Перечень учебников |
Учебники онлайн |
||
|---|---|---|---|
IV . Социологическая теория в ее отношении к эмпирическому исследованиюНедавнюю историю социологической теории можно в основном описать как чередование двух противоположных увлечений. С одной стороны, мы видим тех социологов, которые прежде всего стремятся к обобщению, пытаются как можно скорее найти свой путь к форму лировке социологических законов. Склонные оценивать важность социологической работы скорее с точки зрения масштаба, чем с точ ки зрения доказательности обобщений, они воздерживаются от «три виальности» детального мелкомасштабного наблюдения и стремятся к грандиозности глобальных обобщений. На другом полюсе находится группа смельчаков, которые не слишком гонятся за общим смыслом своего исследования, зато уверены и убеждены, что все, о чем они со общают, соответствует действительности. Безусловно, их изложение фактов не голословное и часто подтверждается, но они не могут связать факты друг с другом или даже объяснить, почему были сделаны именно эти, а не другие наблюдения. Иногда кажется, что для первой группы отличительным девизом мог бы быть такой: «Мы не знаем, истинно ли то, что мы говорим, но по крайней мере это важно». А для радикального эмпирика девизом может быть такой: «Можно проде монстрировать, что дела обстоят именно таким образом, но мы не спо собны указать, в чем важность этих данных». Каковы бы ни были причины приверженности одному из этих лагерей — психологи, социологи знаний, историки науки могли бы дать разные, но не обязательно противоречащие друг другу объясне ния, — достаточно ясно, что нет никаких логических оснований для их противопоставления друг другу. Обобщения можно сочетать с упо рядоченным наблюдением; пристальные детальные наблюдения не надо превращать в тривиальность, отказываясь от их теоретического осмысления. Все вышесказанное, безусловно, получит широкое, если не всеоб щее одобрение. Но само это единодушие наводит на мысль, что эти замечания банальны. Если же, однако, одной из функций теории явля ется открытие скрытого смысла того, что кажется самоочевидным, было бы нелишним посмотреть, что влекут за собой такие программ ные утверждения об отношениях социологической теории и эмпири ческого исследования. При этом необходимо приложить все усилия, чтобы не останавливаться на рассмотрении примеров, взятых из «бо лее зрелых» наук, таких, как физика и биология, — не потому, что они не отражают данных логических проблем, а потому, что сама их зре лость позволяет этим дисциплинам плодотворно рассматривать абст ракции высокого порядка на таком уровне, который, надо признать, еще не характерен для социологии. В многочисленных дискуссиях о научном методе были созданы логические предпосылки научной теории, но они зачастую отличались таким высоким уровнем абстракции, что перспектива воплотить эти предписания в современном социологическом исследовании кажется утопической. В конечном счете социоло гическое исследование должно соответствовать критериям научного ме тода; в данный момент задача заключается в следующем: сформулиро вать эти требования так, чтобы они имели более непосредственное от ношение к аналитической работе, возможной в настоящее время. Термин «социологическая теория» широко применяется по отно шению к результатам нескольких взаимосвязанных, но тем не менее отличающихся один от другого видов деятельности, осуществляемой членами профессиональной группы, а именно социологами. Но поскольку эти несколько видов деятельности различаются по своему отношению к эмпирическому социальному исследованию — так как они отличаются по своим научным функциям, — то в целях обсужде ния их нужно отделить друг от друга. Более того, такое разграничение дает основу для оценки достоинств и недостатков, характерных для каждого из следующих шести видов работы, которые часто без разбо ра включают в социологическую теорию: (1) методологии; (2) общих социологических ориентации; (3) анализа социологических понятий; (4) социологических интерпретаций post factum ; (5) эмпирических обобщений в социологии и (6) социологической теории. МетодологияС самого начала необходимо четко различать социологическую те орию, предметом которой являются определенные аспекты и резуль таты взаимодействия людей и которая поэтому имеет самостоятельное значение, и методологию или логику научного