Перечень учебников |
Учебники онлайн |
|
|---|---|---|
3. Типология политических партий и характеристика многопартийности в России в 90-е годы XX векаИз этих двух наиболее действенным оказался последний. Поэтому, опять же на наш взгляд, давать характеристику партийной системе России необходимо, основываясь, главным образом, на идеологических различиях партий. Основными линиями раскола обычно считаются отношение тех или иных партий к рыночной экономике и частной собственности («либералы» — «этатисты») и к открытости страны по отношению к Западу («космополиты» — «националисты»). При этом, по крайней мере, на выборах 1993 г., можно было вычленить два основных противостоящих друг другу лагеря: «либералы-космополиты» и «этатисты-националисты». Высокий уровень биполяризации на выборах в России заставлял отдельных авторов рассматривать выборы как своего рода референдум по вопросу о доверии существующей власти. В соответствии с этим, была введена в рассмотрение биполярная модель политических партий — «либеральные модернизаторы» против «патриархальных традиционалистов». В рамках данного подхода А. Салмин и его соавторы характеризовали партийную систему России как тяготеющую к двухпартийной, или «квазидвухпартийную», несмотря на успех отдельных либеральных («Яблоко») или националистических (ЛДПР) проектов. Возражая против применения «квазидвухпартийной» модели партийной системы, В. Краснов отмечал ее вне-исторический характер, не учитывающий динамику партийного развития. Критики данной модели справедливо указывали на то, что она сводит все возможные идеологические альтернативы до противостояния добра и зла («реформаторов» и «антиреформаторов») и не учитывает иных вариантов партийного развития. Неудивительно поэтому, что большую популярность получили, прежде всего, классификации, основанные на схеме «право-левого континуума», в рамках которого выделяются отдельные кластеры (или «семьи») политических партий, близких по своей идеологической ориентации. Хотя количество этих кластеров в отдельных работах достигает полутора десятков, наиболее распространены не столь комплексные модели. Заслуживают внимания следующие схемы: «трехчленная» модель политических «семей»: 1) «демократы» (или «реформисты»); 2) «коммунисты» (или «традиционанисты»); 3) «национал-патриоты» (или «националисты»). В основе этой модели лежит генезис политических партий и организаций России и их самоидентификация с тем или иным идейным течением. Хотя автор этой модели В. Прибыловский применял, главным образом, схему «треугольника», подчеркивая различия противостоящих друг другу «семей», позднее модель была интегрирована в схему «право-левого континуума», где националисты рассматривались в качестве политического «центра». «Четырехчленная модель» политических «семей»: 1) «партия власти» (правящая группировка); 2) «демократы»; 3) «коммунисты»; 4) «националисты». Данная схема во многом искупала недостатки предыдущей модели и соответствовала как композиции партийных фракций Государственной Думы второго созыва (НДР, «Яблоко», КПРФ, ЛДПР), так и модели «право-левого континуума». Но этот подход рассматривался как слишком сильно связанный с текущей политической конъюнктурой и не связанный ни с практиками партийного строительства, ни с массовыми политическими ориентациями. Политолог К. Холодковский и аналитики из фонда «Экспертный институт» предложили более сложную «пятичленную модель» политических семей, опирающуюся на анализ массового электорального поведения на выборах и референдумах 1991— 1996 гг.: 1) «коммунисты»; 2) «центристы» («социалисты»); 3) «националисты» («государственники»); 4) «либералы» («демократы»); 5) «партия власти». По сути, однако, эти модели различаются лишь степенью детализации. На наш взгляд, партийную систему России 90-х годов можно условно охарактеризовать как многопартийную, находящуюся в состоянии перехода от поляризованной партийной системы к системе ограниченного плюрализма, с элементами мнимой и искусственной многопартийности. В теоретической и практической политологии 90-х годов существовали различные подходы к определению тогда действовавших в России политических партий и движений. Так, например, исследователи Гуманитарного и политологического центра «Стратегия» и РАУ-Корпорации предлагали делить весь основной политический спектр современной России на «коммуно-реваншистов», «национал-реваншистов», «социалреставраторов», «экзотические партии и группировки», «социалреформистов», «умеренных реформаторов» и «либерал-реформистов», из которых только первые два блока проявляют, по их мнению, радикальные политические тенденции. Ряд других авторов, как например, известный исследователь структуры