Перечень учебников |
Учебники онлайн |
|
|---|---|---|
1.3.2. Русские геополитические теории XX в.: «красная стратегия», евразийство и неоевразийство• Россия рассматривалась не как самоценное образование, а как «горючий материал для разжигания мирового пожара». Понятие ответственности за судьбу страны отсутствовало, а долговременные интересы российского государства игнорировались, приносились в жертву «пролетарскому интернационализму». Практический опыт применения доктрины имел место в 1918 г. на мирных переговорах с Германией в Брест-Литовске. Выдвинутый Л.Д.Троцким (Л.Бронштейн) броский лозунг: «Ни мира, ни войны, а армию распустить» по сути был провокацией, призванной подтолкнуть кайзеровские войска к дальнейшему наступлению вглубь страны. Предполагалось, что «немецкий рабочий класс» увидит «звериный оскал империализма» и грудью встанет против буржуазии на защиту Советской республики. Результат получился прямо противоположный: после стремительного наступления германской армии и оккупации Украины, Прибалтики и части Белоруссии мирный договор пришлось заключать на условиях неизмеримо худших, чем те, которые предлагались вначале. И только внутриполитический кризис в самой Германской империи, вызванный ее поражением в Первой мировой войне, позволил В.И.Ленину (В.И.Ульянов) денонсировать позорный для России мир. • По мере преодоления воинствующего радикализма изменялось и геополитическое сознание формирующейся советской элиты. Теория «перманентной революции» Л.Троцкого уступила место ленинско-сталинской концепции «построения социализма в одной отдельно взятой стране». После гражданской войны и интервенции Советская Россия оказалась в очень сложном положении. Для обеспечения целостности и безопасности государства необходимо было укрепить границы, развить сеть внутренних коммуникаций, а также военную и промышленную инфраструктуру окраин. Ситуация усугублялась тем, что страна потеряла выход к Балтике, часть российских земель оказалась аннексирована Польшей и Румынией, а Запад проявлял к РСФСР откровенную враждебность. Однако Кремль сумел дать адекватный и быстрый ответ на возросшие угрозы и риски. • Сталинская модель российской геополитики в ее полном развитии к середине XX в. стала синтезом двух традиционных русских геополитических концепций: имперской - с идеей сильной государственной власти и панславистской - с представлениями о славянском Большом Пространстве. Так, политика форсированной индустриализации ставила цель не только поднять экономику, но и создать самодостаточную, прочную и независимую от внешней конъюнктуры хозяйственную систему. Великая Отечественная война показала, что это был правильный путь. В ходе промышленной модернизации было положено начало решению еще одной стержневой геополитической задачи, а именно развертыванию сети опорных культурно-экономических баз на Востоке страны. После Второй мировой войны в ходе разработки Ялтинско-Потсдамской системы мироустройства Сталину удалось, с помощью дружественных правительств в сопредельных странах, геополитически структурировать новое Большое Пространство - «социалистическое содружество государств». Оно основывалось на двух принципах: географическом, так как охватывало Восточную Европу, и идеологическом, поскольку наднациональная вера в скорое торжество коммунизма обеспечивала внутреннюю устойчивость «соцлагеря». Претворение в жизнь сталинской доктрины упрочило безопасность страны, превратило ее в мировую сверхдержаву и позволило в кратчайшие сроки преодолеть послевоенную разруху. К сожалению, позитивное, в целом, геополитическое содержание внешней политики СССР в большей степени зиждилось на неустойчивом фундаменте идеологических догм, а не на трезвом учете экономических и этно-психологических факторов. Традиционное пренебрежение социальной сферой, поначалу оправданное необходимостью мобилизации сил на борьбу с внешним врагом (1930-е – 1940-е гг.) и достижения военно-стратегического паритета с США (1950-е - 1970-е гг.), вылилось к началу 1980-х гг. в масштабный структурный кризис всего народного хозяйства страны, ориентированного преимущественно на экстенсивное развитие. • «Новая» советская геополитика получила название «доктрина Брежнева». Она исходила из биполярности мира, превращенного двумя сверхдержавами в арену своего противоборства. Это потребовало создания военно-морских баз (опорных точек) на других континентах. В «игре