Перечень учебников |
Учебники онлайн |
|
|---|---|---|
Проблемы народонаселенияСовременная палеонтология считает, что биологический вид homo sapiens (человек разумный) сформировался в Африке около 2 млн. лет назад. За последние 60 тыс. лет он постепенно заселил все континенты земной суши, значительно изменяясь в ходе эволюционного развития с учётом естественного отбора и мутаций в различной среде обитания. Решающим фактором роста численности людей являлась их способность, в отличие от других приматов, адаптироваться к самым различным природным и климатическим условиям – от тропических до полярных за счет прогресса производительности труда с помощью орудий и инструментов. Важнейшими вехами на этом пути стали овладение огнём, переход от собирательства и охоты к скотоводству и земледелию, от кочевого к осёдлому образу жизни, всё большему разделению труда, специализации и обмену, возникновение на этой основе семьи, собственности, государства. При возникновении 5-6 тыс. лет назад первых цивилизаций основная масса людей была сосредоточена на берегах великих рек, служивших источником для ирригационного земледелия и осёдлого животноводства – Нила, Тигра и Евфрата, Инда, Хуанхэ. К началу I тысячелетия нашей эры в мире насчитывалось, по приблизительным подсчётам, 200-250 млн. человек, из которых более половины (примерно по 60 млн.) приходились на два основных цивилизационных ареала – Римскую империю на западе (Европа, Ближний Восток, Северная Африка) и Китайскую на востоке (северо-восточная Азия). Остальное население сосредоточивалось главным образом в сасанидском Иране (Парфия), Кушанском царстве, империи Маурьев, затем Гупта в Индии. На долю Северной и Южной Мезоамерики и Африки оставалось не более 15-20 млн. К началу II тысячелетия – 1000 г. христианского летосчисления мировое население удвоилось, достигнув 500 млн., распределённых на три части – 100 млн. в империи Карла Великого и Византии в Европе и Малой Азии, примерно столько же в Китайской империи династии Сун, Арабском халифате Омейядов, Иране и Индии. Спустя ещё тысячу лет – к началу ХХ в. население планеты уже не удвоилось, а утроилось, достигнув 1,5 млрд. человек (по 400 млн. в Европе, включая Россию, Индию и Китай, 250 млн. – в Оттоманской империи, остальные в Америке, Африке, Японии). Однако с середины XIX в. темпы роста мирового народонаселения резко ускорились – в 1850 г. оно составляло 1 млрд. человек, в 1900 г. – 1,5 млрд., в 1950 г. – 3 млрд., в 2000 г. – 6 млрд., приближаясь ныне к 6,5 млрд. человек. Только за один ХХ в. население планеты увеличилось в 4 раза, т.е. больше, чем за предыдущие 900 лет! Причём этот стремительный демографический рывок произошёл вопреки огромным людским потерям в двух мировых войнах (30 и 50 млн. убитых), пандемиям (одна эпидемия «испанского» гриппа в 1920 г. унесла 50 млн. жертв), революциям, гражданским войнам, массовым репрессиям, геноциду (ещё 100 млн.). Демографы объясняют причины данного феномена поочерёдной сменой трёх типов динамики народонаселения. Первый предполагает сочетание высокой рождаемости с высокой смертностью, особенно детской, в первобытных, рабовладельческих и раннефеодальных обществах Средневековья. Средняя продолжительность жизни не превышает 30-40 лет, а для удвоения численности населения требуются несколько поколений (100-200 лет). Ныне этот тип сохраняется лишь в самых отдалённых, изолированных от внешнего мира уголках планеты – среди аборигенов Новой Гвинеи, Океании, коренных жителей Центральной Африки или индейцев Амазонии. Подрыв статичного равновесия между численностью населения и объёмом производства продовольствия при такой модели компенсируются голодом, эпидемиями чумы, холеры, оспы, межплеменными войнами. Но бывали случаи, когда резкое изменение данного баланса – например, длительные засухи в местах обитания скотоводов-кочевников) приводили к завоевательным походам с востока на запад в начале I тысячелетия нашей эры – гуннов, арабов, монголов, тюрок и т.