политических партий и организаций современной России В. Прибыловский, предлагали иные схемы. «Представленное графически, — писал он, — политическое поле России выглядит как треугольник, в одной из вершин которого находятся — если использовать наиболее распространенный политические самоназвания — демократы, в другой — коммунисты, в третьей — патриоты. Те, кто держится между тремя вершинами треугольника, — центристы». Если постараться интерпретировать содержание рассматриваемых самоназваний, то «Демократы» — сторонники либерально-капиталистической экономики и прозападной политической ориентации. Собственно патриотические ценности при этом для некоторых из них носят второстепенный характер, а для большинства являются негативной ценностью. Часть организации этого направления («Демократический выбор России» Е. Гайдара и др.) за минимальное вмешательство государства в экономику; другие («Наш дом — Россия» В. Черномырдина и др.) — сторонники более серьезного государственного регулирования рынка. «Коммунисты» выступали за максимальное повышение роли государства во всех сферах общественной жизни страны, в формах полностью либо частично совпадающих с господствующими в период 1917—1991 гг., а также за восстановление распавшегося Советского Союза. В рамках коммунистического движения существенные различия демонстрируют Коммунистическая партия российской Федерации Г. Зюганова, в программе которой достаточно четко заявлено о признании смешанной экономики и плюраллизма во всех сферах общественных отношений и ряд малочисленных компартий, выступающих за возврат к жестким мерам экономического и политического диктата доперестроечной и даже ленинско-сталинской эпохи. «Патриоты» при различных взглядах на экономические и общественные проблемы, основой своей идеологии считают имперские традиции, как царской России, так и Советского Союза. Для части из них возрождение империи возможно только на русской или славянской этнонациональной основе, для других (в частности Либерально-демократической партии России В. Жириновского) национальный вопрос не играет заметной роли. За повышение роли государства в различных областях общественной жизни выступают оба течения. Достаточно мощной силой в ряде регионов смогли стать сепаратистские и регионалистские организации, действующие, главным образом, в российских автономиях. Деятельность этих организаций способствовала получению автономиями привилегированного статуса по сравнению с областями, а в ряде случаев привела к дискриминации русского населения автономий (Якутия, Тува и др.) и даже попыткам отделения от России с последующими затяжными боевыми действиями (Чечня, отчасти Дагестан). Между тем, при интерпретации современной российской структуры основных политических партий и организаций, как правило, используется линейная модель структуры основных политических сил современного мира. Эта модель, предусматривающая, что только на крайне левом и крайне правом флангах современной политической сцены могут фиксироваться проявления политического радикализма и экстремизма, вполне адекватна, например, для стран Западной Европы. Существует мнение, что своеобразие переходного периода в России состоит в том, что в каждом секторе политического спек- тра России — от коммунистов до либералов есть политические радикалы. В соответствии с этим тезисом может быть смоделирована точка «абсолютного нуля» политической активности, используя ее как центр можно провести окружность, которую затем разделить на сектора, где представить основные политические силы современной России: «коммунистов», «социалистов и центристов», «экзотические группировки», «социал-реформистов» «умеренных реформаторов», «либерал-реформистов», и «национал-либералов», и, наконец, «неофашистов». При этом следует иметь в виду, что формулировка «экзотические группировки» будет включать в себя организации, которые не являлись бы политическими партиями, если бы существовал закон о политических партиях и организациях России. Эти организации, в крайнем случае, были бы признаны группами давления, например, «Союз адвокатов», «Союз работников жилищно-коммунального хозяйства России» и др. В рамках каждого сектора возможно провести затем ранжирование основных политических сил данной части спектра, при этом важно подчеркнуть, что не только в позициях ряда партий «коммунистического» и «национал-либерального» толка, но и таких партий, как НДР, «Яблоко», «Демократический выбор России» и др. мы также обнаружим элементы политического радикализма. Некоторые партии, как, например, «Блок Ивана Рыбкина», Партия любителей пива и др., формально отвечая всем требованиям определения политической партии, вместе с тем не являются