Перечень учебников |
Учебники онлайн |
|
|---|---|---|
МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ КАК ЯВЛЕНИЕ: ПОНЯТИЕ, СТРУКТУРА, ИСТОРИЧЕСКАЯ ЛОГИКА РАЗВИТИЯ.2. Международные отношения можно определять, как это делают многие авторы, через совокупность политических, экономических, социальных, правовых, военных, дипломатических, культурных, научных и иных связей и отношений между основными субъектами международной сферы, под которыми имеются в виду государства, неправительственные организации, общественные движения, а также отдельными личностями. Указанные связи и отношения определяют содержание международной деятельности, формируют облик современного мира. Наиболее важными участниками международных отношений являются государства, играющие ведущую и наиболее динамичную роль. Именно государства, а точнее, межгосударственные отношения, в первую очередь определяют характер, климат и направление развития международных отношений. Цель межгосударственных отношений - создать наиболее выгодные условия функционирования и развития самих государств. Разумеется, межгосударственные отношения могут затрагивать самые различные сферы - политическую, экономическую, культурную и т.д. При этом внутри каждой сферы возможно выделение определенных подвидов отношений: например, в политической сфере - дипломатических и военных, в экономической - торговых и т.д. 3. Авторство в изобретении термина “международные отношения” принадлежит английскому мыслителю Джереми Бентаму (1748 - 1832), который понимал под таковыми все виды общения между государствами. Сначала данный термин был воспринят юристами и применялся исключительно для обозначения правовых межгосударственных взаимодействий, затем стал использоваться историками, экономистами и т. д. Вычленение международных отношений из общественных отношений вообще несло в себе известную долю новой и важной информации. Стало ясно, что международные отношения как явление, имевшее многотысячелетнюю историю, дозрело до состояния объекта научного анализа и чревато рождением науки о международных отношениях. В этой связи можно указать на выделение современной наукой нескольких этапов развития процессов, которые непосредственно создавали явление международных отношений: - первый качественный рубеж становления международных отношений как явления связан с разделением всех и всяческих социальных взаимодействий, связей, отношений на внутренние и внешние. На этом этапе пра-международных отношений уже возникает международная жизнь, выступающая как “комплекс постоянно возобновляемых, все более частых и насыщенных, разнообразных по формам, каналам, целям, функциям связей между этносами/социумами, ранее незнакомыми и еще долго остающимися взаимно “чужими”; - второй качественный рубеж становления явления МО связан с возникновением института государства. На этом этапе в конгломерат отношений внутренних и внешних, но равно неформальных, вносится принципиально новый момент: разделение и тех, и других на формальные и неформальные при утверждении доминирования первых. Различие между внутренним и внешним обретает принципиально новый смысл: внутреннее суть все то, что, безусловно, подчинено данной власти, внешнее – все то, что ей, безусловно, не подвластно. На этом рубеже появляются собственно международные отношения; - третий качественный рубеж становления МО как явления связан с появлением в эпоху буржуазно-демократических революций нового типа субъектов международных отношений – современных государства и общества. Их отличительная особенность заключалась в доминировании во всех сферах внутренней жизни, в том числе и в формировании и осуществлении внешней политики такого государства, больших социальных групп и сложных организационных структур. На этом этапе явление МО становится объектом научного изучения и дает жизнь науке о международных отношениях, окончательно складывается понимание того, что для признания конкретных общественных отношений в принципе международными необходимыми и достаточными могут быть признаны следующие условия: - первое – наличие как минимум двух организационно оформленных, устойчивых в их образах жизни социумов, пра-международные связи которых уже подвели их к объективному формированию и субъективному различению внутреннего и внешнего; - второе – наличие внутри каждого из таких социумов иного и в целом бесспорного, любым образом институционализированного центра власти (духовного или светского; наследного или избираемого; абсолютного или такого, за обладание которым ведется борьба); - третье – наличие между социумами названных