать некоторых вариантов транспортировки нефтепродуктов через территорию Ирана). Прежде всего, действующий нефтепровод Баку — Новороссийск, восстановления в полном объеме чеченского участка маловероятно (перекачка нефти там была приостановлена в связи с событиями 1999-2000 года в Дагестане и Чечне). Уже в апреле 2000 года было завершено строительство обводного участка в обход Чечни1. К тому же Россия на Северном Кавказе и в южных регионах обладает рядом других действующих нефтепроводов, они после реконструкции, вполне могут обеспечить достаточно большие объемы транспортируемой нефти. ## Каспийская проблема: геополитические и экономические аспекты // Вестник аналитики. 2001. № 2. Недостаток этого направления — районы с нестабильной внутренней ситуацией. Важное значение в рамках западного направления транспортировки углеводородных ресурсов Каспия приобретает трубопровод Тенгиз — Новороссийск, сооруженный Каспийским трубопроводным консорциумом (КТК). В первую очередь он предназначен для перекачки нефти Тенгизского месторождения в Казахстане. Первоучредителями КТК были Казахстан и Оман. В июле 1993 года Верховный Совет РФ ратифицировал соглашение о присоединении к консорциуму России1. КТК создавался на паритетных началах — все участники получали равные права в его управлении и распределении прибыли, источником которой должны стать тарифы за перекачку нефти. Оман брал на себя обеспечение общего финансирования проекта. Казахстан предоставлял свою нефть, Россия — трубопроводы, строительные мощности и строителей. ## Коммерсант-daily. 1993. 1 июля. Строительство его шло не просто. Планы едва не были сорваны еще одним участником КТК — американской нефтяной компанией «Шеврон» (добычей нефти Тенгизского месторождения занимается казахстанско-американское СП «Тенгизшевройл», дела которого шли не блестяще). Американская компания решила заменить Оман и в обмен на свое участие в проекте потребовала распустить старый консорциум и создать новый, где «Шеврон» рассчитывал получить треть голосующих акций и половину прибыли. Предложения американцев не были приняты, хотя ходоки от компании пытались реализовать эту идею не только в Алма-Ате, но и в Москве. Оман устоял, а вместе с ним усидел в кресле и председатель совета директоров КТК Юрий Шафраник. Решающим аргументом Омана стало обещание удвоить объемы финансирования проекта. Протяженность трубопровода Тенгиз — Черное море составляет 1500 км. Его большое преимущество в нынешние неспокойные времена — он минует горячие точки. Маршрут проходит через территории Казахстана, Калмыкии, Астраханской области, Ставропольского и Краснодарского краев Российской Федерации. Проект позволит транспортировать нефть от Тенгизского месторождения через территорию России до Черного моря вначале в объеме 20 млн. т в год, а затем примерно до 70 млн. т в год1. Первая очередь трубопровода (250 км) от Кропоткина до черноморского терминала в Южной Озереевке — недалеко от Новороссийска встраивается в действующую российскую трубопроводную систему. От нефтеперевалочного узла в Тихорецке, куда нефть поступает из России и западного Казахстана, до Кропоткина транспортировка нефти ведется по уже существующему трубопроводу. Новая ветка позволит расширить общий экспорт нефти на 15 млн. т. Таким образом, российский экспорт сможет возрасти на 9-10 млн. т. Новый нефтепровод в принципе может повлиять и на дальнейшую либерализацию экспорта нефти из России. ## Новопрудский С. КТК трубит в трубы // Финансовые Известия. 1998. 22 дек. Россия и Казахстан ждут от КТК не только поступлений за транзит, но и увеличения возможностей экспорта нефти. Строительство системы трубопроводов позволит России и Казахстану увеличить суммарный годовой объем нефтяного экспорта на 70 млн т. Общая минимальная стоимость проекта оценивалась в 1,9 млрд. долл. Россия внесла часть своего вклада — 300 млн. долл. — в виде существующих трубопроводов и других основных фондов. Доля Казахстана оценивалась в 500 млн. долл. На пути реализации проекта сразу же возникла серьезная проблема финансирования. Суть ее заключалась в нежелании крупных банков кредитовать КТК. Иностранные банки отказывались кредитовать проект без гарантий российского правительства, а точнее — Министерства финансов. Последнее же строго придерживалось неписаного правила — не выдавать правительственных гарантий под коммерческие проекты. Единственное, чем располагал КТК, — это гарантиями государственной нефтяной компании «Роснефть» по минимальной прокачке нефти по трубопроводу в размере 9 млн т. в год. Однако гарантии по прокачке мало что значили для еще не построенного