Перечень учебников |
Учебники онлайн |
|
|---|---|---|
Исходная проблемаПочему равенство жизненных шансов предпочтительнее политического равенства? Ведь многие мыслители (особенно консервативного направления) считают ложной саму идею социального равенства. По их мнению, все попытки объяснить социальное равенство ни к чему не привели, и потому сам вопрос не имеет смысла. Эта тенденция существует и в аналитической философии. Например, М. Уолцер пишет: «Простое равенство — это идеал, которому наступила пора изменить. Простое равенство означает: каждый индивид равен другому в сфере материальных условий и возможностей, и потому все индивиды одинаковы. Политический строй простого равенства — это система, при которой все индивиды имеют равное количество денег, доходов и имущества, не налагающее никаких пределов на трансакции купли и продажи»169. Едва индивиды начинают обменивать товары и заключать сделки, первичное состояние простого равенства нарушается. Единственный способ поддержания простого равенства — государственное насилие. Оно культивируется политиками независимо от их социальной, конфессиональной и идеологической принадлежности. Если общество попадает под контроль таких политиков, возникает неравенство доступа к власти. Она скрывает политическое зло неравенства собственности и доходов. Если отталкиваться от противного, возможность простого равенства (включая доступ к политической власти) не исключена. Но для реализации этой возможности нигде и никогда не следует стремиться к материальному равенству за счет политического неравенства. Однако большинство людей на это неспособны. Поэтому М. Уолцер считает неизбежным крах простого равенства. Любое стремление к нему ликвидирует свободу индивидов и вызывает множество других социальных пороков. Таков общий аргумент против простого равенства. Он входит в разные религиозно-мировоззренческие, социальные и политические системы. Но их адепты не соблюдают требования логики. Из посылки Равенство противоречит индивидуальной свободе не вытекает недопустимость (моральная, политическая, юридическая) любого ограничения индивидуальной свободы во имя большего равенства. Конечно, установить и соблюдать простое социальное равенство крайне трудно. Но отсюда не следует бессмысленность любых стремлений в этом направлении: «Наш дискурс не исключает возможность и большую моральную ценность устранения неравенства. Для этого надо сформулировать правило ответа на вопрос: какая из любых двух норм неравного распределения отличается большей мерой неравенства? Иначе говоря, надо изучать разные меры неравенства (курсив мой. — В. М.)»170. В частности, М. Уолцер отвергает простое равенство ради сложного равенства, поскольку не существует универсального механизма распределения. Общество всегда состоит из множества сфер деятельности, в каждой из которых существуют особые нормы распределения благ. Но они нарушаются при подчинении нормам распределения другой сферы. Например, если собственность образует основу политической власти, последняя устраняет содержательные критерии разделения труда. М. Уолцер называет сложное равенство социальным свойством общества. Но в таком обществе исключено подчинение власти и существует автономное распределение во всех сферах в соответствии с особыми нормами каждой. Вот здесь и возникает кардинальная проблема. Если общество распределяет блага сообразно специфическим нормам, которые определяются социальным и профессиональным разделением труда, то равный раздел благ среди членов общества нейтрален с моральной точки зрения. А если каждая сфера деятельности считается особым целым и претендует на особые нормы распределения, то должно ли общество управлять всеми сферами для достижения определенного уровня общего равенства? По крайней мере, опыт позволяет сделать два принципиальных вывода: распределение благ на основе невидимой руки рынка, а также в соответствии с особыми нормами каждой сферы деятельности исключает общую норму равного распределения; управление обществом и распределение благ » помощью видимых рук ликвидирует самостоятельность сфер деятельности. Следовательно, результаты разных видов распределения невозможно измерить на одной шкале. А если общей меры распределения не существует, идеал социального равенства утопичен. Несмотря на безнадежность ситуации, аналитическая философия пытается так определить социальное равенство, чтобы устранить недостатки сложного равенства. Равенство средств. Прежде всего аналитическая философия подвергает критике классическую либеральную концепцию, согласно которой равенство жизненных шансов зависит от равенства средств (денег, собственности, имущества, статуса и т. д.). В этой концепции средства делятся на три основных категории: свободное время; доходы, собственность и запасы (возможность приобретения любого множества товаров по текущей цене вплоть до исчерпания запасов); свободное пользование всеми благами любым способом. Уже в исходном пункте концепция равенства средств пренебрегает социальным равенством. А. Сен приводит такой пример. У Смита и Джонса одинаковые способности, но первый родился безногим, у второго — две ноги. Оба обладают равенством средств (деньги, свободное время и свобода). Но Смит все деньги тратит на протезы, а Джонс может тратить их по своему усмотрению. Отсюда вытекает абсолютная ложность тезиса: равенство средств обеспечивает равенство жизненных шансов индивидов. Средства ничего не говорят о реальных возможностях