д. («великое переселение народов») на более развитые земледельческие страны – Китай, Индию, Европу. Второй тип демографического развития характеризуется значительным сокращением смертности, особенно детской, при сохранении по инерции высокой рождаемости. Его наступление связано с распадом традиционных аграрных обществ под ударами первых промышленных революций, урбанизацией, прогрессом медицины и образования, в том числе женщин. Все эти причины вызывают аграрное перенаселение и отлив сельского населения в города, характерный для начальной стадии развития капитализма в Европе, далеко опередившей тогда по приросту населения остальные континенты. Он питал после Великих географических открытий колониальную экспансию европейских держав и массовую эмиграцию западноевропейцев в заморские владения – Южную и Северную Америку, Австралию, Южную и Северную Африку, а русских – в Причерноморье, Сибирь, Дальний Восток (за 4 столетия площадь российской державы выросла в 36 раз, население – в 10 раз). Именно такая модель демографического взрыва типична сегодня для большинства развивающихся стран Азии, Африки, Латинской Америки. Структуры традиционного аграрного общества были подорваны там сначала колониализмом, а затем деколонизацией. На фоне кризиса натурального хозяйства и разбухания мегаполисов численность населения удваивается за 40-50 лет на протяжении жизни двух, порой одного поколения, а «надежда на дожитие» возрастает в тех же пропорциях. К середине XXI в. городское население планеты далеко опередит сельское, причем значительная часть его будет сосредоточена в крупных городских агломерациях, не производящих первичное продовольствие. В этих условиях массовые миграции населения происходят главным образом уже не с востока на запад, а с юга на север – из менее развитых, бедных, но демографически весьма динамичных стран с преимущественно молодым избыточным населением в богатые промышленные и особенно постиндустриальные страны, где динамика роста населения неуклонно снижается. Эта третья стадия демографической эволюции, характерная с последней трети ХХ в. для Европы – как Западной, так и Восточной, включая Россию, Японию, в меньшей степени США, - характеризуется сочетанием низкой рождаемости с ещё более низкой смертностью, которое ведёт к абсолютному сокращению населения. Причины, которые объясняют отрицательную динамику народонаселения, не имеют ничего общего с биологическим вырождением – они носят социально-экономический и ментальный характер. Индустриализация и урбанизация сопровождаются значительным повышением жизненного и образовательного уровня большинства населения, включением женщин в производственную, общественную и культурную жизнь. В современной Европе они составляют почти половину всего самодеятельного населения. В результате средний возраст женщин, принимающих решение о рождении детей, повысился в Европе за последние полвека с 19-20 до 27-28 лет, что не могло не отразиться на их плодовитости. К этому добавляются широкое распространение семейного планирования благодаря эффективным противозачаточным средствам, кризис моногамной семьи (на 3 брака приходятся 1-2 развода), значительное увеличение в связи с этим числа одиноких мужчин и женщин, семей с одним родителем. Сопротивление этим тенденциям со стороны христианских конфессий оказалось менее эффективным, чем, например, ислама. Давно ушло в прошлое использование крестьянами, удельный вес которых в населении упал до 3-5%, взрослых детей как даровой рабочей силы в хозяйстве, пенсионное обеспечение подорвало прежнюю взаимозависимость поколений. Перечисленные факторы отразились на главном показателе рождаемости – коэффициенте фертильности (плодовитости), который измеряется средним числом детей на женщину, способную по возрасту к деторождению (16-54 года). Для замещения выбывающих поколений, т.е. простого воспроизводства численности населения он должен составлять не менее 2,1 – ниже этого порога рождаемость не компенсирует смертность, а численность населения сокращается абсолютно. В настоящее время этот коэффициент, составлявший полвека назад – в годы т.н. «бэби-бума» первых послевоенных лет 2,5-2,6, опустился ныне в среднем по Евросоюзу до 1,4, а в некоторых странах ещё ниже (в Чехии, например, он составляет 1,2), тогда как в Африке он в 3,5 раза выше, достигая 5,27. В то же время смертность в высокоразвитых странах заметно снижается, а средняя продолжительность жизни («надежда на дожитие») при рождении) растёт. Средний француз, родившийся в 1961 г., мог рассчитывать прожить до 65 лет, француженка – до 71 года, а родившиеся в 2003 г. – соответственно 76 и 83 года. Таким образом средняя продолжительность их жизни увеличилась на 11-12 лет. Мировыми чемпионами долголетия стали Япония (81 год у женщин и мужчин), в Европе – Швейцария и Швеция (80 лет) при среднем уровне по ЕС порядка 78 лет, а в США 77. Среди промышленно развитых стран негативным исключением по части уровня смертности и средней продолжительности жизни является Россия, где мужчины живут в среднем 60 лет, а женщины – 72 года. Это заметно ниже, чем в Китае, большинстве стран Латинской Америки, арабского мира и сравнимо лишь с беднейшими государствами Африки. Именно высокая смертность (среди мужчин) ещё больше, чем низкая