Перечень учебников |
Учебники онлайн |
|
|---|---|---|
Ресурсы внешней политикиВ США, например, просчитывается любой вид деятельности по реализации национальных интересов или Стратегии национальной безопасности. В этих подсчетах участвуют не только государственные или представительные органы, но и специально создаваемые по случаю группы, типа совещательной группы по присутствию за рубежом – overseas advisory panel. Финансирование международной политики США закладывается в раздел Function 150 федерального бюджета, а точнее Function 150 Account. Поначалу этот раздел верстается в разделе ресурсов планирования политики Госдепа. Затем передается в администрацию президента, где самую важную роль играет служба по управлению бюджетом. После утверждения президентом проекта бюджета, документы передаются для обсуждения в конгресс. А часть по международной политике – в подкомитеты конгресса: внешние операции, коммерция и государство и др., а затем проекты вновь возвращаются в администрацию президента для доводки и подписания. Причем весь процесс строго расписан по срокам. Финансирование международной политики распределяется по программам через четыре департамента: госдеп, департамент финансов, агентство по сотрудничеству в области оборонной безопасности, Пентагон, департамент сельского хозяйства, а также через 7 независимых агентств, типа агентства по международному развитию, международной торговли, корпорации по зарубежным частным инвестициям, корпуса мира, агентства по торговле и развитию, института мира или через ряд фондов, типа фонда американского развития, азиатского фонда и межамериканского фонда. Чтобы правильно просчитать бюджет, в США разработана система категорий и понятий. Эта система прописана в документе The Budget Systems and Concepts. В нем объяснены все бюджетные термины. Причем надо иметь в виду, что финансирование международной политики не то же самое, что финансирование внешней политики. Понятие «цель» определяется через разные термины в зависимости от содержания. Например, «goal» – это принципиальная цель с нефиксированным временем ее достижения, а «objective» – конкретная цель с обозначением сроков ее достижения. Возьмем, например, «strategic goal». К этой категории относится уменьшение угрозы США и их союзников от оружия массового уничтожения или дестабилизирующего обычного оружия. «Operational goal» – это операционная цель. В качестве примера – ядерная самозащита на международной арене. В соответствии с документами США, национальные интересы состоят из 7 пунктов. Стратегические цели, «goals» в международных делах – из 16 пунктов и т. Д. Весь бюджет «150» делится на 4 неравные части. Наибольшая сумма приходится на раздел «внешние операции», вторая по значимости часть расходов приходится на раздел «Коммерция и государство», в рамках которого финансируется и госдепартамент. В частности, расходы на функционирование госдепартамента составляют приблизительно 28% от всей суммы на внешнюю политику. Основная сумма расходов падает на содержание административного аппарата внутри страны и за рубежом – из них порядка 65%. Это также международные организации и организация международных конференций – 24%. Расходы по другим частям относительно незначительны. В разделе «Сельское хозяйство» – финансируется продовольственная помощь. Службу труда финансирует Институт мира США. Расчет расходов на внешнюю политику США учитывает даже такие детали, как выходные дни в стране пребывания для американских дипломатов. И если американский дипломат работает в выходной день в стране пребывания, ему положена дополнительная оплата и другие компенсации. Все это учитывается до дня и до доллара. А как обстоит дело в России? В федеральном бюджете России многие статьи, имеющие отношение к внешней политике, или слишком общи, или засекречены. Из бюджета России можно понять, например, что внешняя политика означает международное сотрудничество, участие в миротворческой деятельности, реализацию международных договоров в рамках СНГ, международные, культурные, научные, информационные связи, экономическую, гуманитарную помощь другим государствам. Если по таким данным сравнить США, Японию, Англию и Россию, то окажется, что на внешнюю политику в США тратится 300 млрд. долларов, в Японии – более 50 млрд. долларов, в Англии – около 40 млрд. долларов, а в России – около 8 млрд. долларов. Даже если принять во внимание, что мы не все учли в бюджете из трат на внешнюю политику, соотношение сил более чем понятно. И Англия, и Япония значительно превосходят Россию в расходах на внешнюю политику. При этом эти страны не ставят себе задачу, по крайней мере, на официальном уровне, стать мировыми лидерами. Россия же претендует не только на статус великой мировой державы, но и заявила о своем намерении войти в пятерку мировых лидеров. Совершенно очевидно, что с имеющимся финансированием внешней политики Россия не добьется такого статуса, как бы мы не убеждали