трубопровода, под который никак не удавалось найти инвестора. К тому же позиции «Роснефти» как надежного гаранта были сильно ослаблены решением бывшего Президента России Б. Ельцина передать крупнейшее структурное подразделение «Роснефти» — компанию «Ноябрьскнефтегаз» — новой, рожденной в недрах президентской администрации «Сибирской нефтяной компании». Фактическая финансовая несостоятельность КТК подтолкнула «Шеврон» к возобновлению переговоров с Россией и Казахстаном о возможности участия в консорциуме. Компания предложила изменить структуру собственников КТК, распределив поровну (по 25%) голосующие акции между Россией, Казахстаном и «Шевроном». Кроме того, предлагалось зачесть стоимость уже созданных Россией и Казахстаном активов и земельных отводов для КТК. Со своей стороны компания брала обязательство предоставить 700 млн. долл., из которых половина выплачивалась из собственных средств компании, а остальные — перечислены кредиторами под гарантии самого «Шеврона». «Шеврон» также взял обязательство «организовать» финансирование оставшейся суммы (около 700 млн. долл.) за счет привлечения других инвесторов. В ноябре 1998 года поступило сообщение, что вопрос о финансировании удалось решить и КТК приступает к строительству трубопровода. Было утверждено технико-экономическое обоснование нефтепровода Тенгиз — Новороссийск. Реализацию проекта намечали осуществить в течение 1999 — 2001 гг. Сразу же после принятия окончательного решения консорциумом КТК Турция уведомила все заинтересованные стороны о своем намерении резко ужесточить нормы судоходства в проливах. В докладе, подготовленном спецкомиссией по морским вопросам Турции и разосланном участникам КТК, говорилось, что эти меры направлены на сокращение числа пропускаемых через проливы танкеров. Так, планируется запретить проход танкеров длиною более 150 м (большинство российских танкеров имеют длину 200-250 м) и обязательное страхование рисков плавсредств. 1 февраля 1999 г. КТК объявил, что полностью завершено оформление документов по предоставлению земельных участков под строительство трубопроводов. 12 мая того же года КТК начал строительство терминала в Новороссийске. Первая пробная загрузка танкера казахстанской нефтью, поступившей по трубопроводу КТК, должна была состояться 30 июня 2001 г. в Новороссийске, однако по ряду причин несколько раз откладывалась. Основной причиной задержки пуска нефтепровода послужили финансовые разногласия между участниками Каспийского консорциума, который и возводил трубу. С 13 сентября 2001 г. в порту Новороссийск начались испытания системы загрузки танкеров водой1. Наконец, в октябре 2001 года в своем выступлении на 9-й международной конференции «Нефть и газ» управляющий директор компании «Шеврон Евразия» Гай Холлингсуорт сообщил, что первый танкер с тенгизской нефтью будет загружен в Новороссийске в ближайшие дни. К этому времени трубопровод «Тенгиз — Новороссийск» уже целиком заполнили нефтью и наливной терминал в Новороссийске готов был приступить к работе. Директор уточнил, что на первом этапе по трубопроводной системе КТК планируется транспортировать 28 млн. т нефти в год, позднее объём экспорта будет увеличен до 60 млн. т (по другим данным — до 70 млн. т). ## Информагентство «Хабар» (Казахстан), 5. 10. 2001. Официальная церемония запуска трубопровода Тенгиз-Новороссийск состоялась 26 ноября 2001 г. Председатель правления КТК, главный исполнительный директор компании «Шеврон» (США) — крупнейшего акционера КТК, Дэвид О’Райлли уточнил окончательные объемы нефти, поставляемой на западные рынки через этот нефтепровод. По его словам, в 2002 году планируется поставить 12 млн. т нефти. В долгосрочной перспективе, когда к казахстанской нефти присоединится и российская, по системе КТК можно будет перекачивать до 67 млн. т нефти в год. При этом в рамках КТК будет экспортироваться около 25% от общей доли экспорта нефти из России1. (Для сравнения: в ноябре 2001 года экспорт российской нефти в страны дальнего зарубежья составил 9,732 млн. т. Исходя из приведенных цифр, общий объем российской нефти, перекачиваемой по системе КТК, может составить около 25-30 млн т в год.) Для этого к системе КТК будет построена перемычка от КТК до трубопроводов «Транснефти». Проблема в том, что казахстанская нефть по качеству лучше российской, и поэтому в каждой точке нефтепровода, где будет закачиваться российская нефть, будут производиться ее замеры и проверка качества. В соответствии с их результатами будут произведены выплаты. Основными покупателями нефти, транспортируемой по системе КТК, станут страны Средиземноморья и Южной Европы. ## Коммерсантъ. 