рождаемость, обусловливает неуклонную депопуляцию России, население которой сокращается за последние 15 лет в среднем на 750 тыс. – 1 млн. человек. Корни этой национальной катастрофы уходят не только в трагедии прошлого – колоссальные потери в двух мировых и гражданской войнах, массовые репрессии, несколько волн эмиграции, но и социальные явления современности – алкоголизм, наркоманию, преступность, самоубийства (второе место в мире на 1000 жителей), производственный, транспортный и бытовой травматизм, резкое ухудшение медицинского обслуживания . Увеличение средней продолжительности жизни европейцев, американцев, японцев безусловно является крупнейшим историческим достижением. Вместе с тем оно имеет в условиях низкой рождаемости оборотную сторону – неуклонное старение населения, рост верхних этажей возрастной пирамиды за счёт нижних, т.е. молодёжи. Если в 1945 г. удельный вес европейцев старше 65 лет в общем населении составлял 10%, то спустя полвека уже в полтора раза больше – 16%. К 2050 г. он должен возрасти в странах ЕС до 29,9%, составив 135 млн. человек. А чем больше стареет население, тем меньше его репродуктивный потенциал – коэффициент плодовитости и норма рождаемости. По мере того, как численность вступающей в работоспособный возраст молодёжи будет сокращаться, а доля пенсионеров с ростом продолжительности жизни увеличиваться, самодеятельное население промышленно развитых стран будет уменьшаться ещё быстрее, чем общее. К 2050 г. оно сократится в 27 странах ЕС с 306,8 млн. человек до 254,9 млн., т.е. на 56,7 млн. На каждых четырёх работающих придётся тогда три иждивенца – старика или ребёнка. Очевидно, что такая перспектива грозит ещё более углубить нынешний финансовый кризис перераспределительной системы социального обеспечения (пакет медицинского обслуживания), сложившейся в промышленно развитых странах за последние полтора столетия, особенно после Второй мировой войны. К тому же эта система всё заметнее подрывает конкурентоспособность Запада на мировых рынках перед лицом ряда новых индустриальных стран Востока, где её почти нет (Китай, Индия, государства АСЕАН). С учётом того, что экономические и правовые меры развитых стран по стимулированию рождаемости коренного населения дают довольно ограниченный эффект, главным источником смягчения дефицита рабочей силы становится её импорт-иммиграция, которая становится одним из глобальных вызовов XXI века. Как уже отмечалось, массовые перемещения людей из одних стран и регионов в другие имели место не раз в прошлом (завоевание Северной Индии ариями, затем моголами, завоевательные походы гуннов, монголов, арабов, тюрок, европейская колонизация Америки, Автралии и т.д.). Однако ныне на фоне крайней неравномерности демографической динамики и в условиях глобализации они приобретают совершенно иные масштабы и качество. Согласно прогнозам ООН, население 25 членов Евросоюза, составлявшее на 1 января 2004 г. 456, 8 млн. человек, увеличится к 2025 г. только до 470,1 млн., т.е. всего на 13 млн., причём в основном за счёт притока иммигрантов из стран Азии и Африки. Его доля в мировом населении, достигавшая в начале ХХ в. почти четверти – 23%, уменьшится к 2025 более чем вдвое – до 9,1%. Зато доля Азии возрастёт тогда же с 55 до 60% (4776,6 млн.), Африки – с 8,9 до 13,2% (1358,1 млн.), Латинской Америки – с 6,6 до 8,5% (694,8 млн.). Население Северной Америки увеличится до 383,7 млн., Австралии и Океании – до 40 млн. В Азии, Африке, Латинской Америке две трети жителей будут моложе 25 лет, а в Европе, Японии, США их останется менее трети. Между тем на долю «золотого миллиарда» - Северной Америки, Европы, Японии будет по-прежнему приходиться 75-80% мирового ВВП. Вполне естественно, что в условиях глобализации потоков информации, товаров, услуг, капиталов и людей, стирающих государственные границы, демографическое давление Юга на Север имеет шансы резко усилиться. Уже сейчас каждый 11-й работник в ЕС – мигрант (15-17 млн.). По подсчётам демографических служб ООН, для сохранения нынешнего баланса между общим и самодеятельным населением Европа должна будет принять до 2025 г. почти 160 млн. иммигрантов, а до 2050 г. – 700 млн. Иными словами, на каждого коренного европейца будет приходиться один иммигрант. Тогда же удельный вес жителей США неевропейского происхождения должен превысить половину (треть латиноамериканцев, четверть азиатов, 12% афро-американцев). Поскольку уже сейчас, когда число иммигрантов в странах ЕС составляет более 15-17 млн., т.