Перечень учебников |
Учебники онлайн |
|
|---|---|---|
Роль информационного фактора в глобальной политикеСпециалисты по проблемам системного моделирования справедливо утверждают, что сложность тех систем, которыми в настоящее пытается управлять человечество, достигла такого порядка, что централизованное управление ими становится невозможным из-за огромного потока информации, подлежащей переработке центральным управляющим органом и передаче по каналам связи. В этом случае только децентрализация как синоним самоорганизации обеспечивает саморазвитие системы за счет локальности управленческих действий в каждой из ее подсистем. Так образуется глобальная информационно-коммуникативная инфраструктура, под которой понимается взаимодействие территориально разделенных информационных систем через различные каналы передачи данных, а также структуры управления информационными потоками, регулирующие правовые и нормативные стороны инфообмена. Итак, каким же должно быть государство, чтобы соответствовать современным информационным реалиям? Политика сегодня использует глобальную информационную сеть как средство и среду своей деятельности. Практически все политические акции теперь сопровождаются созданием специализированных серверов и web-страниц, посредством которых формируется имидж политика, ведется агитация, осуществляется общение со сторонниками и т.д. Через сеть возможно получение консультаций, а также обращение за информацией в различные государственные политические структуры. Так происходит обширное включение политики в электронное пространство коммуникативной сети Интернета. Следствием этого, в свою очередь, выступает как виртуализация самого политического процесса, так и его результатов. При этом грань между реальным и воображаемым становится в сознании субъекта все более подвижной, а этот феномен уже трудно оценивать как позитивный. Нобелевский лауреат Д.Стиглиц еще задолго до нынешнего кризиса заметил, что информационные несовершенства пронизывают все аспекты повседневной жизни и все структуры общества, а политические процессы неизбежно создают информационные асимметрии, когда вместо информационной объективности возникают точки средоточения позитивной и негативной информации. В этой связи следует упомянуть и о влиянии объемов информации на лидеров политического процесса. Последние либо поручают фильтрацию информации команде экспертов, либо намеренно «отгораживаются» от нее, оставаясь во власти традиционных управленческих схем. Кризисные эпохи лишь усиливают отмеченные закономерности. Информационные технологии позволили активизировать гражданское общество, но одновременно и вызвали к жизни девиантные формы «цифрового протеста». Субъекты последнего, используя технические несовершенства Всемирной паутины, своими действиями в ней пытаются привлечь к себе внимание для достижения абсолютно деструктивных целей. Для этого Интернет как виртуальная публичная сфера предоставляет достаточно широкие возможности. Причем перекрыть данные каналы коммуникации куда сложнее, нежели у традиционных СМИ. Таким образом, ныне негосударственные субъекты мировой политики весьма эффективно задействовали технологические возможности Интернета. И, видимо, это имеет объективные причины: системы государственного управления более иерархичны, а, значит, и более консервативны. Современное человечество вынуждено адаптироваться к информационной динамичности. Ныне от него требуется прежде всего приспособление к постоянным изменениям. Задачи такой сложности, пожалуй, еще не стояло перед человечеством с самого момента его становления. Ведь инертное большинство, ведомое творческим меньшинством, во все эпохи осуществляло свой выбор жизненных стилей пассивно и несамостоятельно. Еще в начале XX века Н.А.Бердяев вполне обоснованно утверждал, что массы не любят свободы и боятся ее. Между тем, только ею и бредили интеллектуалы во все времена, и к концу второго тысячелетия, наконец, подарили ее – прежде всего благодаря масс-медиа и особенно Интернету – не ожидавшему такого дара человечеству. Ныне же, полностью погрузившись в глобальное информационное пространство, оно оказалось лицом к лицу со свободой в сфере экономики, политики, морали, искусства. При этом лишь немногие из тех, кто силой творческой мысли оказались в состоянии следить за происходящим как бы извне, с горечью констатировали, что «свобода от» не подразумевает «обязательств перед», а развитые информационные потребности реализуются в условиях недостаточной информационной культуры населения. Наиболее ярко данные процессы проявляют себя сегодня в таких явлениях как информационный терроризм, информационный криминал и неразвитость систем обеспечения личной и общественной безопасности в информационной сфере. В результате менее чем за десятилетие к интеллектуальной и политической элите чисто эмпирическим путем пришло понимание того обстоятельства, что в отличие от эпохи индустриальной действительности, проблема информационного общества вовсе не в том, может ли человек выдерживать строгую регламентацию и стандартизацию жизни. Проблема состоит в том, может ли он выдержать свободу. Как соблюсти баланс интересов между индивидуальным и социальным? Для этого необходимо правовое регулирование Интернет-пространства. Но оно неотделимо от межстранового диалога по этим проблемам и нахождения взаимоприемлемых позиций. При этом национальные правовые нормы должны быть в значительной мере унифицированы. Однако, «при безусловно усиливающемся в мировом сообществе осознании необходимости выработки согласованных мер правового противодействия «негативному контенту Сети», вряд ли стоит ожидать в ближайшем будущем успешного преодоления огромного, не сводимого к общему знаменателю странового многообразия правовых, социально-психологических и культурно-исторических ограничителей, препятствующих кардинальному решению задач регламентации Интернета. Поскольку проблема имеет глобальный характер, существенный вклад в поиск методов ее решения вносят международные организации. Первым международным соглашением, направленным против этой угрозы, была принятая Советом Европы в 2001 г. Конвенция о борьбе с киберпреступностью. Дополнительный протокол к данной конвенции, квалифицирующий как уголовно наказуемое деяние расистские и вызывающие межнациональную рознь действия в Интернете, принят Комитетом министров этой организации в 2002 г. Двадцатью годами раньше, в 1981 г., Советом Европы была принята Конвенция о защите физических лиц при автоматизированной обработке персональных данных. Вопрос о том, расширяет ли Интернет масштабы политического участия, является достаточно дискуссионным. Но какова специфика этой вовлеченности в информационном обществе? Как справедливо отмечается в исследовании Г.