2001. 27 нояб. Оператором по техническому обслуживанию и эксплуатации системы КТК на территории Казахстана стала НКТН «КазТрансОйл», которая представила долю Казахстана в проекте в размере 19%. России в настоящее время принадлежит 24% участия в КТК, Оману — 7%. Половину акций консорциума делят между собой американские Chevron Caspian Pipeline Consortium Company (15%), российско-американское СП «ЛУКАрко Б. В. «(12,5%), российско-британское СП Rosneft-Shell Caspian Ventures Ltd. (7,5%), Mobil Caspian Pipeline Company (7,5%), итальянская Agip International N. V. и британская British Gas Overseas Holding Ltd. (по 2%), Kazakhstan Pipeline Ventures LLC (1,75%), Orix Caspian Pipeline LLC (1,75%), группа компаний Керр-МкГи (Kerr-McGee group of companies) — 1,75%1. ## Каспийское информагентство CNA, 31. 10. 2001. Ко времени пуска КТК должно было быть завершено строительство 460-км трубопровода Аксай — Атырау (бывш. Гурьев), который врезан в трубопровод КТК и обеспечит подачу в Новороссийск нефти из еще одного перспективного казахстанского месторождения — Карачаганак. Первоначально по этому трубопроводу будет перекачиваться до 7 млн. т нефти в год, в последующем эти мощности будут доведены до 12 млн. т в год. Разработку и освоение месторождения Карачаганак ведут известные компании: «Бритиш газ» (Великобритания), «Аджип» (Италия), «Тексако» (США) и «ЛУКойл» (Россия). Со стороны Казахстана полномочным представителем, назван «Казахойл», координацию действий осуществляет Карачаганакская интегрированная организация (КИО), в состав которой входит компания «КПО Б. В. «(«Карачаганак Петролеум Оперейтинг Б. В. «— Казахстанская производственная компания). Компания образована в ноябре 1998 года. Ее возглавил генеральный менеджер Пол Джордан. Что касается общих перспектив Казахстана, то, по заявлению вице-президента национальной компании Казахстана по транспортировке нефти (НКТН) «КазахТрансОйл» К. Кабылдина, Казахстан к 2010 году будет экспортировать за пределы республики около 120-130 млн. т нефти в год1. ## Хозяинова С. Нефть пойдет // РГ-Экономический союз. 1999. 7 авг. Кроме того, в 2000 году начато бурение на казахстанском шельфе Каспия, что, по словам К. Кабылдина, позволит резко увеличить добычу нефти с 2005 года. Вместе с тем Казахстан, как и Азербайджан, придерживается многовариантной схемы транспортировки казахстанских энергоносителей потребителям. Поэтому наряду с участием в строительстве нефтепровода Тенгиз — Черное море, Казахстан уделяет много внимания и другим проектам. 11 мая 1998 г. в Алма-Ате состоялась пятая встреча глав государств-участников Организации экономического сотрудничества. На встрече обсуждались проблемы транспортировки углеводородного сырья на мировые рынки. В качестве приоритетного направления почти всеми участниками был признан маршрут Баку — Джейхан. Вместе с тем участники саммита, особенно обладатели месторождений углеводородного сырья, по сути руководствуясь западной стратегией «многовариантности маршрутов транспортировки», поддержали и другие маршруты. Так, Н. Назарбаев объявил на этом саммите, что Казахстан рассматривает три (из пяти) проектов экспортных трубопроводов: транскаспийский Баку — Джейхан, иранский (через Туркмению и Иран к Персидскому заливу) и Центральноазиатский (через Узбекистан, Туркмению, Афганистан и Пакистан к Персидскому заливу). Он также подчеркнул, что к началу саммита уже были приняты решения по реализации проектов транспортных трубопроводов, сооружаемых Каспийским трубопроводным консорциумом, а также в направлении Китая. Правда, в отношении иранского маршрута министр иностранных дел Казахстана К. Токаев в ходе этого саммита разъяснил, что окончательного решения по иранскому проекту еще не принято, однако он является «весьма привлекательным с коммерческой точки зрения», если будут отменены известные политические санкции в отношении Ирана В 1999 году Н. Назарбаев подписал Стамбульскую декларацию о строительстве ОЭТ по маршруту Баку-Джейхан, в который как неоднократно заявляли официальные лицаа Казахстана, также будет заканчиваться казахстанская нефть. Еще осенью 1999 года правительство Казахстана рассмотрело проект сооружения нефтепровода по дну моря, который должен был соединить месторождения Западного Казахстана с турецким портом Джейхан. (Соглашение о разработке его технико-экономического обоснования было подписано в Вашингтоне еще в ноябре 1998 г.) Однако вряд ли он будет реализован прежде всего из-за экологии. Перспективными, по оценке «КазахТрансОйла», являются и проекты строительства нефтепровода Западный Казахстан — Китай, а