метода. Методология не замыкается в рамках какой-либо одной дисциплины, так как ее интересуют проблемы общие, либо для отдельных групп дисциплин 1 , либо для всех научных исследований. Методология не связана исклю чительно с социологическими проблемами, и хотя в книгах и журналах по социологии существует несметное количество методологических дискуссий, они тем самым не приобретают социологический характер. Социологи наряду со всеми другими, кто занимается нелегким науч ным трудом, должны быть методологически подкованы; они должны осознавать замысел исследования, характер выводов и требования теоретической системы. Но в такого рода знания не входит представле ние о конкретном содержании социологической теории. Короче гово ря, существует четкая и важная разница между знанием того, как прове рять целый ряд гипотез, и знанием теории, из которой можно выводить гипотезы, подлежащие проверке 2 . У меня такое впечатление, что со временная социологическая подготовка гораздо больше нацелена на то, чтобы студенты понимали скорее первое, чем второе. Как заметил Пуанкаре полвека назад, социологи давно являются толкователями методологии и, расходуя на это свой талант и энер гию, возможно, уходят от задачи построения содержательной теории. Эта сосредоточенность на логике процедуры имеет свою собствен ную научную функцию, поскольку инвентаризация процедур служит важной цели — сориентировать и оценить теоретические и эмпири ческие исследования. Она отражает также болезни роста незрелой дисциплины. Подобно тому, как подмастерье, приобретающий но вые навыки, сознательно изучает каждый их элемент в отличие от мастера, привычно применяющего наработанные навыки, не особен но беспокоясь о точной формулировке собственных действий, так и представители дисциплины, урывками продвигающейся к научно му статусу, мучительно расшифровывают логические основания сво его метода. Тоненькие книжки по методологии , множащиеся в социологии, экономике и психологии, не имеют аналогов среди спе циальных трудов в науках, уже давно достигших совершеннолетия. Каковы бы ни были их интеллектуальные функции, эти методоло гические произведения отражают перспективы еще только оперяю щейся дисциплины, старательно представляющей свои верительные грамоты для получения полноправного статуса в содружестве наук. Но достаточно показательно, что примеры адекватного научного ме тода, используемые социологами в целях доказательства или объяс нения, обычно взяты из других дисциплин, а не из самой социоло гии. Физику и химию двадцатого, а не шестнадцатого столетия берут в качестве методологического прототипа или образца для социоло гии двадцатого века, недостаточно понимая при этом, что социологию и эти науки разделяют века кумулятивного развития научных исследо ваний. Эти сравнения неизбежно являются скорее программными, чем реалистичными. Более уместные методологические требования сделали бы разрыв между методологическими устремлениями и дей ствительными достижениями социологии не столь заметным и менее обидным.
Общие социологические ориентацииМногое из того, что описывается в учебниках как социологическая теория, является общей ориентацией на получение содержатель ного материала. Такие ориентации скорее включают общие постула ты, указывающие, какие типы переменных надо каким-то образом учесть, но не уточняют определенные отношения между конкрет ными переменными. Хотя без этих ориентации обойтись нельзя, они дают лишь самые широкие рамки для эмпирического исследования. Хорошим примером подобных ориентации служит гипотеза «общей порождающей причины» Дюркгейма, согласно которой «определя ющую причину социального факта следует искать среди предшеству ющих ему социальных фактов» и «социальный» фактор определяется как институциональные нормы, на которые ориентировано поведение 3 . Другим примером того же рода служит высказывание о том, что «в опре деленной степени полезно рассматривать общество как интегрирован ную систему взаимосвязанных и функционально взаимозависимых час тей» 4 . К этой же категории имеющих большое значение общих ориентаций относится также установленный Знанецким, Сорокиным и др. «гуманистический коэффициент культуры». В заключение по поводу подобных общих ориентации можно сказать следующее: игнорируя их, исследователь в ущерб себе игнорирует упорядоченность фактов. Но они не содержат конкретных гипотез.
