Перечень учебников |
Учебники онлайн |
|
|---|---|---|
4. Законы функционирования и трансформации международных системТаким образом, именно состояние структуры является показателем устойчивости и изменений международной системы, ее стабильности и «революционности», сотрудничества и конфликтности в ее рамках; именно в структуре отражены законы функционирования и трансформации системы. Поэтому в работах, посвященных исследованию международных систем, анализу состояния структуры уделяется большое внимание. Например, Р. Арон выделял по крайне мере три структурных измерения международных систем: конфигурацию соотношения сил; иерархию акторов; гомогенность или гетерогенность состава. Главным же измерением он считал конфигурацию соотношения сил, отражающую существование «центров власти» в международной системе, накладывающей отпечаток на взаимодействие между ее основными элементами — суверенными государствами. Конфигурация соотношения сил зависит, как уже отмечалось выше, от количества главных акторов и характера отношений между ними. Два основных типа такой конфигурации — биполярность и мультиполярность. Иерархия акторов отражает их фактическое неравенство с точки зрения военно-политических, экономических, ресурсных, социокультурных, идеологических и иных возможностей влияния на международную систему. Гомогенный или гетерогенный характер международной системы выражает степень согласия акторов относительно тех или иных принципов (например, принципа политической легитимности) или ценностей (например, рыночной экономики, плюралистической демократии). Чем выше степень согласия, тем более гомогенна система. В свою очередь, чем более гомогенна система, тем больше в ней умеренности и стабильности. В гомогенной системе государства могут быть противниками, но не врагами. Напротив, гетерогенная система, разрываемая ценностным и идеологическим антагонизмом, является хаотичной, нестабильной, конфликтной. Еще одной структурной характеристикой международной системы считается ее «режим», т.е. совокупность регулирующих между народные отношения формальных и неформальных принципов, норм, соглашений и процедур принятия решений. Это, например, правила, господствующие в международных экономических обменах, основой которых после 1945 г. стала либеральная концепция, давшая жизнь таким международным институтам, как МВФ, Мировой Банк, ГАТТ и ДР- Ж.-П. Дерриеник выделяет шесть типов принуждений (т.е. структурных характеристик) международных систем: 1) число акторов; 2) распределение силы между ними; 3) соотношение между конфликтом и сотрудничеством. Система может быть более конфликтной, чем кооперативной, или наоборот. Если второй тип системы институализируется, то она может трансформироваться в «организованную международную систему», и тем самым оправдается гипотеза Арона о достижении «мира через закон». С другой стороны, тип «иерархической системы» Каплана, где наиболее мощный актор определяет пределы конфликтов, также может трансформироваться в организованную международную систему, оправдав на этот раз гипотезу Р. Арона о возможности добиться «мира через империю»; 4) возможности использования тех или иных средств (силы, обмена или убеяедения), допускаемых данной системой; 5) степень внешней централизации акторов, т.е. влияние характера данной международной системы на их поведение; 6) различие статусов между самими акторами. Указанные структурные характеристики хотя и не позволяют предвидеть все гипотетические типы международных структур (на что претендует концепция М. Каплана), однако дают возможность описать структуру любой международной системы, что очень важно с точки зрения выявления законов существования и изменения различных структур (см.: Бетептс. Р. 188—193). Таким образом, наиболее общим законом международных систем считают зависимость поведения акторов от структурных характеристик системы. Этот закон конкретизируется на уровне каждой из таких характеристик (или измерений), хотя окончательного согласия относительно их количества и содержания пока не существует.Еще один общий закон — закон равновесия международных систем, или закон баланса сил (баланса, позволяющего сохранять относи- тетьную стабильность международной системы) (см.: Агоп. Р. 144). Вопрос о содержании законов функционирования и изменения международных систем является дискуссионным, хотя предмет таких дискуссий, как правило, один и касается сравнительных преимуществ биполярных и мультиполярных систем. По Р. Арону, биполярная система содержит в себе тенденцию к нестабильности, так как она основана на взаимном страхе и противоположности интересов, что побуждает противостоящие стороны к жесткости в отношении друг друга. Сходные предположения выдвигались и М. Каштаном. Он считал, что мультиполярная система содержит в себе некоторые риски: распространения ядерного оружия, развязывания конфликтов между мелкими акторами, непредсказуемости последствий, к которым могут привести изменения в союзах между великими державами. Однако риски мультиполярной системы не идут ни в какое сравнение с опасностями биполярной системы. Последняя более опасна, так как характеризуется стремлением обеих сторон к мировой экспансии и предполагает постоянную борьбу между двумя блоками — то ли за сохранение своих позиций, то ли за передел мира. Не ограничиваясь этими замечаниями, М. Каштан рассматривает «правила» стабильности для биполярных и мультиполярных систем. По его мнению, для стабильности мультиполярной системы существует шесть правил: 1) расширять свои возможности, и лучше путем переговоров, а не путем войны; 2) лучше воевать, чем быть неспособным расширить свои возможности; 3) лучше прекратить войну, чем уничтожить великую державу (существуют оптимальные размеры межгосударственного сообщества: например, европейские династические режимы считали, что их противодействие друг другу имеет естественные пределы); . 