типов постоянных взаимодействий различного рода, постепенно перерастающих в устойчивые связи и отношения, будь то позитивные (обмены, взаимопомощь) или негативные (конфликты, войны, завоевания); - четвертое – поддержание и эволюция таких отношений только и исключительно в сферах (территориальных, идеологических, иных), в которых ни один из участников этих отношений не обладает полной и безусловной фактической властью и/или дееспособностью; - пятое – формирующее воздействие этих связей и отношений на внутренние духовные и материально-практические состояния и развитие соответствующих социумов (тоже позитивное или негативное по содержанию и социально-историческим последствиям). 4. Долгое время значимость собственно международных отношений как бы затемнялась в сознании человека, подменялась значением бесспорно важной и практически очевидной проблемы войны и мира. Лишь со становлением естественных наук международные отношения начинают рассматриваться как социальные и становятся одним из главных источников ответов на вопрос, куда, как и почему идет развитие человека и человечества. Межгосударственные и иные межстрановые сравнения становятся стимулом к поиску форм лучшего общественного и политического устройства, обостряя проблему осознанного социально-исторического выбора и еще более поднимая научную, методологическую, идеологическую и политическую значимость ответов на вопросы, рождаемых реалиями мировой политики. Доступные, массовые и в достаточной мере надежные средства изучения международных отношений, сбора, переработки, хранения и использования огромных массивов необходимой для исследования информации возникают, однако, только в XX веке, вторую половину которого по праву можно назвать временем становления науки о международных отношениях. Со становлением международно-политической науки все, что предшествовало теоретическому знанию и сделало таковое возможным и реальным, начинает играть по отношению к возникшей научной дисциплине роль историко-интеллектуального фона, продолжающего влиять на науку, бросать ей познавательные вызовы. 5. В течение многих тысячелетий ключевым фактором или источником развития международных отношений являлась сила и ее соотношение между фактическими субъектами МО. Вплоть до новейшего времени к этой теме было принято подходить с помощью понятий и терминов военной стратегии, иначе говоря, сводить соотношение сил к сопоставлению военного потенциала государств. Такие факторы, как географическое расположение, величина территории, численность населения, а также уровень экономического и культурного развития страны, наличие или отсутствие союзников, сами по себе не имели самостоятельного значения, рассматривались только под углом зрения их влияния на тот же самый военный потенциал, способность обороняться или вести завоевательные войны. С древности и до конца XIX века в практике международных отношений выделяются и для этой практики оказываются исключительно значимыми несколько достаточно устойчивых черт общественно-исторического развития всех стран и народов: - борьба светских и духовных властей за административный контроль над обществом привела, в конце концов, к возвышению светской власти в лице ее специфического института – государства; - абсолютное доминирование в государственном устройстве различных вариантов режима личной власти, а в повседневной жизни – отношений межличностных, что делало внешнюю политику такого государства решающим образом зависящей от крайне узкого круг лиц, их личных интересов, взглядов, часто также и патологий (от психофизиологических до социальных); - особая роль государства как института, существованием и деятельностью зримо и по существу проводящего четкую грань между “внутренним” и “внешним”, а также как основного, если не единственного в этот период субъекта МО, однако с известными особенностями; - практически полное отождествление в политической и научной мысли, в сознании мыслящей части общества международных отношений с межгосударственными. Последние связывались по преимуществу с военными кампаниями и дипломатией (государство не снисходило обычно до прямого участия в “чисто” экономических отношениях, предпочитая перекладывать связанный с ними риск на частных лиц); - доминирование в складывающейся практике международной жизни и межгосударственных отношений насильственных форм осуществления этих отношений при крайне незначительном удельном весе в них взаимодействий, обмена, кооперации, сотрудничества; - практическая и политическая эффективность насильственных форм МО: они и только они позволяли