Перечень учебников |
Учебники онлайн |
|
|---|---|---|
Конфликты внутренние: религии и народыВозникновение на их руинах национальных государств изменило статус этнических меньшинств. Теократизация этих государств стала началом конца меньшинств религиозных. Демократизация политической жизни – сначала светская, затем исламская, означала переход институтов управления под контроль большинства и распространение образования в широких кругах населения – за счет вытеснения и уничтожения прежних элит, в первую очередь представителей все тех же меньшинств. Историческое ядро Оттоманской Порты прошло через этот процесс одновременно с Австро Венгрией, в первой половине ХХ века. Остальной регион – во второй половине того же столетия. Представители национальных и религиозных меньшинств играли серьезную роль во всех революционных и реформистских движениях БСВ. Однако победа этих движений, как и в Европе, обозначила для подавляющего большинства этих людей не новые горизонты, а крах мира, в котором их безопасное существование было возможным. Переход власти на территории БСВ под контроль военных хунт и авторитарных режимов на протяжении всего ХХ столетия сопровождался конфискациями и национализацией, этническими и религиозными погромами и чистками, следствием которых был исход меньшинств. Механизм этого исхода был разным, зависел от особенностей жизни той или иной группы населения в конкретной стране, ее отношений с внешним миром и готовности этого мира вмешаться в происходящее, но общие закономерности везде были одними и теми же. Итальянцы, французы, англичане, немцы и другие представители европейских держав вернулись в Европу или эмигрировали за пределы региона. Турецкие армяне были уничтожены или бежали, частью в Иран и арабские провинции Порты, ставшие независимыми государствами. Греки были выселены за пределы Турции. Евреи почти полностью эмигрировали из всех стран региона в Европу, Северную и Южную Америку и Израиль. Эмиграция стала лучшим, а иногда единственно возможным выходом для парсов, бахаистов, ахмадийя, сабиев и других малых групп. Не стали исключением и христиане, число которых с 25–30?% населения БСВ в начале ХХ века к концу его сократилось до 10?% в Египте и значительно меньших долей в таких странах и регионах, бывших колыбелью восточного христианства, как Ирак, Ливан и Палестина. По завершении описываемого процесса регион потерял миллионы человек, включая значительную часть интеллектуальной и предпринимательской элиты. В конечном счете, помимо Израиля и Кипра, сравнительно безопасными для упомянутых выше меньшинств в регионе остались авторитарные Сирия и Ирак (до свержения режима Саддама Хусейна), традиционно открытые для иностранцев малые монархии Персидского залива, а также Иран, по завершении в этой стране активной фазы исламской революции. Причем процессы эти были характерны не только для Ближнего Востока. В описываемый период европейцы, китайцы, индусы и арабы вынуждены были бежать из колоний, на протяжении столетий бывших их домом. Европейцы и китайцы покидали французские колонии в Индокитае. Европейцы – британские колонии в Индии. Европейцы, арабы, индусы и китайцы – британские в Юго Восточной Азии и Тропической Африке, а также голландские в Индонезии. Сама проблема ближневосточных меньшинств никуда не делась после того, как часть их исчезла или сократилась до минимальных размеров. В новых условиях меньшинствами оказались насчитывающие десятки миллионов человек берберы и курды, борьба которых за национальную автономию привела к взрыву сепаратизма, поставив под угрозу существование таких государств, как Алжир, Турция и Ирак. Одним из ключевых факторов, формирующих политическую повестку региона, к концу ХХ века стало противостояние шиитов и суннитов. Притеснение шиитов в суннитских регионах и суннитов в шиитских, в первую очередь Иране – характерная особенность БСВ. Проблема шиито суннитского противостояния отличается от страны к стране и от общины к общине. Позиции исмаилитов и представителей суфийских орденов не слишком устойчивы на большей части БСВ. Положение друзов Ливана и Сирии, ибадитов Омана и зейдитов Йемена стабильно. Сирийские алавиты пока еще правят страной с большинством суннитского населения, а суннитская династия Бахрейна – шиитским большинством. Ослабление с конца 70 х годов прошлого века традиционных монархий и авторитарных военизированных ближневосточных режимов, опиравшихся на национализм в сочетании с апелляцией к местным традициям (включая религиозные ордена, племенные и клановые связи), исламу и социализму (или