также транскаспийский маршрут на Иран. Вместе с тем Казахстан активно прорабатывает и другие маршруты. В середине 2001 года появились сообщения, что Казахстан и французская фирма «ТоталФинаЭлф» намерены подписать меморандум о прокладке нефтепровода на юг вдоль восточного побережья Каспия через Туркменистан в Иран. Его обоснования простые –маршрут почти вдвое дешевле, чем нефтепроводы Баку-Джейхан и КТК (соответственно, 2,7 и 2,6 млрд. долл.)1. Показательно, что несмотря на сопротивление США иранским проектам нефтепроводов, компания Аджип, филиал итальянской ЭНИ, тесно сотрудничающей с американцами не выступает против иранских вариантов транспортировки нефти. ## Время по Гринвичу. 2001. 29 мая. Стремление Казахстана иметь несколько альтернативных и независимых маршрутов доставки нефтепродуктов вполне объяснимо, принимая во внимание его грандиозные планы по увеличению нефтедобычи и экспорта нефти в таких объемах, с которыми КТК и другие, менее значимые северные маршруты, проходящие через Россию, не справятся. До конца 1998 года ежегодная квота для экспорта казахстанской нефти в дальнее зарубежье составляла 3,5 млн. т. В соответствии с межправительственными соглашениями Казахстана и России в декабре 1998 — первом квартале 1999 годов квота была увеличена до 7, 5 млн. т в год, а в 2000 году — до 9 млн. т в год1. В 1999 году Казахстан рассчитывал экспортировать до 11 млн. тонн нефти и надеется на дальнейшее увеличение транзитной квоты. ## Касымов К. КТК и другие проекты // НГ. 2000. 21 апр. Уже простой перечень всех вышеупомянутых проектов (если даже некоторые из них циркулировали на уровне непроверенных данных или даже слухов) свидетельствует, что Кавказ (прежде всего) и Центральная Азия в целом становятся важными перекрестками энергоносителей XXI века и неизбежно окажут влияние на развитие политической ситуации в этом регионе, и которая сегодня остается крайне напряженной. Готов в любой момент снова разгореться карабахский конфликт. Продолжается противостояние между Грузией и Абхазией, не снято напряжение между властями Грузии и Южной Осетией. События 2000 — 2001 годов выявили еще один конфликтный район Грузии — Ахметский (Панкисское ущелье, населенное чеченцами — кистинцами). Не менее напряженная обстановка сохраняется и в Центральной Азии, особенно в ее южной части, близкой к Афганистану. К началу 2000 года ситуация с выбором маршрутов транспортировки каспийской нефти складывалась так: Во-первых, окончательно определился главный маршрут ОЭТ, утвержденный на самом высоком уровне — главами заинтересованных государств в Стамбуле в ноябре 1999 года в ходе саммита ОБСЕ. Во-вторых, Россия, по сути, была отстранена от процесса выбора маршрута ОЭТ, что явилось не только результатом политики Запада или прикаспийских государств, заинтересованных в получении максимальных экономических и политических выгод для себя, или государств-»транзитников» (Грузии и в какой-то мере Узбекистана), надо признать, что Россия из-за своей политики в последние десятилетия в Прикаспийском регионе, на Кавказе и в Центральной Азии, сама во многом способствовала ослаблению своих же позиций и политических и экономических. В-третьих, проявились новые нюансы в иранской политике США и стран Запада, которые позволяют более осторожно делать выводы о бесперспективности иранских маршрутов транспортировки нефти и газа Каспия. В-четвертых, в этот период более явственно обозначились интересы стран восточного направления в получении энергоресурсов Каспия — Китая, Японии, Пакистана и стран ЮВА, хотя их перспективы до сих пор остаются неясными. Наконец, в-пятых, можно утверждать, что, несмотря на принятые в Стамбуле решения, к этому времени окончательно сложилась и получила практическое подтверждение т. н. «концепция многоальтернативности» маршрутов транспортировки энергоресурсов шельфа Каспия и месторождений прикаспийских государств, которой, по всей видимости, намерены придерживаться страны Запада. Причем эта концепция выгодна прежде всего американским компаниям по следующим причинам: - расширение поля конкурентного маневра, - возможность разновекторного политического давления, - снижение влияния главного потенциального конкурента — России. Все названные тенденции подтверждают стремление западных «нефтяных гигантов» и руководства новых независимых государств решать свои проблемы за счет России, не особенно считаясь с ее интересами. Азербайджан на протяжении последних лет демонстрировал политику умелого балансирования между интересами двух основных центров силы — США и России. Правительство Азербайджана старалось уравновесить американское