государствам удерживать собственные территории и население, приумножать свои владения захватами, эксплуатировать присоединенные или временно контролируемые территории, служили источниками авторитета, славы, мифологизации династий, режимов, конкретных деятелей, обеспечивая им тем самым поддержку элит и населения в собственных странах; - значение внешних связей во внутренней жизни и развитии конкретных государства и общества проявляется главным образом через сферу насилия: экономически позитивно при удачном завершении военных кампаний (что, однако, не ведет автоматически к позитивным социальным и духовным последствиям) и негативно, когда данная страна становится жертвой военных неудач, поражений. За этими пределами, в обычной повседневности роль внешних связей во внутренней жизни абсолютного большинства стран и народов мала, почти ничтожна, достигая высокой значимости только для государств – имперских метрополий. Однако внешние связи как явление в целом на протяжении истории неуклонно возрастали по общему объему, по участию в них различных стран и народов, по значимости для их непосредственных участников и для мирового развития. 6. Вступление КНР в ООН, возрастание экономического потенциала Японии и Западной Европа, объединенной в "Общем рынке", положили конец биполярной эре. Мировая политическая структура из "двухполюсной" превратилась в "полицентричную", то есть в известном смысле вернулась к ситуации, существовавшей в XIX в. и до середина XX в. Новыми "центрами силы", помимо США и СССР, олицетворявших собой НАТО и ОВД и считавшихся "сверхдержавами", стали Япония, Китай и Западная Европа, без участия которых отныне не могла быть решена ни одна из глобальных проблем. Создание полицентричной модели мира способствовало деидеологизации международных отношений, а внешняя политика государств все меньше стала соотноситься с их общественным строем. На первое место вышли национальные интереса, которые в случае СССР и Китая нередко вступали в противоречие с требованиями идеологии и подминали их. Если при этом учесть, что важным фактором мирового развития сделались отношения между экономически развитыми и развивающимися странами ("Север - Юг"), то классовая природа участвующих в системе международных отношений национальных государств практически перестала играть сколько-нибудь существенную роль. Параллельно указанным процессам, в системе международных отношений под влиянием научно-технической революции, интернационализации производства, а также грозных опасностей, вставших перед человечеством в связи с возможностью ядерного омницида, экологической катастрофой, нерешенностыо проблем слаборазвитости многих странах "третьего мира", усилилась тенденция к сближению народов и государств, упрочилось стремление решать проблемы человечества общими усилиями. Этим объясняется расширение связей и обменов между людьми и неправительственными организациями, мощные интеграционные процессы в таких сферах, как научно-технический прогресс, мировая торговля и мировой рынок. 7. Осознание неразрывной связи судеб всех стран в ядерно-космический век, понимание того, что безопасность нельзя обеспечить одними военно-техническими средствами, вызвали необходимость новых подходов к проблемам национальной и международной безопасности, обусловили большую готовность к компромиссам на переговорах в целях устранения источников и причин напряженности, недоверия и враждебности. Эти взгляды на мир, получившие название "нового политического мышления", перечеркнули сложившиеся представления о войне и мире, привычные критерии внешней политики и военного дела. Начался процесс демократизации, гуманизации и демилитаризации международных отношений. В развитии международных отношений все более уверенно дают о себе знать такие тенденции, как приоритет человеческих ценностей, стремление к гармонизации отношений между людьми, обществом и природой, установление нового мирового политического, экономического и информационного порядка и самое главное - превращение человека в основного субъекта и объекта международных отношений. 