Здесь были перечислены только некоторые области общественной жизни, где находит применение социальная психология. Самая главная задача, которая стоит сегодня перед прикладной областью этой научной дисциплины, заключается в том, чтобы четко развести два круга вопросов: 1) что в принципе может выполнить социальная психология своими средствами анализа, т.е. какой класс задач применительно к каждой сфере общественной жизни она может решить и 2) что она уже делает сегодня? Ответ на первый вопрос — это выявление перспектив социальной психологии в прикладной сфере. Ответ на второй вопрос — это обсуждение практических и организационных мер, которые необходимо осуществить, чтобы прикладные исследования стали не только возможными, но и эффективными. Решение и того, и другого круга вопросов естественно обусловлено той новой ситуацией, которая сложилась в обществе сегодня.

Перед профессиональной социальной психологией встает целый ряд совершенно новых задач. Весь накопленный ею опыт, все теоретические и экспериментальные разработки так или иначе апеллировали к стабильному обществу. Собственно такая переменная как "стабильность — нестабильность" практически не фигурировала в исследованиях. Только относительно недавно лишь в некоторых работах (в частности А. Тэшфела) была поднята проблема недопустимого игнорирования социальной психологией социальных изменений. Если верен тезис о том, что вопросы социальной психологии ставит общество, то следует признать ее обязанность искать ответы на вопросы изменяющегося общества. В противном случае социальная психология оказывается разоруженной перед лицом глобальных общественных трансформаций: ее аппарат, ее средства не адаптированы к тому, как исследовать социально-психологические феномены в изменяющемся мире.

Если социальной психологии приходится существовать в этом мире, ее первая задача — осознать характер происходящих преобразований, построить своеобразную программу трансформирования сложившихся подходов в связи с новыми объектами исследований, новыми типами отношений в обществе, новой ситуацией.

Все это имеет самое непосредственное отношение к развитию социальной психологии в нашей стране. Радикализм осуществляемых здесь преобразований настолько очевиден, что многие их проявления просто не могут быть "схвачены" в рамках разработанных социально-психологических схем. Самая существенная черта современного российского общества — его нестабильность — исключает его анализ методами и средствами, сформированными для анализа стабильных ситуаций.

Приходится отвергнуть аргумент о том, что тип отношений, складывающихся в нашем обществе — отношений рынка — не нов, а, напротив, имеет солидную историю во многих странах. "От имени" такого типа экономических структур ставились задачи традиционной социальной психологии, и, следовательно, ответы на вопросы в социально-психологических концепциях, разработанных для этих, новых для нас, но достаточно устоявшихся в других обществах реалий, уже найдены. Такой аргумент не выдерживает критики потому, что новый тип экономических отношений у нас еще не установился, а лишь становится. Социальной психологии переходного периода, к сожалению, не существует. И свой, отечественный опыт тоже сформировался в условиях, хотя и специфической, но социальной стабильности. Ее тоже уже не существует: общество совершает переход не только "к чему-то", но и "от чего-то". Таким образом, рассмотренный и с этой стороны опыт социальной психологии оказывается не вполне пригодным. Задачу можно поэтому сформулировать так: нужна социальная психология переходного периода для нестабильного общества, с новым комплексом проблем, свойственных именно таким его характеристикам.

Соображение о том, что социальная психология изучает "сквозные" проблемы человеческих взаимоотношений, их общие, универсальные механизмы, не может поправить дела. На протяжении всего курса мы стремились показать, что действие этих механизмов различно в различных социальных контекстах. Следовательно, анализ этого нового контекста необходим. Такая задача не может решаться в короткие сроки; поэтому первая ее часть — это именно осознание ситуации, принятие в расчет того, что новый "социальный контекст" для нас сегодня — это глубочайшая нестабильность общества. Под социальной нестабильностью не следует понимать просто эквивалент быстрых и радикальных социальных изменений. Нестабильность проявляется в рассогласованности этих изменений — по их направленности, по их темпу, по мере их радикальности в разных частях общественного организма (например, достаточно быстрая ломка политических институтов и медленные преобразования в экономике). Термин "кризис" все чаще употребляется для характеристики переживаемого периода.

Проблема осложняется еще и тем, что социальная нестабильность, хотя и обладает некоторыми общими чертами, когда она возникает в определенные периоды развития в разных странах, принимает в каждом случае специфическую форму; она сочетается с особыми условиями исторического развития каждой страны, ее традициями, национальным менталитетом. В частности, нестабильность "накладывается" и на тот образ общества, который существовал в массовом сознании до периода радикальных преобразований. Это зависит от того, предшествовал ли периоду кризиса период стабильного развития с жесткой регламентацией стереотипов и ценностей, или, напротив, период достаточно динамичного развития. В России новая возникшая ситуация оказалась психологически особенно сложной потому, что в прежний период, в тоталитарном обществе, стабильность его декларировалась как официальной идеологией, так и самой организацией общественной жизни. Ведь стиль жизни "в прошлом" содержал позитивную оценку всякой незыблемости устоев, заданное™ их объективным ходом истории, несокрушимой верой в правильность принимаемых решений. Именно стабильность и прочность воспринимались как норма, а всякое расшатывание их как опасное отклонение от этой нормы. Жизненная ориентация личности была связана не с преобразованием, тем более в масштабах всего общества, а, напротив, с его абсолютной устойчивостью и неколебимостью. Это было поддержано и высокой степенью институционализированности общественных структур, жесткой регламентацией их деятельности.

В становящемся новом типе общества его нормы — плюрализм мнений, допустимость различных вариантов экономических решений, права человека — воспринимаются многими социальными группами достаточно тяжело. Что означает кризисное состояние общества для массового сознания? От четкого ответа на этот вопрос во многом зависит программа преобразования общества, да и самой социальной психологии, если она хочет ответить на вопросы общества. Уже сегодня можно обозначить те процессы, с которыми сталкивается массовое сознание в ситуации нестабильности и которые требуют пристального социально-психологического внимания.