себя и других, что мы достойны его. Вот почему все разговоры о наших национальных интересах, о нашей национальной безопасности и внешнеполитических целях останутся пустой болтовней, если заранее не оговорить стоимость их реализации и финансовое обеспечение этой стоимости. Поначалу надо научиться считать хотя бы теоретически. Видимо, необходимо использовать категорию, например, внешнеполитического потенциала как суммарного ресурса, затрачиваемого государством на проведение внешней политики. Разделим, скажем, внешнеполитический потенциал на три части: «расходы на национальную оборону», «расходы на международную деятельность», «расходы на внешнюю экономическую деятельность». Эти три компонента, по-видимому, составят порядка 85–90% всего внешнеполитического потенциала. Будут, видимо, и другие позиции. Как бы то ни было, соразмерность целей и средств – важнейший принцип внешней политики. В связи с этим все более явной становится и необходимость разработки государственной ресурсной политики – и в целях обеспечения национальной безопасности, и в интересах стратегии развития. Здесь у нас также – явный провал. Именно хорошо продуманная и взвешенная ресурсная политика призвана обеспечить не только эффективность внешней политики, но и конкурентоспособность России как государства, национальной экономики, ее отдельных отраслей, отечественных частных компаний, инновационных систем и проч. в глобальном мире, что является одной из главных предпосылок национальной безопасности. Кстати и эффективный механизм разработки, принятия и реализации государственных решений в этой области также тесно связан с ресурсной политикой, т.е. с просчетом актуальных ресурсов. Если кто-то, например, «принял решение» поехать с семьей на Багамы, имея в кармане $10, то это значит, что он никакого решения не принял, ибо не просчитал свои ресурсы. В этом контексте наиважнейшим ресурсом является ресурс демографический, т.е. человеческий капитал – его количество и качество. Сегодня мы живем в ситуации демографического кризиса - население сокращается, а его качество падает. А значит, испытываем и будем испытывать нарастающее серьезное демографическое давление - со стороны преимущественно мусульман и китайцев. По мнению выдающегося российского демографа А.Вишневского, новый виток демографического упадка России может быть самым опасным за всю русскую историю. При этом с самых высоких трибун говорят о необыкновенных успехах нашей демографической политики и прямо заявляют о том, что в ближайшие 3-4 года будет ликвидирована естественная убыль российского населения. Официальные документы также говорят о предстоящей в скором времени стабилизации и даже росте населения. Все это, по мнению А.Вишневского, может означать только одно: руководство страны дезинформировано и его дезинформированность передается обществу. В последнее время, действительно, отмечено некоторое улучшение ряда демографических показателей, однако оно не таково, чтобы говорить о переломе ситуации. Главное же заключается в том, что это улучшение имеет в основном временный характер, обусловленный глубинными механизмами формирования демографической ситуации и тенденций ее развития. В долговременном плане эти тенденции зависят не столько от текущих показателей, сколько от многолетней инерции, накопленной в возрастной структуре населения. Ни одно поколение граждан России, родившихся после 1910 г. и вступивших в активный репродуктивный возраст, начиная с конца 1920-х-начала 1930-х годов, не воспроизводило себя. Сейчас вся российская возрастная пирамида состоит из таких поколений. К тому же она сильно деформирована катастрофическими событиями первой половины ХХ века. Исправить это положение ни за два, ни за четыре года, ни даже за двадцать лет невозможно. Увеличение рождаемости, если бы сейчас оно и началось, означало бы начало «ремонта» возрастной пирамиды снизу. Такой ремонт, безусловно, желателен, но должно пройти лет 40, прежде чем он принесет желаемые результаты. К этому надо добавить, что даже самые смелые оптимисты не предполагают до 2025 года роста рождаемости до уровня, необходимого для простого воспроизводства населения. Ожидать при этом исчезновения естественной убыли населения можно только в состоянии крайней наивности, доходящей до незнания школьной арифметики. Увеличение числа рождений, о котором сейчас много говорят, еще не означает роста рождаемости. Хотя нельзя отрицать некоторого влияния пронаталистских мер 2007-2008 гг., в решающей степени оно предопределено благоприятными изменениями возрастной пирамиды. Это увеличение идет с 2000 г. и, согласно всем прогнозам, продлится примерно до 2010-2012 гг. Однако затем, согласно тем же прогнозам, число рождений снова начнет быстро падать из-за резкого сокращения числа потенциальных матерей. То же относится к естественной убыли населения. Сейчас оно сокращается, и если встать на путь примитивной экстраполяции, то можно предположить ее