8. На рубеже 90-х гг. система международных отношений испытала новое потрясение, связанное с крушением коммунистических режимов в восточноевропейских странах, развалом ОВД, объединением Германии, а главное - с распадом СССР. В результате всех этих событий международные отношения вступили в период энтропии, нестабильности, роста конфликтного потенциала и одновременно формирования новых модернизирующихся пространств с их центрами и тяготеющими к ним перифериями. Исчезновение советской военной угрозы подорвало первоначальную основу для консолидации сил Запада перед лицом общего врага, обнажило латентные противоречия в их рядах, обострило соперничество и конкуренцию между новыми "центрами силы". С другой стороны, разрушение прежних экономических, политических и идеологических структур в Восточной Европе и на территории бывшего СССР обусловили вспышку национализма, территориальных притязаний, религиозной нетерпимости и насилия (Югославия, Грузия, Молдова, Нагорный Карабах, Таджикистан). Усилилась нестабильность в странах "третьего мира". Исчезновение старых государств и появление новых (прежде всего на территории бывших Советского Союза и СФРЮ), ни одно из которых не имеет общепризнанных исторических государственных границ, однородного населения, создает новые очаги конфликтности, угрожающие миру во всем мире. Вместе с тем указанные процессы не отменили долговременные тенденции развития международных отношений. И национальные государства, отстаивающие - нередко с оружием в руках - свое суверенное право на социальный и политический выбор, и все свободные правовые государства заинтересованы в скорейшем завершении переходного периода в развитии современных международных отношений. Они высказываются за установление нового мирового порядка, основными чертами которого стали бы сотрудничество, доверие и взаимопомощь государств и народов, преодоление отсталости и нищеты, рациональное международное разделение труда, обмен научными результатами и культурным достоянием. Разумеется, относительная устойчивость "евро-атлантической цивилизации", возглавляемой США, дает ей неоспоримые преимущества на данном этапе развития международных отношений, позволяет диктовать "правила игры" всему мировому сообществу. И подобная ситуация, видимо, сохранится еще на неопределенно долгое время, как и разделение народов по национально-государственным, цивилизационным, геополитическим, религиозным и другим признакам. Однако сохранение и даже усиление многообразия современного мира не могут и не должны становиться препятствием для стремления к единству, взаимосвязи и взаимозависимости в мире, носящего объективный характер, для объединения и согласованиях действий всех здравомыслящих сил во имя выживания человечества, укрепления всеобщей безопасности, мира и прогресса. 9. С точки зрения современной науки международные отношения – это специфическая область общественных отношений; совокупность экономических, политических, идеологических, правовых, дипломатических, военных и других связей и взаимоотношений между основными субъектами мирового сообщества. В западной политологии принято все определения международных отношений сводить к двум подходам, когда они: а) представляются как разновидность человеческой деятельности, при которой между лицами более чем из одного государства, выступающими в индивидуальном или групповом качестве, происходит социальное взаимодействие; б) выступают как конфликты и сотрудничество (войны и мир) между главными на международной apeне их субъектами, - государствами, межправительственными и неправительственными органами, организациями, объединениями, движениями негосударственного характера и т.д. Умножение в последние десятилетия числа действующих на международной арене субъектов и среди них - увеличивающих свое воздействие на весь процесс глобального развития негосударственных участников МО, представляется целесообразным выделять: - узкое понимание международных отношений, когда они традиционно сводятся к межгосударственным отношениям. МО в узком их понимании нередко определяются также как дипломатия, под которой понимаются: а) контакты, которые правительства имеют друг с другом и способы, с помощью которых эти взаимодействия осуществляются; б) совокупность приемов и средств, технологий осуществления государственной дипломатической деятельности; в) процессы и процедуры, с помощью которых осуществляется передача информации от одного правительства к другому; - широкое понимание, где к дипломатической практике государств добавляется еще и деятельность транснациональных по своей природе органов и организаций (транснациональные корпорации и банки, движения экологистов), вес и влияние которых на международную жизнь в последние годы превосходят возможности многих национальных государств и их объединений. МО_в их широком понимании, которые иногда называют "постмеждународными", то есть пришедшими на смену доминировавшим межгосударственным отношениям, отражают в себе перемены, характерные для современной международной жизни: 1) тенденцию к глобализации международных отношений в соответствии с принципом универсализации локального и локализации глобального; 2) рост числа субъектов международных отношений, диверсифицирующий в еще большей степени полиархию структуры центров влияния и силы, нередко действующих анонимно; 3) усложнение мира и возрастание количества противоречий, рождающих новое поколение цивилизационных конфликтов; 4) модификацию средств и методов международной деятельности национальных государств, вызванных изменением роли государства в историческом процессе; 5) увеличение масштабов взаимосвязей между внутренней и внешней политикой современных государств и т.