на чужом поле» понадобились союзники среди стран «третьего мира», а потому любой политический лидер, заявивший о приверженности «идеалам социализма», автоматически получал поддержку СССР. Неся колоссальные и не всегда оправданные затраты в погоне за расширением силового влияния, правительство не уделяло должного внимания внутренним проблемам, которые принимали угрожающие масштабы. Сверхцентрализованная экономика позволяла участвовать на равных в гонке вооружений, но она была невосприимчива к инновациям в других областях, ибо не обладала механизмом самонастройки, который бы предохранял ее от чрезмерных перегрузок. Всеобщий дефицит стал обыденным явлением, что на фоне «перепотребления» в западных странах склонило чашу весов в их пользу. Соревнование за более высокий «уровень жизни», как, впрочем, и битву за умы и души людей Советский Союз проиграл, а потому перестал существовать. Таким образом, предложенные большевиками принципы организации Российского Большого Пространства - идейно-политический («пролетарский интернационализм» и «социалистическое содружество») и кровнородственный («славянское единство») - в конечном итоге оказались несостоятельными. Несколько иное видение предназначения России было у евразийцев. Движение возникло в Софии в 1921 г., когда четверо молодых российских эмигрантов — экономист П.Н.Савицкий, искусствовед П.П. Сувчинский, философ-священник Г.Д. Флоровский, лингвист и этнограф Н.С.Трубецкой — выпустили сборник статей «Исход к Востоку», который и стал манифестом движения, претендовавшего на принципиально новый взгляд на русскую и мировую историю. В 1922 г. вышла вторая книга «На путях. Утверждение евразийцев», а за ней последовали три ежегодных издания под общим названием «Евразийский временник». В 1926 г. евразийцы систематизировали свою концепцию, основные положения которой в сжатой форме были обнародованы в 1927 г. в книге «Евразийство. Формулировка 1927 г.» В 1931 г. в Париже публикуется сборник «Тридцатые годы», в котором подводились итоги десятилетней деятельности движения. Всего с 1925 по 1937 г. увидели свет 12 выпусков «Евразийской хроники». Эти работы обратили на себя внимание нетрадиционным анализом затрагиваемых вопросов. • В отличие от славянофилов, Данилевского, Леонтьева и других, возлагавших свои надежды на монархическое государство, евразийцы исходили из признания того факта, что царизм потерпел крах и стал достоянием истории. По их мнению, Первая мировая война и русская революция открыли качественно новую эпоху, характеризующуюся не только крушением самодержавия, но и всеобъемлющим кризисом Запада. В отсутствие прошлого и настоящего задача России - вести человечество к светлому будущему. Своей эсхатологией (учением о конце мира) евразийство в методологическом плане почти не отличалось от ведущих идейно-политических течений того времени - фашизма и коммунизма. Различным был только выбор субъекта-мессии (спасителя). Его видели, соответственно, в русском народе, арийской нордической расе, мировом пролетариате. Большинство евразийцев одобряли действия большевиков по сохранению и укреплению территориального единства страны. Они были убеждены, что Октябрьская революция - символ не только конца старой, но и рождения новой русской государственности. • Н.С. Трубецкой в 1922 г. допускал, что Советскому правительству и Коммунистическому интернационалу удастся развернуть европейскую революцию, которая будет лишь вариантом российской экспансии и имперских устремлений. Он видел неизбежным следствием такой экспансии взращивание и поддержку «благополучия образцовых» социалистических государств Европы «потом и кровью русского рабочего и крестьянина». Любопытно, что образование «мировой системы социализма» во второй половине 1940-х гг. происходило почти в полном соответствии с этим прогнозом. СССР отказался от контрибуции, которую он получал с Восточной Германии, и стал оказывать ей и другим зависимым от него режимам всеобъемлющую помощь, надеясь превратить их в надежных союзников. Время показало, что эта политика себя не оправдала. Евразийцы отводили особое место духовным, в первую очередь религиозным аспектам. У них само понятие «Евразия» было призвано обозначать не просто континент или часть его в сугубо географическом понимании, а некую сакральную цивилизационную и наднациональную целостность, построенную на основе синтеза пространственного и социокультурного начал. Согласно этой конструкции, Россия рассматривалась в рамках координат, условно обозначаемых как Восток и Запад. Суть евразийской идеи сводилась к тому, что Россия, лежащая на стыке двух миров - Азии и Европы - представляет особый «срединный» мир, объединяющий оба этих начала. • В отличие от тех славянофилов, которые утверждали идеи и ценности панславизма, евразийцы вслед за Леонтьевым делали упор на азиатскую, особенно на туранскую составляющую этого мира, считая Россию преемницей империи Чингисхана. Н.