И.Вайнштейна, «вместо единого, «виртуального сообщества», обеспечивающего общее пространство согласования множества интересов, столкновения множества мнений и создающего основу функционирования так называемой размышляющей демократии, появляется бесчисленное количество разобщенных ячеек полного единомыслия». Для эффективного функционирования политического пространства, немыслимого без диалога и достижения компромиссов, такие перспективы выглядят удручающе. Трудно однозначно ответить на вопрос о том, что доминирует в Интернете: новые типы современного политического партнерства или все более изощренные формы политического противостояния. И хотя он в качестве медиа-коммуникации играет весьма важную роль в распространении политической информации, его значение небезгранично, поскольку: - пользователь не в силах «охватить все», - сеть не в состоянии охватить всех: здесь телевидению пока нет равных. Так, например, лишь 35 % американцев, имеющих доступ к Интернету, когда-либо получали из сети какую-либо политическую информацию. Интернету предстоит еще пройти немалый путь, прежде чем его влияние на настроения и поведение избирателей приблизится к влиянию телевидения, - Интернет позволяет запрограммировать фильтрацию информации, прочие же СМИ дают более целостную панораму событий, - пользователь сталкивается в сети с большим количеством «информационного мусора», в том числе с непрофессиональными комментариями и обзорами происходящего. Потоки информации, генерируемые сегодня многочисленными СМИ и Интернетом, а также постоянно совершенствующиеся коммуникационные технологии, приводят к многообразию как самой информации, так и средств ее передачи. Теоретики постиндустриальной эпохи утверждают, что если общество «Второй волны» было связано с созданием массовых образов, то для общества «Третьей волны» характерно не столько создание, сколько возросшая с появлением информационных технологий возможность манипулирования образами. И, соответственно, формирующуюся информационными потоками культуру постиндустриального социума, которая приходит на смену массовой культуре индустриального общества, можно определить как «клип-культуру» (Э.Тоффлер). Мир современных электронных СМИ сконструирован таким образом, что эмоции здесь опережают логику. Поскольку основным ресурсом современного производства становится информация, то и продуктом этого процесса выступает прежде всего не сама вещь в ее материальной оболочке, а ее информационный образ. Можно предположить, что в условиях мирового кризиса эти процессы лишь усилятся а у традиционных социальных институтов появятся многочисленные сетевые аналоги-конкуренты, являющиеся – помимо всего прочего – и значительно менее затратными: - виртуальные сообщества, производящие и реализующие продукты и услуги (вместо корпораций); - потребительские сообщества взаимного информирования и совместных покупок (вместо торгово-закупочных структур); - социально-сетевые политические движения, сообщества лидеров, активистов и избирателей (вместо политических партий); - интерактивные онлайн-сообщества общения журналистов и читателей (вместо СМИ); - сетевые сообщества взаимного кредитования (вместо банков); - глобальные антикризисные сети (вместо разрозненных структур социальной, медицинской и психотерапевтической помощи населению) . Согласно известному представителю постмодернистской мысли Бодрийяру, наша жизнь сегодня – это беспрерывная циркуляция знаков. Данный процесс включает в себя то, что произошло в мире (знаки новостей), впечатление, которое человек хочет произвести на окружающих (знаки самого себя), положение личности, либо социальной группы в обществе (знаки статуса и уважения). Однако если раньше знаки прежде всего указывали на скрытую за ними реальность, то сегодня действуют такие знаки, которые скорее скрывают реальность, нежели дают о ней реальное представление. Так в сфере политики борьба за власть ведется во все большей мере в форме теледебатов и рекламы. Клип, рейтинг, имиджмейкеры, пресс-секретари и «звезды» шоу-бизнеса, рекрутируемые на время политических компаний, потеснили партийных функционеров. Постепенно власть во многом становится производной от политического имиджа. Политический процесс сегодня покидает кабинетные заседания, а сама политика начинает твориться в телестудиях и на концертных площадках. Политические деятели в координатах общества потребления превращаются в товар. Партии, первоначально возникавшие с целью представления классовых, этнических, конфессиональных, региональных интересов, превратились в «знаки» - эмблемы и рекламные слоганы, традиционно привлекающие электорат посредством эффективных политтехнологий. Так мир электронных СМИ конструирует политическую реальность по собственным информационно-технологическим лекалам. Таким образом, информационный фактор современной мировой политики должен быть активнее задействован ее государственными субъектами в направлении ускоренной адаптации к реалиям гибких сетевых структур и виртуальным формам политической борьбы. Нынешний кризис лишь резче обозначил противоречивый характер функционирования различных сегментов глобального информационного пространства, тем самым побуждая к поиску путей его преодоления |
||
|
|
© uchebnik-online.com |