д. 10 В России развитие науки о международных отношениях и корректное определение этого феномена усложняется еще и тем, что русскоязычное понятие “международные отношения” существенно расходится с вроде бы родственным ему “international relations” в английском языке, на котором созданы практически все термины науки о МО. В русском языке “международные отношения” в их изначальном и прямом смысле означают “отношения между народами”. Тогда неизбежен шлейф вопросов принципиального теоретического и методологического значения: где, как, ради чего и почему могли вступать в отношения друг с другом именно целые народы; что это были за народы; как такие отношения строились и осуществлялись практически; какие последствия имели они для самих народов и мирового, локального социально-исторического развития? По сравнению с русскими “международными отношениями” понятие “international relations” значительно более определенно и контекстуально. “Relations” тождественно отношениям. Приставка inter- имеет два значения: among (в определенной группе, среде) и between (между кем-то, кто разделен пространством, чем-то еще, но одновременно и соединен, сцеплен друг с другом этим разобщающим их пространством). Слово же “nation” является целой концепцией и в этом своем качестве означает не “народ” и не “нацию”, но определенный тип государства, сложившегося в Европе параллельно со становлением капитализма, как своего рода предпосылка и первый его результат. “International relations” в строгом смысле этих слов – отношение между государствами определенного социально-исторического и политико-экономического типа, притом отношения, складывающиеся и действующие в среде именно таких государств. Конечно, с течением времени и это понятие в западной литературе расширялось и ныне распространяется на все многообразие текущих международных отношений. Да и в русском языке, говоря “международные отношения”, мы не имеем в виду отечественных или иностранных “челноков”, вроде бы осуществляющих самым непосредственным образом “отношения между народами”. Тем не менее, различие двух категорий имеет далеко идущие политические, идеологические, научные расхождения. Если IR – отношения прежде всего между родственными духовно и социально-политически, экономически государствами, то только такие отношения и могут быть максимально полными и ценными. Тогда необходимо делить государства на “касты” – цивилизованные, полуцивилизованные, нецивилизованные страны – причем отношения первых с остальными должны строиться на разных принципах и осуществляются по разным правилам. Между цивилизованными странами все отношения (даже войны) основаны на праве. Между цивилизованными и полуцивилизованными право действует выборочно, по усмотрению первых. К нецивилизованным право неприменимо вообще. На таких принципах основывалось европейское международное право XIX – первой трети XX в. Иная, демократическая альтернатива – добиваться того, чтобы весь мир состоял из однотипных и равно цивилизованных государств. Но если такой мир когда-то возникнет, не отомрут ли, не исчезнут ли в нем “international relations”? Если же “международные отношения” не связаны жестко с данным историческим типом государства, то тогда на передний план может выдвинуться история их существования до появления этого типа и они, развиваясь по собственным законам, сохранятся как явление даже в случае, когда данный тип государства уйдет на второй план в общественном развитии мира. Но тогда “международные отношения” – не что иное, как конкретный сиюминутный, реально осязаемый срез мирового развития. В таком случае, где граница между первым и вторым, в чем общее и различия в содержании каждой из двух категорий? В отечественной литературе встречается и иная крайность, например, утверждения, что МО охватывают собой разные сферы общественной жизни – от экономических обменов до спортивных состязаний. Правомерен вопрос, допустимо ли относить к МО транснациональную