С.Трубецкой писал, что «национальным субстратом того государства, которое прежде называлось Российской империей, а теперь называется СССР, может быть только вся совокупность народов, населяющих это государство, рассматриваемая как особая многонародная нация и в качестве таковой обладающая своим национализмом». Еще четче эту позицию сформулировал Савицкий, по мнению которого евразийскую цивилизацию составляют арийско-славянская культура, тюркское кочевничество и православная традиция: именно благодаря татаро-монгольскому игу «Россия обрела геополитическую самостоятельность и сохранила свою духовную независимость от агрессивного романо-германского мира». Более того, «без татарщины не было бы России», утверждал он в статье «Степь и оседлость». А один из более поздних евразийцев Л. Гумилев прямо отождествлял Древнюю Русь с Золотой Ордой, а советскую государственность - с многокомпонентным славяно-тюркским суперэтносом. • Принимая во внимание ряд интересных наблюдений, высказанных евразийцами, нельзя не отметить, что некоторые их проекты содержали спорные положения. Так, они призывали русский народ сбросить «европейское иго» для того, чтобы выполнить некое особое предназначение в современном мире, которое увязывалось ими с православием. Хотя ценность других христианских вероисповеданий полностью не отрицалась, выдвигалось условие: «существуя пока как русско-греческое, Православие хочет, чтобы весь мир сам из себя стал православным». Иноверцам предрекались скорое разложение и гибель. Русская эмигрантская интеллигенция в большинстве своем приняла евразийские идеи прохладно, если не сказать отрицательно. Среди особенно активных критиков евразийства были Н.А. Бердяев, И.А. Ильин, П.Н. Милюков, Ф.А. Степун, Г.П. Федотов. К началу 1930-х годов от евразийства отошли самые решительные его сторонники: Н. Трубецкой и Г. Флоровский. Показательна в этом плане позиция Флоровского, который в статье с характерным названием «Соблазн евразийства» с горечью констатировал, что «судьба евразийства - история духовной неудачи». По его словам, на поставленные жизнью вопросы евразийцы «ответили призрачным кружевом соблазнительных грез. Грезы всегда соблазнительны и опасны, когда их выдают и принимают за явь. В евразийских грезах малая правда сочетается с великим самообманом... Евразийство не удалось. Вместо пути проложен тупик. Он никуда не ведет». Однако, в 1960-е гг. движение неожиданно обретает новый и достаточно сильный импульс. Историк Л.Н. Гумилев (1919-1992), сын поэтов Н. Гумилева и А. Ахматовой, разработал неординарный подход к проблемам становления и развития евразийских этносов с позиций естественных, а не гуманитарных наук. • Он ввел в оборот понятие «пассионарность» (от англ. рassion – страсть, пыл), означающее исключительную энергетическую заряженность отдельной личности, групп людей или целых общностей. Гумилев думал, что пассионарность есть проявление живой связи Земли с мощными излучениями Вселенной. Попадая в определенные районы или ландшафты, «космическая пыль» задавала ритмы рождения новых народов. В статье «Горе от иллюзий» утверждалось, что история человечества, в конечном счете, определяется не столько социально-экономическими интересами и сознательными решениями субъектов, сколько этнической принадлежностью, которая скрывает в себе глобальные и объективные закономерности всемирно-исторических процессов. В соответствии с такой трактовкой, причины отличий одного этноса от другого заключаются не в «способе производства», «культуре» или «уровне образования», а в самом факте рождения от собственных родителей, стереотипах поведения и образе мыслей, усвоенных в детстве и используемых в дальнейшем в течение всей жизни. Иначе говоря, народ – это совокупность условных рефлексов, приобретенных в ходе адаптации к географической и социальной среде. • Гумилев отмечал, что способности индивидов поглощать