влияние налаживанием контактов с Турцией и Ираном. Самостоятельность его политики должна была подтвердить непреклонную позиции по правовому статусу Каспийского моря, и желание сотрудничества с Иранской национальной нефтяной компанией по освоению шельфа. Правда, на саммите в Стамбуле в ноябре 1999 года, при подписании пакета соглашений по ОЭТ Баку-Джейхан Баку был вынужден под давлением американцев пока формально отказаться от контактов с Ираном. Динамичность и наступательность Баку подтверждают и его упорные попытки, направленные на сколачивание геополитического блока кавказских и центральноазиатских новых независимых государств. Разрывая и без того аморфное пространство СНГ, Азербайджан стремится к сотрудничеству в рамках т. н. «неоисламского» содружества по линии Алма-Ата — Ташкент — Баку — Тегеран — Стамбул, с возможными иноконфессиональными ответвлениями в Тбилиси и Киев. Его военное сотрудничество с Турцией, которое принимает форму геополитического военного союза и продолжает расширряться, явно направлено против какого бы то ни было усиления российского влияния в регионе. Создание новой геополитической «оси» началось с азербайджано — турецкого соглашения (начало 1995 года) о строительстве трубопровода Баку-Джейхан. К концу 1996 года стало окончательно ясно, что и сотрудничество Азербайджана с Казахстаном в планах раздела Каспия перерастает в нечто большее. В частности, во время сентябрьского 1996 года визита в Баку Н. Назарбаева проект транспортировки казахстанской нефти в обход России стал приобретать реальные очертания: от Мангышлака до Баку нефтепроводом по дну Каспия, а далее в грузинский порт Супса и Турцию. Анкара, в свою очередь, тут же заявила о готовности инвестировать в новое направление порядка 200 млн. долл. Почти одновременно последовало окончательное подключение к проекту Грузии (мартовский 1997 года визит в Тбилиси Г. Алиева). Пример Грузии очень показателен для иллюстрации общего ослабления российских позиций в регионе. Фактически на протяжении одного 1996 года произошел полный поворот во внешнеполитических приоритетах Тбилиси от Москвы к Вашингтону. Антироссийские выпады грузинских властей следовали один за другим: парламентом принят в первом чтении закон об охране границы, согласно которому российские пограничники должны покинуть Грузию в течение 1997—1998 гг., парламент принял беспрецедентное с точки зрения права решение ежегодно подтверждать все ранее заключенные военные соглашения, а Э. Шеварднадзе сформировал правительственную комиссию по описи имущества всех трех российских баз, находившихся на территории Грузии (кроме Гудауты в Абхазии). В унисон с Тбилиси и Алма-Ата, в январе 1997 года, озвучила очередные претензии к России. Назарбаев «вдруг» вспомнил, что «Россия должна Казахстану 345 миллионов долларов за аренду Байконура, 126 миллионов — за аренду военных полигонов, 65 — за уголь Экибастуза»1. ## Интервью Н. Назарбаева // Казахстанская правда. 1997. 21 янв. Не осталась без внимания на этом этапе и Армения. Говоря о программе экспорта азербайджанской нефти, президент США Билл Клинтон заявлял, что необходимо построить по крайней мере два крупных нефтепровода, один из которых должен пройти через Армению. Стремясь подключить к «евроазиатскому» коридору» помимо Грузии Армению и одновременно разрешить карабахский конфликт, Ереван и Баку посетили западные посредники: министры иностранных дел Великобритании Малькольм Рифкинд и Германии Клаус Кинкель, первый заместитель госсекретаря США Строуб Тэлбот. Пол Гоббл, старший научный сотрудник центра по изучению проблем бывшего СССР и стран Восточной Европы, США, представил новый вариант своего плана территориального передела между Арменией и Азербайджаном (обмен «мегринским» и «лачинским» коридорами)1. Однако и Азербайджан и Армения отвергли эти идеи. ## Шорохов В. Российская политика на Кавказе: что дальше? // Сегодня. 1996. 24 мая. Интерес Запада к Армении тоже не случаен. Во-первых, через ее территорию мог бы пройти самый короткий нефтепроводный маршрут от Каспия до Черного моря. Во-вторых, через Армению прокладывается новая трубопроводная магистраль из Ирана к черноморским портам Грузии. Однако события осени 1999 года, когда в парламенте Армении были расстреляны участники его заседания, в том числе председатель парламента и премьер-министр страны, крайне негативно повлияли на перспективы Армении как транзитной территории для переброски каспийских энергоресурсов на Запад, хотя и не закрыли их окончательно. Иран, стесненный американской блокадой, старается использовать все возможности, чтобы разорвать ее, а поэтому