преступность? Не размывается ли сама категория МО от столь расширительного ее понимания? Тем не менее, русскоязычная интерпретация понятия “международные отношения” представляется в научном плане более интересной, емкой и продуктивной, чем IR. 11. В целях сделать свое понимание особенностей внешней политики и международных отношений более доступным, Р. Арон прибегает к сравнению их со спортом. При этом он подчеркивает, что, например, «по сравнению с футболом, внешняя политика является еще более неопределенной. Цель действующих лиц здесь не так проста, как забивание гола. Правила дипломатической игры не расписаны во всех деталях, и любой игрок нарушает их, когда находит в этом свою выгоду. Нет судьи, и даже когда некая совокупность действующих лиц претендует на судейство (ООН), национальные действующие лица не подчиняются решениям этого коллективного арбитра, степень беспристрастности которого оставляет повод для дискуссии. Если соперничество наций действительно напоминает какой-либо вид спорта, то таким видом слишком часто является борьба без правил — кэтч». Поэтому, считает Р. Арон, международные отношения — это «предгражданское» или «естественное» состояние общества (в понимании Гоббса - как «война всех против всех”). В сфере международных отношений господствует «плюрализм суверенитетов», поэтому здесь нет монополии на принуждение и насилие, и каждый участник международных отношений вынужден исходить в своем поведении во многом из непредсказуемого поведения других участников. В целом же, в многообразии приведенных точек зрения просматриваются попытки либо объединить, либо отдать предпочтение в исследовании международных отношений одному из двух критериев. В одном случае — это специфика участников, в другом - особая природа международных отношений. Каждый из них, как мы уже убедились, может привести к неоднозначным выводам. Каждый имеет свои преимущества и свои недостатки. В рамках одного подхода существует возможность свести международные отношения, в конечном счете, либо к взаимодействию между государствами, либо, напротив, к деятельности только негосударственных участников, что тоже неверно. Действительно имеющаяся и набирающая силу тенденция к расширению числа участников международных отношений за счет межгосударственных и частных субъектов диктует необходимость внимательного анализа их роли в изменениях, происходящих на мировой арене. В то же время такой анализ должен обязательно сопровождаться сопоставлением удельного веса, который имеют в международных отношениях все их участники, в том числе и такие «традиционные», как государства. Практика показывает, что они и сегодня в большинстве случаев остаются главными и решающими действующими лицами в международных отношениях, хотя абсолютизация их значения как единственных и самодовлеющих неправомерна. Противоположные выводы, взаимоисключающие крайности допускает и второй подход. Так, понимание природы международных отношений только как «естественного», «предгражданского» состояния не учитывает тенденции к их социализации, игнорирует нарастающие свидетельства преодоления такого состояния и становления нового мирового порядка. С другой стороны, если исходить только из указанной тенденции, то можно также придти к ошибочному выводу, который не учитывает, что несмотря на возрастающую целостность и взаимозависимость мира, на усиливающиеся процессы международной интеграции и сотрудничества различных государств и народов в экономической, политической, социальной и других областях, международные отношения и сегодня во многом остаются сферой несовпадающих интересов, соперничества и даже противоборства и насилия. Это уже не «джунгли», не «война всех против всех», но и не единое сообщество, живущее по единым законам и в соответствии с общими, разделяемыми всеми его членами, ценностями и нормами. Это, скорее, переходное состояние, когда усиливающаяся тенденция к становлению мирового сообщества не стала необратимой, когда элементы регулирования и «плюрализм суверенитетов», расширение сотрудничества на основе взаимных интересов и совершенствование средств насилия сосуществуют друг с другом, то взаимно уравновешиваясь, то вновь вступая в противоборство. Все это говорит о том, что вышеназванных критериев, по крайней мере, недостаточно для определения специфики международных отношений, что они должны быть если не заменены, то дополнены еще одним критерием. Известный французский исследователь М. Мерль, предложивший такой критерий, назвал его «критерием локализации». В соответствии с этим критерием, специфика международных отношений определяется как «совокупность соглашений или потоков, которые пересекают границы, или же имеют тенденцию к пересечению границ». Исходя из факта разделения мира на государства, сохраняющие суверенитет над своими территориальными границами, такое понимание позволяет учитывать и особенности каждого этапа в развитии международных отношений, и не сводить их только лишь к межгосударственным взаимодействиям. В него вполне вписываются и самые различные классификации международных отношений. Обобщая высказанные в этом отношении в научной литературе позиции, можно говорить о различных типах, видах, уровнях и состояниях международных отношений. 