этатизму), открыло дорогу к власти радикалам исламистам, обострив противостояние государства с меньшинствами. Исламская революция и политический ислам, сменившие в начале ХХI века социалистическую революцию и социалистическую систему в борьбе за насильственное переустройство мира, реализовались в рамках двух проектов: шиитского и суннитского. Олицетворением первого стала исламская революция в Иране и ее противостояние с Израилем, Западом, суннитскими радикалами, монархиями и светскими автократиями арабского мира: Ираком, Египтом, Саудовской Аравией и ОАЭ. Инструментами этого противостояния стали палестинский ХАМАС (до обострения ситуации в Сирии), ливанская «Хизболла» и йеменские хоуситы. Символом второго проекта стала «Аль Каида», ее союзники и клоны: афганские и пенджабские талибы, центральноазиатские «Хизб ут Тахрир» и «Джамаат Ислами», сомалийские «Аш Шабаб» и «Ахль Сунна валь Джамаа», «Аль Каида в странах исламского Магриба» и «Аль Каида на Аравийском полуострове», египетские «Братья мусульмане», пакистанская «Лашкар и Тойба» и другие. В теории этот «зеленый интернационал» организован для борьбы с тем же Израилем и построения всемирного Халифата. На практике воюет с Западом, правительствами исламских стран, шиитами, немусульманскими общинами стран исламского мира и государствами, «угнетающими мусульман», включая Китай, Индию и Россию. Шиитский проект исламской революции был реализован в рамках централизованной государственной политики. Суннитский до самого последнего времени осуществляло сообщество не имеющих единого центра, автономных, находящихся на самофинансировании организаций и групп, хотя эволюция турецкой Партии справедливости и развития дает основания говорить о поддержке со стороны ПСР смягченного варианта именно суннитского исламского проекта. В случае расставания Турции с кемализмом и ее окончательного присоединения к миру исламской политики эта страна, конкурируя с Саудовской Аравией и Египтом, имеет все шансы занять положение идеологического и геополитического противовеса Ирана – традиционное для нее на протяжении последних пяти веков. Даже поверхностное описание конфликтного потенциала БСВ, связанного с проблемой меньшинств, оставляет мало сомнений в том, что она имеет для региона такое же значение, как межгосударственные конфликты, отношения с бывшими метрополиями, демографический, социальный и экологический кризисы, являясь их неотъемлемой частью, а иногда – первопричиной и основой. Границы империй разделяли курдов и берберов, загава и беджа, пуштунов и белуджей, азербайджанцев и армян, но это было объяснимо и ощущалось не столь болезненно: существование в имперской модели имело свои преимущества для всех. Национальные государства, которые одни народы получили, другим они были обещаны, а третьи не только не имели никаких шансов на реализацию своих амбиций, но и подверглись дискриминации, поставили новые вопросы. Курды, армяне и греки не получили государств, гарантированных им в 1920 г. согласно Севрскому договору, но Армения и Греция существовали – пусть в урезанных границах, а Курдистан, разделенный между Ираном, Ираком, Сирией и Турцией, так и не возник: Мехабадская республика 1945–1947 годов была разгромлена, соглашение об автономии в составе Ирака 1970 г. не выполнено. Вошедшие в состав Пакистана белуджи оказались на вторых ролях в стране, правящую элиту которой составляли выходцы из Пенджаба, Синда и беженцы из Индии – мухаджиры. Афганских белуджей оттеснили от власти пуштуны и таджики, а в Иране они не могли конкурировать с персами и азербайджанцами. Берберы Марокко сохранили привилегированное положение, которое занимали при французах, но алжирские, несмотря на активное участие в борьбе за независимость, были оттеснены от власти. Некоторые из представителей этих народов смогли эмигрировать: курды – в Германию, белуджи – в Великобританию и Оман, берберы – во Францию, но огромному большинству, в отличие от европейцев и представителей торговых меньшинств, уезжать было просто некуда. Как следствие проблема Западной Сахары и войны с партизанами «сахрави» Фронта ПОЛИСАРИО, действующими с территории Алжира, – главная проблема современного Марокко. Борьба алжирских берберов, поддерживаемых Францией и в скрытой форме Марокко против арабизации, осложняющая противостояние армии с исламистами в длящейся второе десятилетие гражданской войне, – одна из главных проблем Алжира. Восстание туарегов – «Вторая туарегская война», которая, как и столкновения племен в Судане и Чаде, во многом была срежиссирована Ливией, и «талибанизация» Сахеля