Главная функция таких ориентации — предоставить общий кон текст для исследования; они облегчают процесс получения конкрет ных гипотез. Рассмотрим характерный пример: Малиновский был вынужден пересмотреть фрейдистское понятие эдипова комплекса, исходя из общей социологической ориентации, считающей формирование чувств обусловленным социальной структурой. Эта ориен тация на специфику общества явно лежала в основе его исследова ний особого «психологического» комплекса в его отношении к системе взаимоотношений статусов в обществе, отличном по структуре от общества Западной Европы. Специальные гипотезы, использован ные им в этой работе, совпадали с этой ориентацией, но не были ею предписаны. Иными словами, общая ориентация выявила релевант ность некоторых структурных переменных, но по-прежнему остава лась задача отыскать конкретные переменные, которые надо вклю чить в процесс исследования. Хотя такие общетеоретические взгляды оказывают более сильное и глубокое воздействие на развитие научного исследования, чем час тные гипотезы (они представляют собой матрицы, с которых, по сло вам Мориса Артю, «новые гипотезы слетают одна за другой без пере дышки, а за цветением этих гипотез быстро следует урожай фактов»), но все же они являются лишь отправной точкой для теоретика. Его задача — разработать конкретные взаимосвязанные гипотезы, зано во сформулировав эмпирические обобщения в свете этих общих ори ентации. Кроме того, необходимо отметить, что растущий вклад социологической теории в родственные дисциплины больше относится к об ласти общих социологических ориентации, чем к области конкрет ных подтвержденных гипотез. Развитие социальной истории, инсти туциональной экономики и перенесение социологических подходов в психоаналитическую теорию означает скорее признание «социоло гического измерения», чем слияние конкретных теорий. Применяя свою теорию к конкретному социальному поведению, социологи ста ли обнаруживать в ней большие пробелы. Они не так уж часто демон стрируют социологическую наивность в своих интерпретациях. Эко номист, политолог и психолог все чаще стали признавать: то, что они систематически принимали как данное, может представлять собой социологическую проблему. Но восприятие социологической точки зрения часто оказывается бесполезным из-за недостаточного коли чества получивших адекватное подтверждение специальных (конкрет ных) теорий, например, теорий детерминантов человеческих потреб ностей или теории социальных процессов, связанных с распределе нием и отправлением социальной власти. Настоятельная потребность в том, чтобы заполнить соответственные теоретические пробелы в социальных науках, может со временем привести к созданию конк ретных и систематических социологических теорий, решающих эту задачу. Одних только общих ориентации недостаточно. Вероятно, в этом контексте и прозвучала жалоба экономиста: [Экономист всегда стремится соотнести свой анализ проблемы] с некими исходными «данными», то есть с чем-то, что находится за преде лами экономики. Это «что-то» может быть явно очень далеким от про блемы в ее первоначальном виде, поскольку цепочки экономической причинной связи зачастую очень длинные. Но ему всегда хочется пере дать потом проблему какому-нибудь социологу, который ожидал бы это го. Но чаще всего этого никто не ждет 1 . Анализ социологических понятийИногда полагают, что теория состоит из понятий. Это утвержде ние, будучи неполным, не является ни истинным, ни ложным, а про сто туманным. Безусловно, концептуальный анализ, ограничивающий ся уточнением и прояснением ключевых понятий, является неотъем лемым этапом теоретической работы. Но набор понятий — статус, роль, общность, социальное взаимодействие, социальная дистанция, ано мия — это еще не теория, хотя он может входить в теоретическую си стему. Поскольку у социологов существует сильное предубеждение по отношению к теории, эта мысль, возможно, возникла как протест про тив взглядов тех, кто отождествляет теорию с уточнением определений, кто ошибочно принимает часть теоретического анализа за целое. Теория начинается с того, что такие понятия обретают взаимосвязь и об разуют систему. Понятия, таким образом, представляют собой опреде ления (или предписания) того, за чем надо наблюдать; это перемен ные, между которыми надо искать эмпирические взаимоотношения. Как только предположения обретают логическую взаимосвязь , возни кает теория .
Выбор понятий, являющихся ориентирами для сбора и анализа данных, безусловно, играет решающую роль в эмпирическом иссле довании. По этому поводу можно высказать пусть банальную, но очень важную мысль: если понятия отобраны так, что между ними не уста навливается никаких взаимосвязей, исследование будет бесплодным, вне зависимости от того, насколько тщательными являются последу ющие наблюдения и выводы. Важность этому трюизму придает мысль, составляющая его внутренний подтекст: одни только методы проб и ошибок в эмпирическом исследовании скорее всего окажутся срав нительно неплодотворными, поскольку число переменных, не связанных значимым образом, неограниченно велико. Итак, одна из функций уточнения понятий — прояснение харак тера данных, относящихся к этой категории 6 . Тем самым оно уменьшает вероятность того, что с помощью данных понятий будут сдела ны ложные эмпирические «открытия». Так, пересмотр Сазерлендом принятого понятия «преступления» является поучительным приме ром того, как такое уточнение приводит к ревизии гипотез, касаю щихся данных, упорядоченных с помощью этого понятия 7 . Он раскрывает внутреннюю неопределенность, характерную для кримино логических теорий, пытающихся объяснить тот факт, что у низших сословий уровень преступности гораздо выше, по «официальным оцен кам», чему высших. Эти «данные» по преступности (упорядоченные с помощью частного операционального понятия «мера преступности») привели к ряду гипотез, рассматривающих бедность, жизнь в трущобах, слабоумие и другие характеристики, которые считают тесно свя занными с положением низшего сословия, в качестве «причин» пре ступного поведения. Стоит только'уточнить понятие преступления, соотнеся его нарушением уголовного права, и тем самым распространить его на «преступность «белых воротничков» в бизнесе и престижных профессиях (а эти нарушения гораздо реже отражаются в официальной статистике преступности, чем нарушения закона низ шим сословием) — и уже нет такой сильной связи между низким об щественным положение и преступностью, как предполагалось. Нет никакой необходимости дальше рассматривать анализ Сазерленда, чтобы на этом примере выяснить, в чем заключается функция уточ нения понятий. Оно позволяет осуществить реконструкцию данных, указывая более точно, что именно в них включается, а что — нет. Это приводит к устранению гипотез, выдвинутых для объяснения лож ных данных, так как подвергаются сомнению предположения, на ко торых были основаны изначальные статистические данные. Поста вив знак вопроса рядом с молчаливо подразумеваемым предположе нием, лежащим в основе исследуемого определения преступности, — то есть с предположением о том, что нарушения уголовного права чле нами нескольких общественных классов репрезентативно представ лены в официальной статистике, — это концептуальное уточнение имело непосредственное воздействие на суть теорий.