12. Виды международных отношений рассматриваются либо на основе сфер общественной жизни — экономические, политические, военно-стратегические, культурные, идеологические отношения, — либо на основе взаимодействующих участников — межгосударственные отношения, межпартийные отношения, отношения между различными международными организациями, транснациональными корпорациями. В зависимости от степени развития и интенсивности тех или иных видов международных отношений, выделяют их различные (высокий, низкий, или средний) уровни. Однако более плодотворным представляется определение уровней международных отношений на основе геополитического критерия: с этой точки зрения выделяются глобальный (или общепланетарный), региональные (европейский, азиатский и т.п.), субрегиональные (например, страны Карибского бассейна) уровни международного взаимодействия. Наконец, с точки зрения степени напряженности, можно говорить о различных состояниях международных отношений: это, например, состояния стабильности и нестабильности; доверия и вражды, сотрудничества и конфликта, мира и войны и т.п. В свою очередь, вся совокупность известных науке различных типов, видов, уровней и состояний международных отношений представляет собой особый род общественных отношений. Они отличаются от другого их рода — от общественных отношений, свойственных той или иной социальной общности, выступающей участником международных отношений. В этой связи международные отношения можно определить как особый род общественных отношений, выходящих за рамки внутриобщественных взаимодействий и территориальных образований. В свою очередь, такое определение требует рассмотрения вопроса о том, как соотносятся международные отношения и мировая политика. 13. Понятие «мировая политика» принадлежит к числу наиболее употребляемых и одновременно наименее ясных понятий политической науки. Действительно, с одной стороны, казалось бы, что и немалый исторический опыт, накопленный в попытках создания мировых империй или в реализации социально-политических утопий, и XX век, богатый на глобальные события, затрагивающие судьбы всего человечества (стоит лишь напомнить о двух прошедших в первой половине нашего столетия мировых войнах; о наступившем затем противостоянии двух социально-политических систем, продолжавшемся вплоть до фактического исчезновения одной из них, о возрастающей взаимозависимости мира на рубеже нового тысячелетия) — не оставляют сомнений в существовании выражаемого данным понятием феномена. Не случайно в теоретическом освоении мироведения - междисциплинарной области знания, привлекающей растущий интерес научного сообщества начиная с 70—80-х годов, - столь важную роль играют понятия «мировое гражданское общество» и «мировое гражданство». Но, как известно, гражданское общество представляет собой, выражаясь языком Гегеля, диалектическую противоположность сферы властных отношений, то есть, иначе говоря, оно неотделимо от этой сферы, как неотделимы друг от друга правое и левое, север и юг и т.п. Что же касается «мирового гражданства», то оно «по определению» предполагает лояльность социальной общности по отношению к существующей и воспринимаемой в качестве легитимной политической власти. В данном случае оно предполагает существование мировой политики в качестве относительно самостоятельного и объективного общественного явления. С другой стороны, одна из главных проблем, которая встает при исследовании вопросов, связанных с мировой политикой, это именно проблема ее идентификации как объективно существующего феномена. Действительно, как отличить мировую политику от международных отношений? Вопрос тем более непростой, что само понятие «международные отношения» является достаточно неопределенным и до сих вызывает дискуссии, показывающие отсутствие согласия между исследователями относительно его содержания. Поскольку пространство и поле в мировой политике могут быть выделены лишь в абстракции, редко приходится встречаться с точкой зрения, в соответствии с которой и мировая политика в целом — не более чем абстракция, выражающая взгляд политолога на международные отношения, условно выделяющего в них политическую сторону, политическое измерение. Гораздо больше ясности в рассматриваемую проблему вносит иной подход, высказанный А.