е. на порядок меньше (5-10% общего населения), их присутствие вызывает серьёзные проблемы в межэтнических и межконфессиональных отношениях, особенно с арабами, турками, африканцами мусульманского вероисповедания. Представители крайне правых кругов - американец П. Бюкенен, француз Ж.-М. Ле Пен, австриец Й. Хайдер - бьют тревогу по поводу мнимой угрозы «вымирания белой расы». Однако эти тревоги, раздуваемые зачастую в политических целях, не следует преувеличивать. Нынешняя демографическая ситуация в мире, которая сложилась за последнее столетие, является временной. Она стала результатом того, что развитые страны «золотого миллиарда» перешли к третьему типу демографической динамики, тогда как часть развивающихся государств застряла пока на втором. Между тем бурный рост экономики таких демографических гигантов, как Китай и Индия, где живёт более трети человечества, не говоря уже о новых индустриальных государствах Юго-Восточной Азии или Латинской Америки, в обозримом будущем способен изменить эту ситуацию коренным образом. Известный российский учёный С.Л. Капица отмечает по этому поводу: «До рубежа 2000 г. население нашей планеты росло с постоянно увеличивающейся скоростью. Тогда многим казалось, что демографический взрыв, перенаселение и неминуемое исчерпание ресурсов и резервов природы приведёт человечество к катастрофе. Однако в 2000 г., когда население мира достигло 6 млрд., а темпы прироста население – своего максимума в 87 млн. в год или 240 тыс. человек в сутки, скорость роста начала уменьшаться. Более того, и расчёты демографов, и общая теория роста населения Земли указывают, что в самом ближайшем будущем рост практически прекратится. Таким образом, население нашей планеты в первом приближении стабилизируется на уровне 10-12 млрд. и даже не удвоится по сравнению с тем, что уже есть. Переход от взрывного роста к стабилизации происходит в исторически ничтожно короткий срок – меньше ста лет, и этим завершится глобальный демографический переход». Главным фактором такого перелома является ускорение темпов экономического развития части прежней колониальной периферии, ввиду чего большинство человечества переходит от второго к третьему типу демографической динамики, в который Европа вступила полувеком ранее из-за более стремительных темпов индустриализации, урбанизации, распространения образования и эмансипации женщин. За последние десятилетия средний коэффициент плодовитости в мире сократился вдвое – с 5,4 до 2,7, причём не только в Европе или Японии, но и ряде развивающихся стран данный показатель уже сейчас оказался ниже порога простого замещения выбывающих поколений, в том числе в таких густонаселённых государствах, как Китай, Бразилия, Таиланд, Иран. К середине XXI в. тенденция к выравниванию коэффициента плодовитости приобретёт всемирный характер: к 2050 г. её среднегодовой уровень составит, по прогнозам ООН, в Африке 2,39 (вместо 5,27 в 2000 г.), в Азии 2,08 (2,7), в Латинской Америке 2,1, а в Европе повысится до 1,8 и Северной Америке до 2,08. Та же тенденция к нивелированию наблюдается в отношении уровня смертности и продления продолжительности жизни. В 1995-2000 гг. средний европеец мог рассчитывать при рождении дожить до 73,2 года, латиноамериканец – до 69,3, азиат – до 65,8, африканец – до 51,4. Полвека спустя эти цифры должны составить, соответственно, 88,8 лет у первого, 77,8 у второго, 77,1 у третьего и 69,5 у четвёртого. Имеет шансы постепенно выровняться поэтому и структура возрастной пирамиды населения разных континентов. Тем не менее, до этой стабилизации пока ещё далеко, а на пути к ней сохраняется немало препятствий. Рассчитывать на стихийное, самопроизвольное решение проблем демографии и миграций было бы безответственно. В самых отсталых, бедных регионах планеты – Африке, Южной Азии, Центральной и части Южной Америки демографический взрыв продолжается, усиливая нелегальные миграционные потоки в бывшие метрополии, а в США – из Мексики и Карибского бассейна. Принимаемые на национальном уровне жёсткие меры принудительного планирования семьи (например, в Китае по принципу «одна семья – один ребёнок») на Юге и содействия многодетным семьям на Севере дают пока ограниченные результаты. Не достигают поставленных целей и меры по борьбе с нелегальной иммиграцией в сочетании с введением возрастных, гендерных, образовательных квот, интеграции легальных мигрантов в цивилизационную среду стран приёма. Очевидно, что управление демографическими и миграционными процессами может стать эффективным лишь при условии координации соответствующей политики на международном уровне и тесной увязки его с преодолением вопиющих контрастов в уровнях экономического развития между Севером и Югом |
||
|
|
© uchebnik-online.com |