индивидов. Надо изучать индивидуальные возможности, а не средства, которые принадлежат индивидам случайно (наследство, удача, судьба и т. п.). Концентрация на средствах взамен анализа возможностей порождает вещественный и знаковый фетишизм. Надо учитывать реальные различия людей, включая разные возможности использования любых средств для реализации индивидуальных целей. Если средства учитывать в той мере, в которой они позволяют реализовать цели индивидов, то адекватная мера равенства жизненных шансов предполагает учет всех индивидуальных способностей достижения цели. Чтобы исключить фетишизацию равенства средств, предлагаются два критерия: мера достижения субъективных целей; мера достижения целей, которым приписывается объективная ценность. «В общем виде речь идет о выборе между равенством благосостояния и равенством действий, которым приписывается объективная ценность»171. Иначе говоря, следует исходить из конфликта между благосостоянием и деятельностью человека. Для камуфлирования этого конфликта либеральные сторонники равенства средств оперируют двумя аргументами. 1. Социальное равенство включает внешние (деньги и собственность) и внутренние (здоровье) средства человека. Внутренние средства имеют индивидуальную ценность. Смит и Джонс равны со всех точек зрения, за исключением ног. Средства безногого Смита всегда меньше средств двуногого Джонса. Равенство — это комплекс внешних и внутренних средств. Но как понимать равенство индивидуальных возможностей? Например, деньги (внешние средства) постоянно меняют владельца. Поэтому возникла идея обмена внешних средств как предпосылка материального равенства. Однако индивидуальные способности в принципе невозможно передать и обменять. Зато известны теоретические и практические попытки отождествить равенство с ликвидацией высших способностей. Все они закончились крахом. Равенство индивидуальных талантов по-прежнему недостижимо. Конечно, образование смягчает различие врожденных способностей. Но любое движение в этом направлении не устраняет проблему. Нет и не будет таких систем образования, которые компенсируют различия врожденных способностей: «Никакая система образования не позволит мне играть на скрипке и решать математические задачи так, как это делают индивиды с врожденными способностями к музыке и математике»172. Значит, между природным и социальным равенством существует вечный и неустранимый конфликт. 2. Второй аргумент — постулирование равенства внешних и внутренних средств. Индивиды равны на всеобщем аукционе. Если покупатель желает приобрести свои или чужие внутренние средства, то право собственности интерпретируется как время лица, имеющего средства. Время — это собственность на рабочую силу. Каждый индивид на аукционе требует от покупателя заплатить наибольшую сумму, которую он может заработать за определенное время на рынке труда. Индивидуальные таланты (внутренние средства) увеличивают ценность одного часа труда. Результаты аукциона зависят от вкусов и способностей участников, обладающих равенством индивидуальных средств на приобретение благ. Цена всех выставляемых на аукцион ресурсов равна (или выше) самой высокой цене, устанавливаемой покупателем. Главный недостаток аукционной концепции равенства — оправдание рабства талантливых людей. Допустим, безногий Смит — талантливый певец. За час его работы участники аукциона готовы заплатить высокую цену. Но каждый час он должен отрабатывать по максимальной часовой ставке для удовлетворения желаний «собственника» часа. Значит, свободное время Смита — редкое социальное благо и потому дорого стоит. Если бы сам Смит захотел его купить, он должен заплатить самую высокую цену. Тогда как двуногий Джонс — бездарь. Час его работы не пользуется спросом. Зато он может «по дешевке» купить час свободного времени. Отсюда вытекает: талант Смита превращает его в раба173. Талантливые люди во всех сферах деятельности — это современные рабы. И ни один из способов устранения такого рабства не убедителен. Современное рабство — это результат применения аукционной концепции ресурсов к личным способностям. Она дает интерпретацию равенства внешних и внутренних ресурсов, но не описывает конкретные свойства социального равенства и впадает в фетишизм. Чтобы избежать упрека в фетишизации равенства средств, либералы применяют оборонительные и наступательные аргументы. Оборона сводится к идее такого расширения аукциона, чтобы он включал продажу талантов. Как было показано, эта идея не выдерживает критики и не исключает рабства. Наступательная аргументация разнообразнее. Но так или иначе сводится к аргументу: Равенство благосостояния и равенство способностей не объясняют равенство жизненных шансов. Рассмотрим этот аргумент подробнее. Являются ли желания мерой благосостояния?1 Допустим, запас благ надо разделить между членами общества в соответствии с принципом: равное распределение возможно, если оно обеспечивает равное благосостояние. В этом случае благосостояние отождествляется с исполнением желаний каждого индивида. Но у безногого талантливого Смита изысканный вкус — он желает пить шампанское и ездить на новейших моделях автомобилей. А двуногий бездарный Джонс обходится пивом и велосипедом. В остальном они равны. Тогда ради равенства исполнения желаний Смиту надо дать значительно больше, чем Джонсу. Концепция равного благосостояния трактует желания как независимую от человека данность: «Если признать постоянство желаний и по этому