Прежде всего это глобальная ломка устоявшихся социальных стереотипов. Сама природа стереотипов, распространенных в нашем обществе в предшествующий период, весьма специфична. Во всяком случае никакое из известных социально-психологических исследований не имело дела с такого рода стереотипами: они "жили" весьма долго (практически в течение всего существования советского общества они передавались из поколения в поколение — "мудрость вождя", "дружба народов", "преимущества социалистической собственности", "справедливость партийных решений" и т.п.); они имели чрезвычайно широкий ареал распространения (внедрялись в сознание практически всех социальных групп, хотя, конечно, в различной степени и с возможными частными исключениями); они были поддерживаемы не только силой господствующей идеологии, но и институтами государства. Слом такого рода стереотипов непросто осуществляется в массовом сознании. Более того, он часто воспринимается отдельными группами как утрата идеалов.

Изменение системы ценностей — второй блок социально-психологических феноменов, требующих особого внимания исследователей.

Это касается вопроса о соотношении групповых (прежде всего классовых) и общечеловеческих ценностей. Воздействие идеологических нормативов на массовое сознание было так велико, что идея приоритета классовых ценностей принималась как сама собой разумеющаяся и, напротив, общечеловеческие ценности зачастую интерпретировались как ценности "абстрактного гуманизма", т. е. получали негативную оценку. На более конкретном уровне это проявляло себя как принижение значения таких ценностей, как ценности жизни, человеческого существования, добра и пр. Неготовность к их принятию обернулась тем, что в условиях радикальных преобразований "старые" ценности во многом оказались разрушенными, а "новые" не приняты. Утрата ориентиров относительно иерархии ценностей оплачивается дорогой ценой, она порождает порою нравственный беспредел.

Кризис идентичности — еще один пример существенных изменений в массовом сознании в эпоху перемен. Социальной психологии удалось на теоретическом и экспериментальном уровне доказать, что механизмом формирования социальной идентичности является категоризация — процесс "отнесения" индивидом себя к определенной социальной группе. Социальные категории, как и категории вообще, выступают в процессе познания как порождения стабильного мира: они фиксируют устоявшееся, прочное. Когда сам реальный мир становится нестабильным, социальные категории как бы разрушаются, утрачивают свои границы. Так, социальные и этнические группы, обозначаемые определенными категориями, или размывают свои границы или просто "исчезают" (как быть сегодня с такой, например, социальной категорией как "советский человек"?). Последствия этого драматичны для многих социальных групп: пожилые люди испытывают потерю идентичности, молодежь — затруднения с определением своей идентичности и т.п. Перечень проблем, порождающих особое — тоже нестабильное — состояние массового сознания в эпоху радикальных преобразований, можно продолжить. Однако вывод уже ясен на основании приведенных примеров: социальная психология сталкивается с новой социальной реальностью и должна осмыслить ее. Это требует огромной работы всего профессионального сообщества. Мало просто обновить проблематику социальной психологии (например, исключить из курса тему "психологические проблемы социалистического соревнования" или добавить тему "мотивы трудовой деятельности в частной фирме"); мало также просто зафиксировать изменения в психологии больших и малых социальных групп и личностей в той, например, части, как они строят образ социального мира в условиях нестабильности, хотя и это надо сделать. Необходим поиск новых принципиальных подходов к анализу социально-психологических феноменов в изменяющемся мире, новой стратегии социально-психологического исследования. С этой точки зрения все изложенное в данном учебнике — лишь база, основа для новых поисков.

Возможно, они приведут и к совершенно новой постановке вопроса о социальных функциях социальной психологии. Хотя в принципе такие функции определены и исследованы, но содержание их может существенно меняться, если взгляд социальной психологии на общественные проблемы станет более пристальным и если она сумеет избавиться от нормативного характера, который был ей свойствен в предшествующий период (т.е. в меньшей степени будет считать своей функцией предписание того, как должно быть вместо предоставления человеку информации, оставляющей за ним право выбора решения). Дело не только в лучшей ориентации социальной психологии в новых возникших проблемах (например, в проблемах безработицы, резкой имущественной дифференциации, возникновения организованной преступности и др.), но и в нахождении адекватной общественной позиции своей дисциплины в решении этих проблем.. Конечно, формы практической социальной психологии достаточно определились. Но вопрос заключается в том, как эти формы (экспертиза, консультирование, обучение) могут "работать" в новых условиях.

Можно организовать, например, психологическую консультацию как для сотрудников службы занятости, так и для ее клиентов, людей, потерявших работу. Но как обеспечить в таком консультировании учет динамики отношения к проблеме безработицы как отдельного человека, так и целой социальной группы (да и населения, в целом)? Как учесть в практике консультирования изменения в действии таких психологических механизмов, как социальное сравнение ("моего" положения, положения "моей" отрасли по сравнению с другими), как обеспечение (или исчезновение) кредита терпения (по отношению к наблюдаемым фактам социальной несправедливости), как сохранение потребности в самоуважении (в условиях, когда жизнь выталкивает человека за борт) и т.д. Пример только одной приведенной здесь ситуации делает абсолютно ясной ту истину, что традиционные формы социально-психологического вмешательства в общественную жизнь становятся недостаточными и требуют значительного обогащения. Формирование иного статуса этой научной дисциплины в обществе — дело будущего. Ясно так же и то, что браться за выполнение этой задачи невозможно без овладения той совокупностью знаний, которые уже накоплены в социальной психологии и которые изложены в данном учебнике.