полностью самостоятельными, а выступают в качестве карманных образований, призванных отвлекать и раскалывать определенные группы электората. После провозглашения январским пленумом ЦК КПСС в 1987 году политики гласности в стране сначала медленно, а потом лавинообразно начала складываться многопартийная система. При этом политическое пространство, в основном, делилось на «западников» и «евразийцев». К середине 1995 года в России возникла довольно развитая структура политических сил, во многом напоминающая дореволюционную. Целесообразно подразделять партии по степени привлечения опиальной базы. В этом случае можно выделить три основные группы. В первую войдут партии, представленные фракциями или депутатскими группами хотя бы в двух из трех составов российского парламента (Съезд народных депутатов созыва 1990—1993 гг., Государственная Дума созывов 1993, 1995 и 1999 гг.) и располагающая разветвленной структурой территориальных организаций хотя бы в половине регионов России. Это Аграрная партия России партия «Демократический выбор России», Коммунистическая партия Российской федерации, Либерально-Демократическая партия России, движение «Наш дом — Россия» и движение «Яблоко». Во вторую — общероссийские и региональные организации, имеющие в парламенте отдельных депутатов, прошедших по национально-территориальным округам и реальные территориальные организации хотя бы в отдельных субъектах федерации (Демократическая партия России, Конгресс русских общин, Российский общенародный союз, движение «Женщины России» и т.д.). И, наконец, в третью — малочисленные и карликовые партии, которые существовали и в ближайшие годы будут существовать на допарламентском уровне. Выделив семь основных секторов политического спектра современной России, среди которых: «коммунисты»; «социалисты»; «националисты»; «экзотические организации» (не имеющие собственного политического лица в идеологическом плане группы давления); «социал-реформаторы»; «умеренные реформаторы», «радикал-реформаторы», мы можем провести ранжирование внутри каждого сектора круга, располагая их в зависимости от степени радикализма и экстремизма. Альтернативный подход к классификации российских лолитических партий был предложен Б. Капустиным, который в качестве основного критерия типологии партий использовал их приверженность сохранению либо изменению статус-кво в российской политике и экономике. В рамках этого подхода им были выделены большие группы «левых» (КПРФ) и «правых» («пар- тия власти») консерваторов, которым противостоят различны партии, ориентированные на политические изменения. Аналогичная дихотомия — «партии статус-кво» (КПРФ, НДР) и «партии изменений» («Яблоко», ЛДПР) — была отмечена С. Чугровым при анализе парламентских выборов 1995 г.; Н. Петров охарактеризовал этот феномен как конфликт между «партией власти» и «партией рвущихся к власти». Другие заслуживающие внимания типологии российских партий связаны, в основном, с их статусом или внутренней организацией. Так, эксперты Центра политических технологий выделяют парламентские партии (представленные фракциями в Государственной Думе), партии «второго эшелона» (представленные в Государственной Думе депутатскими группами, либо набравшие не менее 3% голосов избирателей на парламентских выборах) и маргинальные партийные образования. Но очевидно, что такое деление слишком условно и не может учесть реконфигурацию партий в период между выборами. Столь же низкой разрешающей способностью в современной России обладает деление партий на «лидерские» и «программные», или же на «партии идентичности» и «партии интересов», так как оно не учитывает ни идеологический дрейф тех или иных партий, ни их внутреннюю реструктуризацию, особенно в ходе избирательных кампаний. Наконец, жесткость организационной структуры в России присуща лишь коммунистическим партиям, что также ограничивает использование организационных критериев классификации. Даже такой значимый показатель, как членство в партиях, оказывается не столь значимым в условиях современных избирательных технологий. Наконец, традиционное для западных демократий деление партий на правящие и оппозиционные также оказывается в российских условиях не вполне релевантным, отчасти из-за воздействия описанных выше институциональных факторов, отчасти из-за отсутствия прямой связи между программными установками и реальным политическим курсом большинства российских партий. Так или иначе, десятилетие посткоммунистического партийного развития в России (1988—1998 гг.) дает основания для того, чтобы считать политические партии неотъемлемым элементом современной российской политики. Даже критики российских политических партий исключают в обозримом