Сходным образом анализ понятий может часто разрешить кажу щиеся антиномии в эмпирических сведениях, показав, что они ско рее мнимые, чем реальные. Это связано отчасти с тем, что в изначально неточно определенные понятия были негласно включены существенно различные элементы, поэтому данные, упорядоченные с помощью этих понятий, отличаются по существу и демонстрируют мнимо про тиворечивые тенденции 8 . Функция концептуального анализа в этом примере состоит втом, чтобы сделать сопоставимыми (насколько это возможно) те данные, которые предстоит включить в исследование. Пример, взятый у Сазерленда, просто подтверждает более общий факт, что в научном исследовании, как и в менее упорядоченных фор мах деятельности, наш концептуальный язык обычно фиксирует наши восприятия и, следовательно, мысли и поведение. Понятие определяет ситуацию, и исследователь реагирует соответственно. Экспли цитный концептуальный анализ помогает ему осознать, на что он ре агирует и какие (возможно, важные) элементы он игнорирует. Данные, полученные Уорфом по этому вопросу, применимы с соответствующими поправками к эмпирическому исследованию 9 . Он обнаружил, что в своем поведении мы ориентируемся на языковые или понятийные значения, передаваемые терминами, с помощью которых опи сывается данная ситуация. Так, когда перед нами предметы, которые мы концептуально описываем как «бочки с бензином», то наше пове дение можно отнести к модальному типу: нужно быть очень осторож ными. Но когда люди оказываются рядом с тем, что называется «пус тыми бочками из-под бензина», они ведут себя совершенно иначе: они неосторожны, почти не следят за тем, где курят и куда бросают окурки. А ведь «пустые» бочки опаснее, так как содержат воспламеняющиеся пары. Это реакция не на физическую, а на концептуализированную ситуацию. Понятие «пустой» используется здесь двусмысленно: как синоним «бессилия, инертности, ничто» и как термин, применяемый к физическим ситуациям без учета таких «несущественных моментов», как пары и остатки жидкости в контейнере. Выраженное в понятиях представление о ситуации имеет второй смысл, а реагируют на эти по нятия в первом, и в результате «пустые» бочки становятся очагами пожара. Выяснение того, что же именно означает «пустой» во всех многообразных формах дискурса, оказало бы огромное влияние на поведение. Этот случай может служить парадигмой функционально го воздействия уточнения понятий на поведение исследователя: ста новится ясно, что именно происходит, когда он имеет дело с концеп туализированными данными. По мере изменения его концептуального аппарата меняются результаты эмпирического исследования.
Это, однако, не означает, что имеющийся лексикон понятий раз и навсегда фиксирует восприятия, мысли и связанное с ними поведе ние. И это тем более не означает, что подобные обманчивые термины навсегда «встроены» в тот или иной язык (как склонен был утверж дать Уорф в своей теории лингвистического бихевиоризма). Люди не заключены постоянно, как узники, в рамки понятий (часто унас ледованных ими), которые они используют. Они могут не только вырваться из этих рамок, но и создать новые, более соответствую щие данному случаю. И все же в любое время нужно быть готовым к тому, что главные понятия могут, и это часто случается, отставать от поведенческих требований конкретной ситуации. В течение этих иногда затянувшихся периодов отставания неправильно употреблен ные понятия наносят большой ущерб. Однако само это несоответ ствие понятия и ситуации, осознанное на горьком опыте, часто при водит к появлению исправленных и более адекватных формулиро вок. Задача состоит в том, чтобы понять, где происходит концепту альное отставание, и освободиться от неправильных познавательных моделей, которые оно обычно вызывает 93 .