Е. Бовиным и разделяемый В.П. Лукиным: «мировая политика» — это деятельность, взаимодействие государств на международной арене; «международные отношения» — это система реальных связей между государствами, выступающими как своего рода среда, пространство, в котором существует мировая политика. Кроме государств, субъектами, участниками мирового общения выступают различные движения, организации, партии и т.п. Мировая политика — активный фактор, формирующий международные отношения. Международные отношения, постоянно изменяясь под воздействием мировой политики, в свою очередь, влияют на ее содержание и характер». Такая позиция облегчает понимание происходящего на мировой арене и вполне может быть принята в качестве исходной в анализе мировой политики. Вместе с тем, было бы полезно внести некоторые уточнения. Взаимодействие государств на мировой арене, двусторонние и многосторонние связи между ними в различных областях, соперничество и конфликты, высшей формой которых выступают войны, сотрудничество, диапазон которого простирается от спорадических торговых обменов до политической интеграции, сопровождающейся добровольным отказом от части суверенитета, передаваемого в «общее пользование», — все это точнее отражается термином «международная политика». Что же касается понятия «мировая политика», то оно смещает акцент именно на ту все более заметную роль, которую играют в формировании международной среды нетрадиционные акторы, не вытесняющие, однако, государство как главного участника международных отношений. 14. Очевидно, что различия существуют не только между мировой политикой и международными отношениями, но и между внешней и международной политикой. Внешняя политика той или иной страны представляет собой конкретное, практическое воплощение министерством иностранных дел (или соответствующим ему внешнеполитическим ведомством) основных принципов международной политики государства, вырабатываемых в рамках его более широких структур и призванных отражать его национальные интересы. Что касается негосударственных участников международных отношений, то для многих из них (например, для многонациональных корпораций, международных мафиозных группировок, конфессиональных общностей, принадлежащих, скажем, к католической церкви или исламу) международная политика чаще всего вовсе и не является «внешней» (или, по крайней мере, не рассматривается в качестве таковой). Вместе с тем подобная политика выступает одновременно как: а) «транснациональная» — поскольку осуществляется помимо того или иного государства, а часто и вопреки ему; и б) «разгосударствленная» — поскольку ее субъектами становятся группы лидеров, государственная принадлежность которых носит, по сути, формальный характер (впрочем, феномен «двойного гражданства» нередко делает излишней и такую формальность). Разумеется, внешняя и международная политика государства тесно связаны не только друг с другом, но и с его внутренней политикой, что обусловлено, в частности, такими факторами, как единая основа и конечная цель, единая ресурсная база, единый субъект и т.п. Именно этим, кстати говоря, объясняется и то обстоятельство, что анализ внешнеполитических решений возможен лишь с учетом расстановки внутриполитических сил. С другой стороны, как это ни кажется на первый взгляд парадоксальным, феномены «транснациональной» и даже «разгосударствленной» политики все чаще становятся свойственными и межгосударственному общению. Действительно, как показывает швейцарский исследователь Ф. Брайар, внешняя политика все в меньшей и меньшей степени является уделом только министерств иностранных дел. В силу возросшей необходимости сообща управлять все более сложными и многочисленными проблемами, она становится достоянием большинства других государственных ведомств и структур. Различные группы национальных бюрократий, имеющие отношение к международным переговорам, часто стремятся к непосредственному сотрудничеству со своими коллегами за рубежом, к согласованным действиям с ними. Это приводит к развитию оккультных связей и интересов, выходящих за рамки государственных принадлежностей и границ, что делает внутреннюю и международную сферы еще более взаимопроницаемыми. |
||
|
|
© uchebnik-online.com |