снижение до нуля. Трудно представить себе что-нибудь более ошибочное. Снижение естественной убыли также имеет конъюнктурный характер, предвиделось всеми прогнозами, но они же предсказывают его последующий рост. Добиться стабилизации численности населения можно лишь за счет иммиграции, но ее масштабы должны быть настолько большими, что сейчас это представляется малореальным. Отличие начинающегося сейчас этапа демографического кризиса России от предыдущего (1992-2007) заключается в том, что страна уже не сможет использовать «демографический дивиденд». На предыдущем этапе сокращение населения сопровождалось крайне выгодными изменениями возрастных соотношений. Росла численность трудоспособного населения и уменьшалась иждивенческая нагрузка на него, увеличивалось число потенциальных матерей, несколько замедлилось старение и т.п. Теперь все эти изменения будут происходить в противоположном направлении. Быстрое сокращение численности трудоспособного населения и одновременно его доли во всем населении будет сопровождаться столь же быстрым ростом иждивенческой нагрузки на одного трудоспособного человека. К 2015 г. она возрастет на 20%, к 2020 г. – почти на 40%. Это приведет к огромному росту потребности в социальных расходах и социальных обязательств государства, с которыми и сейчас оно не слишком хорошо справляется. Еще быстрее будет расти нагрузка лицами пенсионного возраста – после только что закончившегося благоприятного периода, когда эта нагрузка сокращалась (а Пенсионный Фонд жаловался на то, что у него не хватает средств) – почти на четверть к 2015 и почти вдвое к 2025 г. Число потенциальных матерей к 2015 г. сократится на 5 млн., к 2025 г. – на 7 млн. (против нынешних 39-40 млн.). Число юношей в возрасте 18-19 лет – основа призывного контингента – уже к 2015 г. упадет почти вдвое. Демографический кризис разворачивается в России давно. Его основы были заложены в первой половине ХХ века. Первый диагностируемый этап начался в 1964 году, когда рождаемость упала ниже уровня простого воспроизводства населения. При таком уровне рождаемости появление естественной убыли населения – вопрос времени, на протяжении которого исчерпывается накопленная ранее инерция демографического роста. Население не воспроизводит себя, но все еще растет. Этот период скрытой, латентной депопуляции длился в России около 30 лет и закончился в 1992 году. 1992 год стал второй поворотной точкой в развитии российского демографического кризиса. Он перешел из латентной в явную форму, население России стало сокращаться. К началу 2008 г. естественная убыль населения России составила 12,2 млн. человек. При том, что она частично была компенсирована миграцией – 5,7 млн. человек, - фактическая убыль составила 6,5 млн. человек. Сейчас мы входим в новый этап демографического кризиса, который поставит российское общество перед крайне серьезными социальными и политическими вызовами. Пора над ними задуматься. В начале XX века замечательный русский ученый Дмитрий Менделеев, учитывая прирост населения России, предполагал, что к рубежу XX-XXI веков население Российской империи будет составлять 500-560 миллионов жителей. Параллельно с этим и независимо от этого французские социологи пришли к тому, что население России в начале 1960-х годов должно достичь 350 млн. чел. Но в силу революционных потрясений и трагических коллизий XX века этого не произошло. Можно ли все же достичь этого полумиллиарда хотя бы в долгосрочной перспективе? Известный российский историк, религиовед и культуролог В.Махнач положительно отвечает на этот вопрос. Для его решения он предлагает пять ключевых мер. Первое. Необходимо разработать поощрительное налоговое законодательство, без которого усилия Церкви в противодействии абортам и проповеди ценностей многодетной семьи, как и усилия общества на том же направлении, будут малоэффективными. Опыт, который спас, например, Францию от катастрофического падения народонаселения, известен со времен Шарля де Голля. Бездетный налог во Франции того времени был очень высоким, с рождением одного ребенка он не отменялся, но сокращался, а при наличии двух детей в семье достигался так называемый нулевой баланс. Начиная с третьего ребенка французские семьи уже получали прогрессивно возрастающие пособия. Этот принцип может быть усовершенствован, однако смысл его универсален и весьма действенен. Второе. Нам нужно, конечно же, не просто полмиллиарда, но полмиллиарда образованных и воспитанных людей. Если вопрос образования - это вопрос совместной деятельности семьи и школы, а следовательно, общества и государства, то проблема воспитания - поле для совместной деятельности Церкви и общества, где государство может лишь благожелательно поддерживать процесс. Третье. Нам необходимо полмиллиарда собственников. О том, что настоящий член общества - это собственник, знали уже древние. Причем это не обязательно богатый человек, но гражданин среднего и даже небольшого