Следующей задачей анализа понятий является разработка приме нительно к социальным данным наблюдаемых индексов, которыми занимается эмпирическое исследование. Первые попытки в этом на правлении намечены в работах Дюркгейма (и являются одним из са мых значительных его вкладов в социологию). Хотя его формализо ванные концепции в этом отношении не дотягивают до сложности более современных формулировок, он явно применял «опосредую щие переменные», как их недавно описали Толман и Халл, и пытался установить индексы для этих переменных 10 . Проблема в том виде, в ка ком ее необходимо сформулировать для наших непосредственных це лей, заключается в том, что речь идет об индексах ненаблюдаемых объектов или символических конструктов (например, социальной спло ченности); подтвердить адекватность этих индексов может только тео рия. Таким образом, анализ понятий служит единственным основа нием, позволяющим критически оценивать, в какой мере произволь но постулируемые знаки и символы являются адекватным индексом для социального субстрата. Такой анализ позволяет определить, дей ствительно ли данный индекс (или способ измерения) адекватно со ответствует требованиям ситуации". Modern Synthesis (New York: St Marttin's Press, 1956), 85, 186-187, 22,7-234. И все же прямые попадания Уотмо не разрушают позиции Уорфа окончательно, а лишь заставляют его отойти на более ограниченные и удобные для обороны позиции. Соци ально укоренившиеся понятия на самом деле влияют на восприятие, мысли и поведе ние, но структура языка предоставляет достаточный простор для замены несоответ ствующих понятий более подходящими. Положительный отзыв о взглядах Уорфа см . в Franklin Fearing, «An examination of the conceptions of Benjamin Whorf in the light of theories of perception and cognition», Harry Hoijer, ed. Language in Culture ( University of Chicago Press , 1954), 47—81. — Примеч. автора.
Социологические интепретации post factumВ эмпирическом социологическом исследовании часто случает ся, что сначала собирают данные, а лишь потом подвергают их тол кованию. Эта методика, при которой наблюдения находятся под ру кой, а интерпретации применяются к данным впоследствии, имеет логическую структуру клинического исследования. Наблюдения мо гут напоминать историю болезни или носить статистический харак тер. Отличительная черта этого метода состоит в том, что интерпрета ция дается после того, как были сделаны наблюдения, а не в том, что эмпирическую проверку проходят заранее продуманные и созданные гипотезы. При этом негласно допускается, что сложившихся обоб щений вполне достаточно для того, чтобы их можно было хотя бы при близительно применить ко всем имеющимся данным. Такие объяснения post factum , предназначенные для «объяснения» наблюдений, отличаются по своей логической функции от обманчиво сходных методик, когда материалы наблюдения применяются для выведения свежих гипотез, которые предстоит подтвердить новыми наблюдениями. Обезоруживающей характеристикой этого метода является то, что объяснения действительно согласуются с данным кругом наблюде ний. Это неудивительно, поскольку отбираются только те гипотезы post factum , которые действительно соответствуют этим наблюдени ям. Если основное утверждение верно, а именно: что интерпретация post factum применяет достаточно подтвержденные теории, — тогда этот вид объяснения действительно «озаряет огненными молниями темный хаос материалов». Но если, как это чаще бывает в социологи ческой интерпретации, гипотезы post factum являются также гипоте зами ad hoc * или, во всяком случае, имеют очень слабое предварительное подтверждение, тогда такие «скороспелые объяснения», как их назвал Г.С. Салливан, вызывают ложное ощущение адекватности вместо того, чтобы подтолкнуть к дальнейшему исследованию. Объяснения post factum скорее остаются на уровне правдоподобия (малой доказательной ценности), чем приводят к «убедительному до казательству» (высокой степени подтверждения). Мы имеем дело с правдоподобием, а не убедительным доказательством, когда интер претация согласуется с каким-либо одним набором данных (что обыч но и приводит к решению использовать именно эту, а не какую-либо другую интерпретацию). Правдоподобное объяснение означает также, что не были систематически изучены альтернативные интерпретации, в той же степени согласующиеся с этими данными, и что вы воды, сделанные из этой интерпретации, не были проверены новыми наблюдениями.