демонстрирует явную заинтересованность в новых путях во внешний мир, прежде всего на Запад. Маршрут предполагается следующий: Иран — Армения — Грузия — Украина — Польша — Литва. Даже несмотря на подписание Стамбульского 1999 года соглашения по Основному экспортному трубопроводу по маршруту Баку-Джейхан, окончательное решение проблем транспортировки каспийской нефти будет зависеть в немалой степени от стабилизации политической обстановки в Закавказье, и в первую очередь от урегулирования армяно-азербайджанского противостояния. Суть предложений России и США по принципиальным моментам схожа: все они основаны на признании территориальной целостности Азербайджана, предполагают высокую степень автономии Нагорного Карабаха, предусматривают транспортное сообщение между ним и Арменией через Лачин. Примечательно, что и сам бывший президент Армении Левон Тер-Петросян призвал Армению и Нагорный Карабах занять на переговорах с Азербайджаном «более гибкую и конструктивную позицию». По его мнению, от урегулирования конфликта полностью зависит решение вопроса о снятии транспортной блокады Армении, без чего «просто смешно говорить о полноценной интеграции республики в региональное и международное сообщества». Руководство Армении опасалось, что если вопрос экспорта «большой» нефти будет решен без участия Армении, то она может оказаться вне зоны интересов Запада. Уже под занавес своего правления Левон Тер-Петросян на правительственном уровне обсуждал возможность транспортировки каспийской нефти через территорию Армении. В частности, обсуждались возможности политических компромиссов Еревана и Баку в карабахском вопросе в обмен на прокладку нефтепровода. Поэтому ожидалось, что несмотря на сохранение основных подходов к решению карабахской проблемы, Тер-Петросян предпримет энергичные шаги для оживления процесса мирных переговоров. Чем это закончилось для карьеры Тер-Петросяна, известно. И хотя маршрут ОЭТ в обход Армении окончательно определился в Стамбуле в ноябре 1999 года, вопрос прокладки нефтепровода через Армению окончательно не снят с повестки дня. На грани находится экономическое выживание Грузии. Если в годы СССР скрытые и открытые дотации Грузии доходили до 6 млрд. долларов, то сейчас весь ее годовой бюджет — 250 млн. долларов. Поэтому нефтепровод для этой республики не только означает солидный приток «транзитных» долларов, которые помогут ей в достижении экономической независимости, но и позволит ей решить собственные энергетические проблемы. Проект крупномасштабной транспортировки нефти через Грузию объективно ослабит позиции России в этой стране. К тому же в результате своей поддержки сначала юго-осетинских, а позже абхазских сепаратистов Россия значительно ослабила собственные позиции в Грузии. Таким образом, Закавказье приобретает сегодня едва ли не ключевое стратегическое значение. Азербайджан, Армения и Грузия получают возможность из объектов геополитики превратиться если не в ее субъектов, то в желанных младших партнеров. В их распоряжении оказывается хоть и небольшой, но «контрольный пакет геополитических акций». Судя по всему, Г. Алиев, Э. Шеварднадзе и Р. Кочарян (как и его предшественник Л. Тер-Петросян) всерьез рассчитывают на этот пакет, что предполагает нормализацию взаимоотношений — вплоть до перспективы создания Закавказского сообщества по подобию Евросоюза. По мнению бывшего министра иностранных дел Германии Клауса Кинкеля, для экономического роста стран Закавказья необходима региональная кооперация. Грузия, Армения и Азербайджан вполне в силах создать собственную модель не только политической, но и экономической интеграции, и тем самым урегулировать межнациональные и региональные конфликты, так как «государства, сотрудничающие в сфере экономики, друг с другом не воюют». Однако в связи с крайней запутанностью межнациональных отношений на Кавказе вряд ли сегодня последовательное осуществление идеи пакта «Мирный Кавказ» будет способно нейтрализовать все движения за национальное самоопределение, перерастающие в сепаратистские. Руководители Грузии и Азербайджана в один голос подчеркивают, что идея нового пакта основана на принципе нерушимости нынешних границ. Но даже если оставить границы в покое, это не снимет проблемы межнациональных трений. Дело в том, что еще в начале 20-х годов практически все закавказские руководящие органы были построены по принципу национального и даже кланового представительства. Сегодня ряд кавказских республик представляют собой «микроимперии», а рост национального самосознания затронул после распада СССР не только титульные нации, но и всех проживающих в регионе. Так, Азербайджан не может не считаться с талышским и лезгинским факторами, особенно после того, как лезгины оказались разделенными (часть в Дагестане, часть в Азербайджане). Разнородна и Грузия с ее проблемами в Абхазии, Южной Осетии, Аджарии, Ахметском районе (чеченцы-кистинцы), Джавахетии (где организация местных армян «Джавах» выступает за создание новой административной единицы, охватывающей два района Джавахетии — Ахалкалаки и Ниноцминду1). ## Сегодня. 