достатка, обладающий каким-либо своим делом - предприятием, мастерской, блоком акций или, как минимум, собственным жилищем. Четвертое. России нужен полумиллиард граждан - иначе мы получим просто полумиллиардную толпу, которая никак не сможет противостоять демографическому давлению соседей. Чтобы не быть толпой, любое общество всегда структурировано в гражданское общество. Среди наиболее естественных типов гражданских общественных структур следует различать два - муниципальный тип и религиозное сообщество. Муниципальная корпорация - это, собственно, то же самоуправление. Не хочет гражданин становиться политиком - он должен чувствовать себя обязанным принимать участие в работе органов самоуправления. Пятое. Россию в идеале должен населять полумиллиард патриотов. В этом положении более всего, пожалуй, заинтересована власть. Патриоты - люди, не шарахающиеся от того или иного вида воинской службы (при полумиллиарде, кстати, нет необходимости производить такой воинский призыв, который ныне шокирует общество). В принципе, нормальным было бы такое положение: ты не хочешь служить - ну и пожалуйста! Только при этом надо знать, что отказывающийся от службы родной стране отказывается и от своих гражданских прав. В некоторых европейских странах, например, коли не служил, не станешь ни серьезным госслужащим, ни предпринимателем, ни учителем. Патриотов не вырастишь, не осуществив четырех вышеназванных принципов, однако это не означает, что сначала, к примеру, надо нарастить население, а потом уж браться за его воспитание, в том числе и патриотическое. Всем надо заниматься параллельно. Сколько нужно времени для выполнения подобной Программы?- задается вопросом В.Махнач. Не надо строить иллюзий - при расчете на четырехдетную семью следует вырастить четыре поколения граждан. Это время порядка одного столетия. Долго? «Сегодня, - заключает он, - надо быть реалистами-делателями без радужных планов. Трудно себе представить теперешнюю массовость русских семей даже в четыре-пять человек. Хотя совсем недавно жил и творил мной уже упоминавшийся великий Дмитрий Иванович Менделеев - девятнадцатый ребенок в семье. Братья и сестры Дмитрия Ивановича были, верно, хорошими людьми, однако о них мы знаем не так много. Остановись, рожая чад, супруги Менделеевы чуть раньше - и периодическая система элементов была бы, вероятна, открыта не нашим соотечественником...» Изложенные мнения А.Вишневского и В.Махнача, которые не противоречат друг другу, а скорее друг друга дополняют, можно было бы оставить без комментариев. Здесь важно лишь отметить, что сложившаяся в современной России катастрофическая ситуация ставит под сомнение задачу превращения ее в пятерку лидеров не только к 2020 году, но и в более отдаленной перспективе. Не дает она оснований и для слишком амбициозной внешней политики России, по крайней мере, в первой половине ХХI века. Вероятно, никогда в истории России ее ресурсы не были столь ограниченными для осуществления не только своего внутреннего развития, но и проведения политики внешней. Отсюда вывод: с учетом безусловной приоритетности решения внутренних проблем, связанных с императивом национальной модернизации и перехода страны к инновационному типу развития, а также ограниченности ресурсов, Россия не может позволит вовлечь себя в чужие войны и авантюры. Ей необходимо беречь силы и экономить ресурсы, занимая в ряде случаев выжидательную позицию. В этом контексте внешняя политика России не может быть не только наступательно-агрессивной, но даже слишком амбициозной. Ее внешнеполитическую стратегию, которая отвечала бы национальным интересам страны, вероятно, следовало бы назвать «стратегией избирательной вовлеченности». Трезвое соизмерение целей и средств, собственно говоря, и делает приоритетным европейский вектор развития России, в особенности учитывая ее демографическую деградацию. Это – стратегический вектор. В тоже время тактически, например, сегодня, у России возникает довольно широкое поле для внешнеполитического маневра, с учетом временного кризиса ЕС и вовлеченности США в Ираке. Это – тоже своего рода ресурс внешней политики, и немалый, которым следует суметь грамотно распорядиться. Так что российская внешняя политика должна стать сегодня как никогда ранее активной, компенсируя временную слабость страны высоким профессионализмом и дипломатическим искусством. Слишком же сожалеть о нынешней внешнеполитической слабости России не стоит. Примеры послевоенного развития Японии и Германии показывают, что статус (де-факто) великих держав возможно удерживать при значительном ограничении внешнеполитических претензий. Правда, в Европе был план Маршалла, а в Японии – некий его системный аналог. Но ведь Россия зато не проиграла мировой войны, как Германия и Япония, и ее юридический статус великой державы, подкрепленный к тому же статусом державы ядерной, никто не оспаривает. Отечественная история в том отношении также весьма поучительна. Возьмем