будущем возврат к однопартийной или переход к апартийной системе. В то же время процесс политической институционализации, сопровождающийся стабилизацией как внутиэлитных взаимодействий, так и массовых политических ориентации, дает основания для предположений о «замораживании» современной российской политической системы и отражаемого ею соотношения политических сил. В рамках такой системы роль политических партий по-прежнему остается неопределенной, и ее радикальное изменение возможно только в случае катаклизмов, сравнимых с событиями августа 1991 или сентября-октября 1993 г. Обратное воздействие — со стороны политических партий на политическую систему России, как представляется, еще долго будет оставаться маловероятным. Становление института политических партий в России в этих условиях, скорее всего, затянется надолго, и потому сегодняшние российские партии следует рассматривать, прежде всего, как возможные (но не единственные) центры кристаллизации влиятельных политических сил России XXI века. Что касается характеристики многопартийности и партийной системы России 90-х годов XX века, то многие исследователи, в том числе и автор данного пособия, считали и считают сегодня, что речь о партийной системе в России в те годы вести нельзя; можно говорить только о квазисистеме. Осмысливая некоторые итоги складывания многопартийности в нашей стране в 90-е годы, можно в целом констатировать, что тогдашняя стадия развития российской многопартийности была весьма далека от того, что называется многопартийной системой, в рамках которой различные субъекты политического действия готовы к сотрудничеству в целях достижения общественного согласия или хотя бы, как минимум придерживаются общих конституционно-правовых принципов поведения. В данном случае, скорее приходится говорить о несистемной множественности партий с зачастую радикально противоположными позициями при значительном влиянии среди них сил тоталитарной ориентации. Однако некоторые аналитики придерживаются другой позиции, согласно которой главным критерием существования системы является не стабильный состав ее составляющих, а, прежде всего, устойчивость системообразующих связей, детерминирующих развитие системы. С этой позиции они утверждали, что, наряду с достаточно изученными партийными системами стабильных демократических государств, существуют и малостабильные и нестабильные партийные системы переходного характера. Отличительной особенностью российской многопартийной системы стало ее формирование в русле противоречивых, во многом деструктивных изменений в системе социальных отношений и в государственном устройстве России. В этом плане многопартийность в России не создавалась целенаправленно, а складывалась спонтанно как результат деятельности социально активного элемента из представителей различных социальных, национальных и профессиональных групп. Характеризуя многопартийность в России 90-х годов XX века, многие авторы берут во внимание комплексный критерий, в который включают: 1) число партий; 2) наличие или отсутствие доминирующей партии или коалиции; 3) уровень соревновательности между партиями. Как уже упоминалось, Дж. Сартори выделял семь типов партийных систем, каждой из которых, по его мнению, присущи определенные специфические отличия качественного характера. Это однопартийная система с партией гегемоном, система с преобладающей партией, двухпартийная система, система ограниченного плюрализма, система поляризованного плюрализма, атомизированная партийная система. Этот подход может быть использован и при изучении российской партийной системы, но с определенными оговорками. К данной классификации следует добавить критерии наличия или отсутствия мнимой и искусственной многопартийности. Под искусственной многопартийностью следует понимать наличие среди элементов партийной системы партий - сателлитов крупной партии, под мнимой многопартийностью - наличие среди заре- гистрированных на федеральном уровне элементов, которые не отвечают требованиям, предъявляемым к политической партии. Устранение с политической арены КПСС не привело к форсированному росту многопартийности, а обусловило переход партийной системы в качественно новую фазу, когда прежней, монопольно властвующей, партии уже не существовало, а действенные механизмы взаимодействия государства с политическими партиями еще не были созданы. Можно утверждать, что такая российская партийная протосистема тех лет была отдалена от настоящей политики и предельно атомизирована. Начиная с лета 1992 года стал набирать силу, по мнению ряда специалистов, процесс консолидации партийной системы. В частности, он нашел свое выражение в возникновении крупных политических