космическую энергию различны. На основе данного признака он предлагал классифицировать людей на три типа: 1) «гармоничное» большинство, способное на приемлемом уровне удовлетворить свои потребности, диктуемые инстинктом самосохранения; 2) пассионариев, стремящихся к идеальной цели и ведущих за собой остальных; 3) субпассионариев, не вписывающихся в общество и ориентированных на иждивенчество. Причем, в каждом этносе соотношение разных типов меняется со временем, в точном соответствии с силой и амплитудой угасания «первоначального толчка». Нормальная пассионарность наблюдается у обывателей; повышенная – у героев, революционеров, выдающихся политиков, полководцев, ученых и т.д.; низкая присуща ворам, проституткам и прочим деклассированным элементам. От момента пассионарного взрыва до возвращения в состояние равновесия (гомеостаз) проходит 1200 - 1500 лет. В фазе подъема структура этнической системы постоянно усложняется, из разрозненных субъектов (сословий) возникает единый народ. На вершине пассионарности создается новый социум - суперэтнос, состоящий из отдельных, близких друг другу по поведению и культуре народностей. В последующем (фаза надлома) при отсутствии второго «толчка» происходит разрушение суперэтноса из-за истощения энергетического ресурса. Этот период может длиться достаточно долго в том случае, если удается приспособить систему к ухудшающимся условиям жизни (инерционная стадия). • Фазовые переходы - это кризисы, связанные с изменением биопсихологического настроя людей конкретной национальности или граждан какого-либо государства под действием как естественных, так и искусственных факторов. В числе первых назовем угасание импульса развития, природные катаклизмы, эпидемии, снижение рождаемости и т.д., среди вторых отметим агрессию, геноцид, моральное разложение, предательство и проч.. Возникает вопрос: возможно ли превращение человечества в единое сообщество? Гумилев полагает, что пока существуют разные уровни пассионарного напряжения в уже имеющихся суперэтносах и различия в ландшафтах Земли, такое слияние маловероятно и выглядит как очередная утопия. Если же оно произойдет, то восторжествуют не «общечеловеческие ценности», а конкретный наиболее сильный суперэтнос, который навяжет остальным свои правила, и это будет для слабых настоящей катастрофой. • По мнению Гумилева, великороссы представляют особый народ тюркско-славянского происхождения, своеобразный симбиоз Леса и Степи. В его основе лежит не идентичность составных частей, а взаимосвязи, цементирующие коллектив и простирающиеся на природные особенности населяемого ландшафта. Как влияет то или иное место проживания на формирование этносов? Эту проблему ученый решает следующим образом: «Степные просторы... всегда были удобны для развития скотоводства и в Восточную Европу переселялись азиатские кочевники... Они вступали в военные и хозяйственные контакты со славянами, хозяйство которых базировалось на лесных массивах. Однако кочевое хозяйство не может существовать вне связи с земледельческими, потому что обмен продуктами одинаково важен для обеих сторон. Поэтому мы наблюдаем... постоянные примеры симбиоза». • Гумилев выделяет три основные формы контактов между народами: сожительство, ксению и химеру. Сожительство - сочетание этносов, при котором каждый занимает свою экологическую ландшафтную нишу, способствуя взаимному обогащению и не ущемляя национального своеобразия партнеров. Такое взаимодействие увеличивает могущество страны. Ксения — сочетание, при котором один этнос - «пришелец» - инкорпорирован в тело другого, живя при этом изолированно и не нарушая «порядка в доме хозяина». Присутствие самодостаточных и неагрессивных ксений безвредно для вмещающего этноса. Но когда «пришелец» воспринимает свою изолированность как дискриминацию и начинает с ней бороться, то ксения может стать химерой, т.е. соединением несовместимого, влекущим за собой гибель одного или обоих народов вследствие «отрицательной комплиментарности» (несовместимости ценностей). Итак, евразийство и неоевразийство выступают как альтернативные атлантизму и мондиализму геополитические учения, имеющие точки соприкосновения и с исламским «социализмом», и с идеей европейской интеграции. Методологическим стержнем их конструкции является признание полицентризма и взаимообусловленности входящих в мировые цивилизации суперэтнических культур |
||
|
|
© uchebnik-online.com |