1997. 31 янв. Сценарий, при котором на Кавказе может появиться много мелких независимых или полунезависимых государств, реален. И они уже будут ориентироваться не только на Москву, но и на Анкару, и на Тегеран. Одна из основных причин отсутствия стратегического равновесия и стабильности в регионе — экономическая слабость России. Иран и Турция тоже не в состоянии осуществлять экономическое господство в регионе и контролировать происходящие там процессы. На Кавказе чуть ли не все народы обзавелись «армиями». И если Москва встанет на пути народов, жаждущих самоопределения, она рискует втянуться в бесперспективную кавказскую войну. Реалии же экономической жизни рано или поздно могут толкнуть кавказские народы в объятия, но только экономически сильной России. Понимая это, официальными структурами ряда стран при общей координирующей роли ЦРУ США сразу же после развала СССР стала проводиться немалая работа в области «реализации интересов Запада в Кавказском регионе». Предполагаемая цель деятельности такого объединения спецслужб сводится к вытеснению России из регионов Закавказья, Северного Кавказа и акватории Каспийского моря, в частности — путем создания нового государственного образования. Один из таких вариантов — Исламская конфедерация Северного Кавказа. Причем реализация данной цели предполагает определенную этапность. Начало первому этапу положил вывод российских войск из Чечни в 1996 году. Этому процессу западные политики и СМИ постарались придать характер унизительного бегства. По их замыслам, подобная акция должна была привести к полному параличу воли российского руководства, силовых структур и общества в целом, при котором ни о каком осмысленном противодействии речи идти не может. На втором этапе предполагалось распространение «освободительной» борьбы на территорию ряда республик Северного Кавказа: Дагестана, Карачаево-Черкесии, Кабардино-Балкарии и Адыгеи. На практике это должно означать, во-первых, митинговое и силовое давление на местные органы власти и охраны правопорядка с целью поставить их под полный контроль «борцов против империи»; во-вторых, развязывание кампании террора против представителей федеральной власти, включая пограничников, военнослужащих и сотрудников ФСБ, с целью парализации их деятельности и, в-третьих, масштабная мобилизация коренного населения республик в незаконные вооруженные формирования, завершение создания необходимой военной инфраструктуры, накопление оружия и боеприпасов. При этом особое внимание на этом этапе должно было быть уделено Дагестану. На третьем этапе планировались «точечные» активные действия боевиков и наемников. Во-первых, речь шла о нападении на Северную Осетию (Моздок, Беслан, Пригородный район и правобережная часть Владикавказа). Предполагались удары по Кисловодску, нападения адыгейских боевиков и наемников на военные объекты в окрестностях Майкопа, вооруженные акции в районах Краснодара, Сочи и Туапсе. Четвертый этап предполагал переход к ударам по следующим территориям: черноморское побережье Краснодарского края от реки Псоу до населенного пункта Новомихайловский, территория Ставропольского края по правому берегу реки Кума, города — Пятигорск, Георгиевск и Минеральные Воды, территории Ставропольского края по правому берегу реки Горькая Балка. Пятый, заключительный, этап предусматривал оказание давления на российские власти силами СМИ и «демократической общественности», а также «мирового общественного мнения» с целью заставить их окончательно капитулировать перед боевиками, согласиться с полным отделением Северного Кавказа от России. Как показали события 1999 — 2000 гг. на Северном Кавказе: образование «независимых исламских территорий» в Дагестане, резкое обострение обстановки в Карачаево-Черкесии, нападение боевиков из Чечни на Дагестан и, наконец, военные действия в Чечне, — эти планы имели под собой вполне реальную основу. А намного более масштабные события осени 2001 года подтвердили это. Аналогичный вариант после распада СССР предусматривался и Ираном — создание некоей «Исламской конфедерации», которая объединяла бы под эгидой Тегерана Азербайджан, Казахстан, Туркменистан, Узбекистан