блоков, формировании новых стратегических осей межпартийных противоречий. К осени 1992 г. партийная система России структурировалась настолько, что приобрела, по утверждению этих исследователей, все признаки системы поляризованного плюрализма. Главное, что отличает партийную систему поляризованного плюрализма от атомизированной — это большая степень концентрации политических сил на стратегических осях и относительно стабильный характер. Вместе с тем, она содержит в себе и ряд особенностей негативного плана. Первая особенность — это наличие в партийной системе активно действующих антисистемных партий и движений. Антисистемность вовсе не исчерпывается открытой оппозиционностью политическому режиму, а предусматривает помимо этого и своеобразный тип политического поведения, выражающийся в Действиях или призывах к действиям, направленным на подрыв или насильственное свержение существующего строя. Таким образом, антисистемность - это, прежде всего, устойчивое стремление выйти за пределы общепринятых правил политической игры и навязать свою волю, используя насильствнные приемы (акции по организации массовых беспорядков, вооруженный захват власти, террористические акты). Обычно антисистемные организации располагаются на крайних полюсах идейно-политического спектра. В то же время специфика российской политической ситуации и частые расколы во властных структурах определяют двухмерность институциональной ориентации политических объединений. В условиях партийной системы поляризованного плюрализма возникающие внутриполитические кризисы нередко пытаются решить силовыми методами. Поэтому антисистемный характер действия в определенной мере присущ всем политическим силам. Второй отличительной особенностью системы поляризованного плюрализма является сосуществование двух, формально взаимоисключающих, оппозиций правящему режиму. Иными словами, власть имеет дело не с одной, а с двумя оппозициями которые в определенных ситуациях способны объединиться и выступить против общего противника. Еще одной особенностью такой системы является предельная поляризация мнений и преобладание центробежных тенденций над центростремительными. Следствие этого - частые расколы в политических партиях и перманентное ослабление политического центра. Еще два обстоятельства дополняют общую картину поляризованной партийной системы в России тех лет. Это безответственный характер оппозиционной деятельности и конкуренция партий путем раздачи невыполнимых обещаний. При этом большинство политических организаций использует примерно одинаковый набор лозунгов. Характерно и то, что правящие и оппозиционные политические группировки периодически заимствовали друг у друга наиболее популярные тезисы, благоприятно воспринимаемые массовым общественным сознанием. Выборы 1993 г. в Федеральное собрание, выявили еще несколько дополнительных штрихов объясняемых российской спецификой. Сильна внутривидовая борьба между организациями родственной направленности, претендующими на одну и ту же политическую нишу и воздействующими на общую электоральную группу. В условиях отсутствия укоренившихся традиций многопартийности имидж политических партий всецело определялся ав- торитетом популярных политиков, озвучивавших программные положения своих организаций в средствах массовой информации. Такая персонификация отчасти компенсировала некоторую размытость партийных программ. Опыт первых многопартийных выборов показал, что большинство избирателей основывают свой выбор на личных симпатиях к тому или иному политическому лидеру, причем делают это не из рациональных побуждений. Для российской «партсистемы» 90-х годов была характерна слабая взаимосвязь политических партий и «групп интересов»- Последние предпочитали иметь дело непосредственно со структурами, принимающими решения, игнорируя при этом промежуточные звенья (партии и движения). Оборотная сторона этого явления - откровенная несостоятельность российских бизнес-партий и рост популярности организаций, объединяющихся на базе социальных интересов, а не политических пристрастий (Партия любителей пива и др.). М. Дюверже считал, что партийная система формируется в результате взаимодействия различных факторов, среди которых можно выделить всеобщие и специфические. Ко всеобщим он относил социально-экономические, идеологические и технические. Под последними он понимал воздействие политического режима и избирательной системы. Под партийной системой М. Дюверже понимал все партии данной страны, действующие на основе относительно стабильных связей. Исследовательница Т.