ставят под вопрос стабильность внутренних районов всей бывшей Французской Северной Африки. Конфликт «белых» и «черных мавров», проявлением которых является рабство, формально запрещенное еще в 1980 г., и борьба мавров и «африканцев» за правобережье реки Сенегал дестабилизируют Мавританию. Успех террористических атак исламских радикалов на еврейские общины Марокко, Туниса и Турции демонстрирует бессилие властей этих стран в борьбе с местными «каидистами». Официальный Египет не может защитить от местных исламистов последнюю крупную христианскую общину БСВ – коптов, с трудом справляется с недовольством нубийцев и беджа, осложняемым пограничным спором с Суданом вокруг «треугольника Халаиб», и практически не контролирует Синай, бедуины которого противостоят египетской армии при открытой поддержке Ирана и «Аль Каиды». В Судане наступление Сахары, спровоцировавшее войну племен в Дарфуре, увеличило угрозу продолжения распада страны, вслед за референдумом 2011 г., увековечившим противостояние исламского севера с христианским и анимистским югом, урегулировать которое пытались США, Франция, Россия, Китай, Катар, Египет, Ливия, Африканский Союз и ООН. Этно конфессиональное соперничество в Эритрее меркнет на фоне войны «всех против всех» в переставшем существовать в качестве единого государства Сомали. Непосредственными участниками конфликтов на Африканском Роге являются Эфиопия и суннитский «зеленый интернационал» при активной закулисной деятельности Ирана. Помимо проблемы сомалийских беженцев, живущих в Йемене, соперничество Ирана и Саудовской Аравии за влияние в этой стране спровоцировало конфликт с КСА зейдитских племен Северного Йемена, справиться с которыми правительство Саны оказалось так же неспособно, как и с сепаратистами Йемена Южного. В Саудовской Аравии, атакуемой изнутри «членами заблудшей секты», под вопросом лояльность шиитов Восточной провинции и зейдитского Ассира. Поддерживаемое Ираном соперничество шиитов и суннитов в малых монархиях Персидского залива осложняется демографическим дисбалансом между их гражданами и выходцами из стран арабского мира, Южной и Юго Восточной Азии, составляющими абсолютное большинство населения. Единственной страной Аравийского полуострова, в которой проблема меньшинств неактуальна, является Султанат Оман, в 80 е годы погасивший конфликт в Дофаре, поддерживавшийся Южным Йеменом, СССР и КНР. Проблема Израиля – отношения с палестинцами территорий и нелояльной к государству частью арабов мусульман, имеющих израильское гражданство. Вражда этноконфессиональных групп в Ливане, на ситуацию в котором влияют США, Франция, Саудовская Аравия, Сирия и Иран, остро проявляется в конфликте с живущими на территории страны палестинцами и противостоянии суннитов, друзов, христиан и шиитов – в том числе внутри этих общин. Сирия, подавив в 80 е годы выступления исламистов, смогла взять под контроль курдов, палестинских и иракских беженцев, но загнанные в подполье на несколько десятилетий внутренние противоречия сегодня взрывают эту страну. Основные проблемы Ирака – противостояние арабов и курдов, создавших на севере страны квазигосударство, а также суннитов и шиитов. Туркоманы, палестинцы, христиане всех толков, йезиды и другие национальные и конфессиональные меньшинства в постсаддамовском Ираке дискриминируются, являются объектом преследований и эмигрируют из страны. Значительное число беженцев и перемещенных лиц, конфликты между местными суннитскими племенами и «Аль Каидой», шиитскими шейхами и группами шиитов, ориентирующихся на Иран, осложняют отношения меньшинств Ирака. Проблема осложнится после ухода из страны воинского контингента США и неизбежного последующего раздела Ирака на зоны влияния Ирана и Турции. Для правящего режима Хашимитской Иордании, опирающегося на бедуинские кланы, черкесов и чеченцев, проблемной частью населения являются палестинцы, составляющие большинство населения страны. Турция на протяжении десятилетий подавляет курдский национализм, грозящий самому существованию страны. Отказ в признании ираноязычных курдов народом, язык, алфавит, обычаи и национальные праздники которого отличаются от принятых у тюркоязычных турок, сочетается с попытками руководства ПСР продемонстрировать готовность смягчения политики в отношении курдов и других национальных меньшинств Турции. При этом война с РПК, террористическая деятельность которой вкупе с контртеррористическими акциями турецкой армии унесли более 45 тысяч жизней, ведется не только на территории Турции, но в и Иракском Курдистане. Обострение в 70 х годах