4) сопротивляться любой коалиции или отдельной нации, пытающейся занять господствующее положение в системе; 5) противостоять любым попыткам того или иного национального государства «присоединиться к наднациональным международным организационным принципам», т.е. противостоять идее подчинения государств какой-либо высшей власти; 6) относиться ко всем великим державам как к приемлемым парт ерам; позволять стране, потерпевшей поражение, войти в систему на правах приемлемого партнера или заменить ее путем усиления другого, ранее слабого государства. Что касается законов функционирования гибкой биполярной системы, то М. Каплан подчеркивает, что эти законы различаются в зависимости от того, являются ли составляющие блоки такой системы ие- рархизированными или нет. Все же М. Каплан выделяет четыре общих правила, применимых к любым блокам биполярной системы: 1) стремиться к расширению своих возможностей по сравнению с возможностями другого блока; 2) лучше воевать любой ценой, чем позволить противоположному блоку достигнуть господствующего положения; 3) стремиться подчинять цели универсальных акторов (МПО) своим целям, а цели противоположного блока — целям универсальных акторов; 4) стремиться к расширению своего блока, но сохранять терпимость по отношению к неприсоединившимся, если нетерпимость ведет к непосредственному или опосредованному тяготению неприсоединившихся к противоположному блоку. Что касается трансформации международной системы, то основным ее законом считается закон корреляции между полярностью и стабильностью. М. Каплан подчеркивает, например, нестабильный характер гибкой биполярной системы. Если она основана на неиерархи- зированных блоках, то эволюционирует к мультиполярной системе, а если тяготеет к иерархии обоих блоков, то существует тенденция ее трансформации либо в жесткую биполярную, либо в иерархическую международную систему. В гибкой биполярной системе существуют риски присоединения неприсоединившихся; подчинения одного блока другому; тотальной войны, ведущей либо к иерархической системе, либо к анархии. Внутриблоковые дисфункции в биполярной системе подавлены, зато обостряются межблоковые противоречия. Основное условие ее стабильности, следуя М. Каплану, — равновесие мощи. Если же появляется третий блок, то это ведет к серьезному разбалансирова- нию и риску разрушения системы. Д. Сингер и К. Дойч, исследовав проблему корреляции между полярностью и стабильностью международных систем в формально-теоретическом плане, пришли к таким выводам. Во-первых, как биполярная, так и мультиполярная системы имеют тенденцию к саморазрушению. Во-вторых, нестабильность жестких биполярных систем сильнее, чем нестабильность мультиполярных систем. Американский ученый Э. Хаас подверг этот вывод эмпирической проверке, для чего изучил 21 международную систему, четко отграниченную в пространственно-географическом и историческом планах.Он пришел к противоположному заключению: корреляция между полярностью и стабильностью носит обратно пропорциональный характер- Э. Хаас считает, что в биполярной системе войны хотя и более продолжительные, но не так многочисленны, как в мультиполярнои системе (цит по: ВгаШагё. Р. 38). С точки зрения К. Уолца, никакого качественного различия между биполярной и мультиполярнои системами не существует, кроме того, что первая стабильнее, чем вторая. Р. Роузкранс предложил теоретическую модель так называемой релевантной утопии, которая объединяла бы преимущества как биполярной (прежде всего, возможности контроля периферийных конфликтов), так и мультиполярнои (больше возможностей предотвращения всеобщего конфликта) систем и при этом была бы лишена их недостатков. Результатом такого объединения стала бы «бимультиполярная система», в которой два «главных» актора играли бы роль регуляторов конфликтов за пределами своих блоков, а государства, представляющие мультиполярную конфигурацию системы, выступали бы посредниками в конфликтах между двумя полюсами. Подводя итоги изучения проблемы законов функционирования и трансформации международных систем, следует признать, что сама постановка этой проблемы была очень плодотворной, ибо она позволила показать зависимость поведения государств на мировой арене от формируемой ими международной системы; связь частоты и характера межгосударственных конфликтов с ее структурными характеристиками; необходимость учета системообразующих факторов в дипломатии. Сама идея существования системных законов в международных отношениях дает возможность рассматривать международные системы как результат принятия рядом государств определенного политического, экономического и идеологического статус-кво на международной арене, на общепланетарном, региональном или субрегиональном уровне. С такой точки зрения каяедая международная система является не чем иным, как неформальной институализацией соотношения сил между государствами в соответствующем пространственно-временном контексте (см.: Нипкег. 