В. Шмачкова под партийной системой понимает "контуры политического пространства, составленного из независимых элементов (партий) и определяемого их количеством, параметрами (численность избирателей, тип внутренней структуры), а также коалиционными возможностями. Это определение предполагает многочисленные вариации партийных систем, отличающихся друг от друга количественными и особенно качественными характеристиками, к которым, по мнению Б.А. Исаева, следовало бы добавить идеологическую напряженность, социальную разнородность (однородность) составляющих систему партий, способ создания и корректировки конфигурации партийной системы ("снизу" или "сверху"). Рассматривая партийные системы с точки зрения их коалиционных возможностей, Дж. Сартори ввел понятия "коалиционный и шантажный потенциал". Коалиционным потенциалом в системе обладает такая партия, без союза с которой правящая партия не сможет эффективно управлять. Шантажным потенциалом обладает такая партия, которая имеет достаточно влияния, чтобы блокировать эффективное управление страной. Коалиционный и шантажный потенциал - важный признак партийной системы. Его появление означает, что взаимодействие и противодействие партий стало реальностью и что это не отдельные организации, а взаимосвязанная система. Г.В. Голосов дает определение понятия «формата партийной системы». Под «форматом партийной системы» обычно понимают совокупность ее внешних, т.е. не имеющих прямого отношения к расстановке политических сил, характеристик. Основными такими характеристиками являются степень электоральной неустойчивости и политической фрагментации. Неустойчивыми считаются те партийные системы, где велика доля избирателей, меняющих свои предпочтения в промежутках между выборами, а фрагментированными - те, которые состоят из значительного числа элементов, т.е. партий. Такова была и российская «партийная система». Завершая анализ, можно утверждать, что 90-е годы XX века при всех существовавших проблемах и трудностях стали значимым временем не только активного партийного «строительства», но формированием российской многопартийности. Нельзя не согласиться с исследователем Б.А. Исаевым, который приводил следующие доводы в пользу складывающейся российской многопартийности: 1. Первая российская партийная система (1905-1918 гг.) была многопартийной. А в политике традиции играют очень важную роль. 2. В условиях многопартийности в 1905-1918 гг. при очень низкой политической культуре, а подчас и безграмотности, российский народ, тем не менее, разобрался, в чем состоят его идеалы и интересы и голосовал на выборах осознанно. В современной России политическая культура граждан несравнимо выше, и они могут делать осознанный и рациональный выбор. 3. Россия - огромная страна с разнообразными климатическими и социальными условиями в разных регионах; страна, где проживают люди более ста национальностей. Российское обще- ство чень трудно уместить в тесный короб бипартийности. 4. В современной России естественным путем в условиях политической свободы складывается многопартийная система. Зачем вмешиваться в естественный процесс? Вопросы для самоконтроля 1. Что представляли собой неформальные организации во второй половине 80-х годов? Причины возникновения "неформального общественного движения»? 2. Диссидентское движение как одна из предпосылок формирования многопартийности в нашей стране. 3. Новые политические партии, фронты, движения как существенный фактор в политической жизни общества в национальных регионах страны. 4. Какие общественные движения называли себя политическими партиями в конце 80-х годов? 5. Когда III съезд народных депутатов СССР изменил редакцию ст. 6 Конституции СССР? 6. Когда в СССР был принят Закон «Об общественных объединениях»? 7. Какова роль российского депутатского корпуса и Председателя Верховного Совета РСФСР Б. Н. Ельцина в утверждении реальной многопартийности и преодолении всевластия коммунистической партии? 8. Охарактеризуйте новую волну партиообразования после августовских событий 1991 года. 9. Какова история появления Либерально-демократической партии России? 10. Какова история появления Коммунистической партии Российской Федерации? 11. Охарактеризуйте два варианта либеральной альтернативы радикальный, представленный «Демократическим выбором Рос- сии» (ДВР) и «Союзом правых сил» (СПС), и умеренный, представленный «Яблоком». 12. Как шло формирование многопартийности в России в 1994-1999 гг.? 13. Какие подходы существовали в теоретической и практической политологии 90-х годов к определению тогда действовавших в России политических партий и движений? 14. Можно ли подразделить партии в России в 90-е годы XX века по степени привлечения социальной базы? 15. Дайте общую характеристику складывания многопартийности в нашей стране в 90-е годы |
||
|
|
© uchebnik-online.com |