на Кипре проблемы турецкого меньшинства привело к оккупации Северного Кипра турецкой армией, которая до сих пор контролирует его территорию. Решение проблем конфессиональных меньшинств Ирана включало законодательную регуляцию жизни и общественно политической деятельности евреев, парсов и христиан, игнорирование суннитов и подавление бахаистов и йезидов. По разному решались в ИРИ проблемы сосуществования персов с арабами Хузестана, тюркоязычными азербайджанцами и туркменами, курдами, лурами, белуджами и представителями других ираноязычных групп. Выступления жителей национальных окраин Ирана, спровоцированные исламской революцией 1979 г., войной с Ираком и памятью о просоветских Гилянской республике 20 х и Мехабадской 40 х годов, были подавлены. Азербайджанцы – наиболее крупное и влиятельное меньшинство, были инкорпорированы во властные структуры, включая высший уровень. Прочие этнические группы получили представительство в местных органах власти. Антиправительственные выступления племен на восточной, афгано пакистанской границе, контроль над которой Тегеран установил только в конце 60 х – начале 70 х годов, подавляются Корпусом стражей исламской революции. В первую очередь это касается племен и кланов, контролирующих каналы доставки наркотиков из Афганистана, и террористов белуджей из радикальной суннитской организации «Джандалла». Проблема религиозных и национальных меньшинств Афганистана – проблема войны «всех против всех». Баланс, существовавший в Афганистане до конца 70 х годов прошлого века, в рамках которого государственнообразующую роль играли пуштуны, в первую очередь племена дуррани и гильзаи, необратимо разрушился за 30 лет войны. Талибы, «афганские арабы» и представители других иностранных исламистских групп, входящих в «Аль Каиду» или действующих самостоятельно; шейхи и муллы, ориентированные на Пакистан или Иран; племена, поддерживающие отношения с США и их партнерами по НАТО или борющиеся с ними, составляют сложнейшую мозаику, объединяемую единственным фактором: производством и экспортом наркотиков. Афганистан целиком состоит из меньшинств, и все его проблемы – проблемы этих меньшинств, их отношений между собой и с соседними странами. Афганистан оказывает разрушительное воздействие на Пакистан, граница с которым не существует ни де факто, ни де юре: срок действия соглашения, согласно которому «линия Дюранда» в 1893 г. отделила Британскую Индию от Афганистана, истек. Традиционные для Исламабада проблемы сепаратизма в Синде и Белуджистане, противостояния с Индией из за Кашмира, миллионов беженцев и перемещенных лиц из Афганистана, терактов, организуемых радикальными исламистами против шиитов, христиан и других религиозных общин, противостояния армейского руководства с юридическим истеблишментом и оппозиционными партиями, в последние годы обострились. Военные действия против исламистов в Северо Западной Пограничной Провинции, на «территории племен», не только стали причиной появления 2,5 миллиона новых беженцев, но и перенесли террористическую активность во внутренние районы Пакистана, включая крупнейшие города, военные и ядерные объекты. Каждая из перечисленных выше стран имеет присущие только ей особенности, но общие закономерности, присущие всему региону, хорошо заметны. Одна из них – зависимость энергетических проектов от решения проблем меньшинств. Сепаратизм белуджей представляет опасность для проекта ирано пакистанского газопровода. Террористическая деятельность курдов угрожает сорвать поставки в Турцию газа и нефти из Ирана и Ирака. Стратегический характер этих проектов для Турции, ИРИ и Пакистана хорошо объясняет, почему Анкара, Тегеран и Исламабад проявляют такое упорство в замирении этих территорий. Другая закономерность – проблема племен, значимая не только для Африки, но и для стран БСВ. Традиционно игнорируемый политкорректным Западом трайбализм имеет важнейшее значение для понимания идущих в регионе процессов, включая происходящее в арабском мире, зоне АфПака и граничащем с ней Восточном Иране. Глобализация, обеспечив доступ к новейшему вооружению и средствам связи традиционных социумов, превратила проблему меньшинств в проблему негосударственных вооруженных формирований повышенной боеспособности. Предоставив в 80 е годы афганским моджахедам спецсредства для борьбы с СССР и обучив их современным методам ведения боя, Запад открыл ящик Пандоры, заложив фундамент не только международного терроризма, но и проблем «войны с террором». В ходе этой войны племя на равных противостоит подразделению коммандос, деревня превращается