принципу делить ресурсы таким образом, что лица с разными желаниями придают разную ценность ограниченным социальным благам, но в равной мере удовлетворяют желания, то мы поступим несправедливо по отношению к неприхотливым индивидам»174. Однако сторонники равенства средств не считают равенство благосостоянии мерой равенства жизненных шансов. В полемике с равенством благосостояния они утверждают: люди должны нести ответственность за свои цели; равенство благосостояния и любая система распределения не должны быть независимы от индивидуальных целей. Иначе говоря, все системы социальных гарантий надо ликвидировать. Общество не обязано давать компенсации индивидам, поскольку выбор зависит только от них. Индивиды должны нести ответственность за свободу выбора. Но этот аргумент непоследователен, поскольку количество накопленных средств в определенной мере зависит от воли индивида. Значит, общество обязано компенсировать только те аспекты неравенства индивидов, которые зависят от их воли. В любом случае равенство средств есть следствие неравенства благосостояния. В этом контексте надо раздельно анализировать вопросы: как измерять социальное равенство — в терминах средств, благосостояния или действий? что важнее — равенство индивидуальных результатов или способностей их достижения? Из идеи ответственности за цели вытекает: несправедливо ради равенства компенсировать индивидам дефицит благосостояния, поскольку его избыток зависит от воли. Значит, надо стремиться к равенству человеческих возможностей в условиях добровольного выбора. В этом случае ответственность за цели не связана с мерой (благосостояние, средства, действия) реализации материального равенства. Стало быть, индивиды не всегда несут полную ответственность за цели. Каждый зависит от независимых факторов — генетического наследства, ранней социализации и воспитания. Если два индивида волевым усилием меняют цели, для одного индивида эта задача труднее и дороже по сравнению с другим. Поэтому надо исходить из неравенства индивидуальной ответственности за цели, хотя каждый может их изменить добровольным решением. Наконец, при определенных обстоятельствах нерационально менять цели, хотя в принципе это можно сделать175. Значит, аргумент ответственности за цели обладает лишь частичной истинностью и не влияет на выбор между мерами средств и благосостояния. Являются ли действия мерой благосостояния? Вместо средств можно анализировать индивидуальное благосостояние, достижимое на их основе. Нетрудно определить рацион, необходимый для поддержания здоровья. Однако разные индивиды преобразуют одно и то же количество пищи в разные действия. Существуют также различия действительного и возможного благосостояния (достижимого на основе данных средств при другом выборе) и действительных и возможных действий (на основе данного количества средств). Для описания данных различий А. Сен ввел понятие деятельных способностей, которые реализуются на основе определенного количества средств: «Эта концепция равенства выражается в постулате: разделение средств должно осуществляться так, чтобы оно уравновешивало деятельные способности индивидов»176. Но сторонники благосостояния предлагают вначале решить проблему индекса — меры равенства на основе неравенства ресурсов. Однако невозможно строго определить возможные человеческие действия. Тогда как свести воедино разные результаты индивидуальной деятельности? Такова суть проблемы индекса. Без ее решения равенство деятельных способностей является реальным неравенством. Если один индивид на основе одного количества средств обладает способностями А, В и С, а другой на основе другого количества средств обладает способностями С, Д и Е, эти множества несоизмеримы. Сравнение возможно, если способности одного индивида выше способностей другого. В этом случае одно множество включает, но не сводится к другому множеству, поскольку они состоят из разных элементов. Другими словами, сравнение возможно при принятии перфекционистской нормы определения всех действий на основе индивидуальных средств. Однако сторонники равенства средств не считают любую пер-фекционистскую шкалу ценностей основанием межиндивидуальных сравнений для реализации дистрибутивного равенства. Например, деятельные способности человека можно оценивать по христианской догме индивидуального спасения души. Но выте-'кающая отсюда норма равенства квалифицируется многими индивидами как произвол. То же самое относится к другим формам религиозного и светского перфекционизма. Тем самым равенство деятельных способностей не является альтернативой равенству средств. Теперь уточним проблему равенства средств. Плюрализм позволяет учитывать многообразие благ и индивидуальных оценок. Поскольку индивиды различно оценивают блага, возможна ли строгая оценка равенства (неравенства) средств? Проблема индекса позволяет в этом усомниться. Существует множество индивидуальных средств и благ. Для решения проблемы социального неравенства вначале надо приписать общую ценность средствам всех индивидов. Возможны два способа реализации данной процедуры: индексация средств в соответствии с субъективной оценкой вклада в благосостояние индивидов; индексация благосостояния на основе шкалы ценностей, которая считается объективной и независимой от субъективных оценок. Вторая процедура отражает специфику перфекционизма: равенство средств неизбежно ведет к равенству благосостояния или равенству действий. |
||
|
|
© uchebnik-online.com |