хотя бы последние четыре столетия. После окончания Смуты, по времени Деулинского перемирия с Польшей в 1618 г., Россия была не просто слаба, она была дотла разорена и физически обескровлена. До конца XVII столетия – т. е. примерно 80 лет – Россия старалась не ввязываться в крупные затяжные войны со своими основными и наиболее сильными противниками (хотя и воевала с поляками, шведами, крымскими татарами, турками, подавляла внутренние бунты, в т. ч. С. Разина и т. д.). Однако за это же время, сначала при Михаиле, а затем при Алексее Романове, благодаря достаточно умелой внешней политике и инициативе, она присоединила левобережную Украину и Киев, а также Сибирь вплоть до Тихого океана и Китая. Именно тогда, уклоняясь от крупных внешних конфликтов, не проводя агрессивной политики, территориально страна увеличилась больше, чем когда-либо еще в своей истории. За восемь десятилетий военно-политического «прозябания» некогда разоренная Россия накопила такой потенциал, в том числе и экономический, что потом непрерывно воевала двадцать один год (по меркам эпохи способность вести успешные войны была показателем государственного могущества) и нанесла такое поражение одной из мощнейших держав Европы, Швеции, от которого та уже никогда не смогла оправиться. После смерти Петра Великого вплоть до Семилетней войны почти разоренное государство вновь минимизировало свои внешнеполитические амбиции, особенно на самом опасном направлении – в Европе. Казалось, что она вообще не вела самостоятельной внешней политики, а действовала лишь как чей-то союзник. Однако и этот период мира и, как будто даже некоторого унижения России, обернулся в итоге накоплением сил для последовавших вскоре внешнеполитических побед и триумфов Екатерины Великой, когда к России была присоединена почти вся Западная Русь, нанесено сокрушительное поражение Турции, и «российская государственная территория почти достигла, – по словам В. Ключевского, – своих естественных границ как на Юге, так и на Западе» . Из 50 губерний, на которые была разделена Россия, 11 были приобретены в царствование Екатерины. Если в начале этого царствования российское население составляло не более 20 млн. человек, то к его концу – не менее 34 млн. человек (т. е. увеличилось на три четверти). При этом сумма государственных доходов увеличилась более чем в 4(!) раза. Россия прочно встроилась в мировую (тогда это была европейская) политику в качестве одного из самых влиятельных держав. Граф Безбородко поучал молодых дипломатов России: «Не знаю, как будет при вас, а при нас ни одна пушка в Европе без позволения нашего выпалить не смела» . После поражения в Крымской войне в 1856 году, Россия вновь ограничила свои внешнеполитические претензии и геополитические аппетиты. Двадцать лет она, по словам А.М. Горчакова, «не сердилась, а сосредоточивалась», т. е. занималась по преимуществу внутренними делами, накапливая силы. В это время у Российской империи не было союзников. Но уже в момент подписания унизительного для России мирного договора в Париже в 1856 году русский дипломат граф Орлов сказал: «Да, господа, мы потерпели поражение. И мы уходим с Балкан. Но вы не беспокойтесь, мы вернемся». И прошло всего 15 лет, Франция потерпела поражение в войне с Пруссией, и Россия вернулась на Балканы и на Черное море. И никто, даже «единственная сверхдержава» тогда, Великобритания, проводившая антирусскую, даже русофобскую политику, ничего не смогла сделать. Таким образом, периоды относительной внешнеполитической пассивности далеко не всегда являются абсолютным злом. И сегодня об этом стоит задуматься некоторым российским «державникам», которые – кто искренне, кто и в личных популистских целях – разыгрывает карту «великодержавности», не утруждая себя просчетом имеющихся у страны ресурсов. Следование их рекомендациям может привести страну национальной катастрофе, что уже не раз происходило в отечественной истории, в том числе дважды – в близком нам ХХ веке. Напротив, сосредоточенность на внутренних делах, накопление сил, актуализация ресурсов, динамичное экономическое развитие страны в ближайшие годы (а может быть, если позволит международная обстановка, и десятилетия) – является залогом ее грядущих, в том числе и внешнеполитических триумфов. В новую Внешнеполитическую стратегию России следовало бы поэтому взять следующий совершенно верный пассаж из Концепции 2000 г.: «Успешная внешняя политика Российской Федерации должна быть основана на соблюдении разумного баланса между ее целями и возможностями для их достижения. Сосредоточение политико-дипломатических, военных, экономических, финансовых и иных средств на решении внешнеполитических задач должно быть соразмерно их реальному значению для национальных интересов России, а масштаб участия в международных делах – адекватен фактическому вкладу в укрепление позиций страны». Золотые слова! Неплохо бы еще им твердо следовать. |
||
|
|
© uchebnik-online.com |