1987. Р. 171). В то же время было бы наивно считать, что существующие в науке о международных отношениях законы функционирования и трансформации международных систем обладают такой степенью строгости, которая позволила бы делать на их основе безошибочные прогнозы. Более того, эти законы, по сути дела, оставляют «за скобками» исследование основных причин международных конфликтов. Сводя международные отношения к межгосударственным взаимодействиям, они Неоправданно ограничивают понятие международной системы только теми государствами, между которыми существуют прямые регулярные сношения и прямой взаимный учет военной силы. Но, как верно подчеркивает Б.Ф. Поршнев, «есть обширная область косвенных, подчас несознаваемых действующими лицами зависимостей, без которых, однако, представление о системе остается неполным» (Поршнев. 1970 С. 10). Таким образом, применение системного подхода дает исследователю богатые теоретические и методологические возможности. И все же системная теория не может похвастаться слишком большими успехами в анализе международных отношений. Пожалуй, можно назвать только две области, где она достигла бесспорно положительных результатов: это стратегия и процесс принятия мсждународно- политических решений (см.: ВасИе, Нтошл. 1992. Р. 158—159). В остальных же областях науки о международных отношениях ее заслуги до сих пор были весьма скромными. Гносеологически это объясняется тем, что ни одна система, достигшая определенного уровня сложности, не может быть познана полностью. Отсюда то противоречие, на которое обратили внимание Б. Бади и М.К. Смуте: системный подход рассматривается как метод выявления различных способов сочетания ее элементов, определяющих состояние системы, однако, как только исследователь выходит за рамки относительно простых систем, основания для того, чтобы считать правильными делаемые им выводы, значительно уменьшаются (там же. Р. 158). Кроме того, в науке о международных отношениях до сих пор отсутствует общепринятое понимание структуры международной системы, а то, по которому имеется достаточно высокая степень согласия, является, как мы уже могли убедиться, слишком узким даже с учетом всех своих измерений. Поэтому многие исследователи отказываются от него, не предлагая, однако, более приемлемого. Новизна современного этапа в истории международных отношений, с одной стороны, обнаруживает ограниченность таких понятий, как «конфигурация соотношения сил», «биполярность» или «мультипо- лярность», основанных на методологии политического реализма. С другой стороны, не находят своего подтверждения и либерально-идеалистические прогнозы о формировании однородной системы международных отношений, в основе функционирования которой лежали бы общие интересы и универсальные ценности всех участников. Распад советского блока и крушение сложившейся в послевоенные годы глобальной биполярной системы (впрочем, ее глобальность всегда была относительной) ставят вопросы, которые не могут быть решены в традиционных терминах «полюсов» и «баланса сил». Исчезла линия четкого раздела между «своими» и «чужими», союзниками и противниками; гораздо менее предсказуемым стало поведение малых государств, региональных средних и «великих» держав. Мир вступил в полосу неуверенности и возросших рисков, обостряемых продолжающимся распространением ядерных, химических, бактериологических и иных видов новейших вооружений. Широкое распространение западных ценностей (таких, как рыночная экономика, плюралистическая демократия, права человека, индивидуальные свободы, качество жизни) как в бывших социалистических странах, так и в постколониальных государствах не только не способствует стабильности глобальной международной системы за счет увеличения степени ее гомогенности, но, напротив, имеет следствием возрастающую массовую миграцию населения из менее развитых в экономическом отношении стран в более развитые, порождает конфликты, связанные со столкновением культур, утратой идеалов, подрывом традиций, размыванием самоидентичности и настойчивыми попытками «возврата к корням», всплесками реакционного национализма. В этих условиях получают «новое дыхание» попытки придания глобальной международной системе стабильности, основанной на использовании традиционных средств мировой политики — лидерстве великих держав, использующих свои преимущества в военной и/или экономической силе. Как показывают эксперты Совета по внешней и оборонной политике (СВОП), старые параметры мощи и влияния все еще сохраняют свое значение на отстающей периферии новой постиндустриальной цивилизации. Они продолжают существовать и в «центре» этой цивилизации — во многом из-за инерционности мышления и институтов, оставшихся от старой системы. Одновременно с ними в наши дни происходит все более заметное создание глобальной посткапиталистической системы, развивающейся в основном по единым правилам. Речь идет Не об однополярном и не о классическом многополярном мире, а о многоуровневой высокоподвижной международной и межгосударственной системе, где на передний план выдвигаются такие проблемы, °собенно в экономической сфере, которые требуют многосторонних Решений, новых международных институтов (см.: Стратегия для России... 2.4.-2.17). Глобальная международная система испытывает глубокие потрясения, связанные с трансформацией своей структуры, меняющимися взаимодействиями со средой. |
||
|
|
© uchebnik-online.com |