в укрепрайон с эшелонированной обороной, а пиратский «москитный флот» парализует океанские коммуникации. Столкновения с противником такого рода американской армии и ее партнеров по коалиции в Ираке и Афганистане, израильского ЦАХАЛа в Южном Ливане и секторе Газа, международной военно морской группировки в западной части акватории Индийского океана выявили необходимость серьезной корректировки стратегии и тактики ведения военных действий. Главным условием победы государства в войне такого рода является изоляция противника и лишение его поддержки извне. Партизанские группировки не могут противостоять регулярной армии на протяжении длительного времени, не получая оружия и боеприпасов. Главным условием их выживания является поддержка со стороны страны, способной организовать снабжение и обучение их личного состава на уровне, сопоставимом с армией, против которой они воюют. В противостоянии с Израилем такой страной, организующей против него «войны по доверенности», которые ведут ХАМАС и «Хизболла», является Иран. Другим примером успешной операции такого рода можно считать упомянутый выше захват саудовской территории йеменскими хоуситами. В 80 е годы советский контингент в Афганистане воевал с противником, которого поддерживал весь исламский мир, Запад и Китай. Сегодняшних талибов не поддерживает ни одна «великая держава», и главные проблемы, с которым сталкивается западная коалиция в Афганистане, – определение целей и методов ведения войны. Последняя не может вестись как «гуманитарная операция», не выигрывается без жертв, в том числе среди гражданского населения, и не имеет шансов на успех, когда ресурсы, сроки действий и полномочия командования действующей армии изначально ограничены. При этом, как показывает опыт Израиля, альянс антиглобалистов, активистов пацифистских движений, политиков левого толка и исламистов успешно противостоит попыткам подавления террористических движений в международных организациях и на дипломатической арене и способен проводить эффективные операции, примером которой является «Флотилия свободы». Успешно вести военные действия с иррегулярным противником можно, только действуя с достаточной степенью жесткости на протяжении всего периода времени, который нужен для его полного разгрома, игнорируя попытки прервать операцию «во имя соблюдения прав человека». Это сделало руководство Шри Ланки, разгромив «Тигров Тамил Илана» в кровопролитной, непрерывной и сравнительно короткой кампании, подчиненной единственно принципу военной целесообразности, после десятилетий безуспешного противостояния по правилам «мирового сообщества». Так действовал и Китай в борьбе с сепаратизмом в Синьцзян Уйгурском автономном районе и Тибете. Еще одна составляющая успеха в решении проблемы меньшинств – физическое присутствие на спорной территории, длительный контроль над действующей там системой образования и СМИ и формирование лояльной «центру» национальной и конфессиональной элиты. Именно это сделала Москва в Чечне, Тегеран в иранском Азербайджане и не сделал Иерусалим в Палестине. Попытка дистанцироваться от непосредственного участия в решении проблемы, передоверив упомянутые функции «мировому сообществу», «коспонсорам» или «международным организациям», лишь выводит конфликт на новый уровень и увековечивает его, тем более что задачей «миротворцев», как правило, является не разрешение конфликта, а сам процесс. Последним фактором, который следует упомянуть в контексте решения проблем меньшинств, учитывая то, что способные самостоятельно решать эту задачу торговые меньшинства регион большей частью покинули, является экономика. Вопрос не в том, чтобы проблема была «завалена деньгами», как это принято в современной западной или российской практике: эти средства, в конечном счете, не будут инвестированы в реальный сектор, но неизбежно приватизированы верхушкой приближенных к «центру» местных правящих кланов. В лучшем случае они будут украдены или пойдут на организацию наркоторговли, в худшем будут израсходованы сепаратистами на террористическую и военно диверсионную деятельность. Пример Афганистана, Ирака, Палестины, ряда других стран и территорий в данном случае однозначен. Организация эффективной системы управления и прозрачной экономики, способной вывести депрессивные регионы проживания меньшинств современного БСВ на самофинансирование, – реальная задача в случае проведения в жизнь долгосрочной стратегии. К сожалению, стратегию эту в регионе в настоящее время демонстрирует на собственных окраинах один лишь Китай. |
||
|
|
© uchebnik-online.com |