и Таджикистан. В регионе вновь и вновь возникает вопрос о некоем стороннем гаранте — »большом брате», поэтому нельзя исключить возможность формирования в Закавказье стратегической оси Тбилиси — Баку — Анкара. В этой связи обращают на себя внимание и идеи, выдвинутые в ноябре 1999 года на саммите ОБСЕ в Стамбуле президентами Азербайджана и Армении и касающиеся проблем региональной безопасности. Руководство Азербайджана предложило подписать Пакт о безопасности и сотрудничеству между Азербайджаном, Грузией, Арменией, Турцией, США и Россией. Строго говоря, участие США в таком пакте выводило бы его за рамки регионального соглашения. Более того, предложение Алиева было направлено на то, чтобы юридически оформить «патронаж» США над Закавказьем. И это не случайно. Неоднократные заявления представителей США о том, что сотрудничество с США в энергетической области является своего рода гарантией безопасности для Азербайджана и других прикаспийских государств воспринимались лидерами некоторых этих государств как заявка на новый геополитический курс американской администрации, суть которого заключается в абсолютном политическом, военно-политическом и экономическом доминировании в Закавказье, что в целом не противоречило и их интересам. К тому же, этот Пакт в русле стратегии Вашингтона в отношении Ирана игнорировал интересы безопасности этой страны и по существу предполагал ее полную изоляцию. (Предложение азербайджанского руководства было даже названо некоторыми политологами «антииранской авантюрой»). Разумеется, в предложении президента Азербайджана полностью игнорировалось и существование новых военно-политических субъектов региона и де-факто независимых образований. Предложение же Кочаряна было расценено как своего рода противовес усилиям Азербайджана и Грузии по вступлению в НАТО, особенно активно продвигаемым в последнее время. О намерении стать членами Североатлантического альянса было открыто заявлено президентами Азербайджана и Грузии на юбилейном саммите НАТО в Вашингтоне в апреле 1999 года, а их официальными представителями такое стремление высказывалось и ранее. И если азербайджанский президент с обычной осторожностью отметил, что вступление Азербайджана в НАТО — это вопрос далеко не сегодняшнего дня, то Э. Шеварднадзе называл даже срок, к которому Грузия «постучится в дверь НАТО», — 2005 год. (Правда, позднее он вынужден был признать, что этот срок нереален.) С другой стороны, своим предложением Кочарян попытался сгладить резкую реакцию кавказских соседей и западных стран на усиление в последние годы российско-армянского военного сотрудничества. По мнению президента Армении, реализация этих противоположных намерений закавказских государств могла бы в конечном итоге привести к тому, что Закавказье станет ареной непосредственного военного противостояния между НАТО и государствами СНГ — членами Договора о коллективной безопасности, в который входит Армения. Такая перспектива была способна взорвать и без того непростую ситуацию в Закавказье. Предлагаемая Кочаряном система коллективной безопасности могла бы включать не только закавказские республики, но и все заинтересованные страны региона. В частности, армянский руководитель считает, что создать сколько-нибудь действенную систему коллективной безопасности в регионе невозможно без участия в ней Ирана (формы его участия в этой системе — другой вопрос). Таким образом, хотя оба предложения преследовали одну цель — повышение безопасности в Каспийско-Кавказском регионе, становящемся своего рода «мировым перекрестком», однако пути их реализации, как и конечные результаты, принципиально различны. Следует также учитывать, что еще одним инструментом влияния на республики Закавказья стала внешняя их задолженность. Долги Грузии уже к середине 1996 года составляли 1,3 млрд. долларов, из них 700 млн. — странам СНГ (в частности, России — 185, Туркмении — 450), 600 млн. — западным организациям, в т. ч. ЕС — 347, Турции — 50. Из 275 млн. лари бюджетных расходов в 1995 году 156 млн. лари покрываются кредитами МВФ и Всемирного банка. Сумма внешней задолженности Азербайджана достигла 840 млн. долларов, из них России и Туркмении — по 80 млн.1 Однако ни Азербайджан, ни Грузия, ни тем более Армения не являются развитыми странами, и привлечение иностранных инвестиций имеет гораздо большее отношение к политике, чем к экономике. ## Шорохов В. Российская политика на Кавказе: что дальше? // Сегодня. 1996. 24 мая. Уже сейчас иностранные инвестиции вместе с гуманитарной помощью составляют 50—60% бюджетов закавказских республик. |
||
|
|
© uchebnik-online.com |