Логическая ошибка, лежащая в основе объяснения post factum , базируется на том, что у нас имеется более или менее широкий круг не зрелых гипотез, каждая из которых в какой-то мере подтверждена, но предназначена для объяснения совсем других, даже противопо ложных категорий случаев. От метода объяснения post factum нельзя избавиться хотя бы потому, что он абсолютно гибкий. Например, сообщается, что «безработные обычно читают меньше книг, чем раньше». Это «объясняется» гипотезой, что в результате безработицы возрастает беспокойство и поэтому любая деятельность, требу ющая сосредоточенности, например чтение, становится затруднительной. Такое объяснение вполне правдоподобно, поскольку есть некоторые свидетельства того, что возросшее беспокойство может иметь место в таких ситуациях, и поскольку нездоровая озабоченность действительно мешает упорядоченной деятельности. Если же потом сообщают, что первоначальные данные ошибочны и в действитель ности «безработные читают больше, чем раньше», тут же может появиться новое объяснение post factum . Теперь оно заключается в том, что у безработных больше свободного времени или что они занима ются тем, что должно повысить их уровень. Следовательно, они чита ют больше, чем прежде. Так что, какими бы ни были наблюдения, всегда можно найти новую интерпретацию, которая «подходит к фак там» 12 . Этого примера достаточно, чтобы показать, что такого рода реконструкции служат лишь иллюстрациями, а не проверкой. Имен но логическая неадекватность конструкции post factum заставила Пирса заметить: Суть индукции в том, что выводы теории нужно сначала применять к неизвестному или практически неизвестному результату эксперимента; и что фактически удостовериться в этом нужно лишь впоследствии. Ибо если мы будем отбирать явления таким образом, чтобы они со гласовывались с теорией, то только от нашей изобретательности и усер дия будет зависеть, сколько мы их найдем 13 . Такие реконструкции обычно уходят от точной формулировки условий, при которых гипотезы окажутся верными. Чтобы отвечать этому логическому требованию, подобные интерпретации должны были бы иметь характер предсказания, а не давать объяснения зад ним числом.
Как подходящий пример можно процитировать Блумера, кото рый неоднократно утверждал, что анализ документов Томасом и Зна-нецким «оказывается всего лишь правдоподобным» 14 . Основу прав доподобия составляет согласованность интерпретации и данных; от сутствие убедительных доказательств вызвано неспособностью обес печить четкие тесты интерпретаций помимо их согласованности с начальными наблюдениями. Анализ подогнан к фактам, и нет ника кого указания на то, какие именно данные можно было бы использовать в качестве опровержения авторской интерпретации. В результа те документальные доказательства просто иллюстрируют, а не прове ряют теорию 15 . Эмпирические обобщения в социологииЧасто говорят, что цель социологической теории — дать форму лировки социальных закономерностей. Это неразвернутое утверждение, и поэтому оно требует уточнения. Существует два вида форму лировок социологических закономерностей, существенно отличаю щихся по их отношению к теории. Первый из них — эмпирическое обобщение: отдельное утверждение, обобщающее наблюдаемые закономерности отношений между двумя или более переменными 16 . Социологическая литература изобилует такими обобщениями, которые не были освоены социологической теорией. Так, в качестве при мера можно привести «законы» потребления Энгельса. Или обнаруженная Холбвахсом закономерность, что расходы на еду для одного взрослого у рабочих больше, чем у служащих с таким же уровнем дохода 17 . Такие обобщения могут отличаться большей или меньшей точностью, но это не влияет на их логическое место в структуре исследования. Гровс и Огберг обнаружили, что в американских горо дах с большим процентом занятых на производстве также в среднем несколько больший процент молодежи, состоящей в браке; это обоб щение было выражено уравнением, показывающим степень этой связи. Хотя утверждения такого порядка важны в эмпирическом исследовании, великое множество таких утверждений лишь поставля ет сырье социологии как дисциплине. Теоретическая задача и ори ентация эмпирического исследования на теорию начинаются с того, что связь этих закономерностей с системой взаимосвязанных предложений устанавливается опытным путем. Понятие направленного исследования подразумевает, что отчасти 18 эмпирическое исследова ние организовано так, что если и когда обнаруживаются эмпиричес кие закономерности, то они имеют непосредственное значение для теоретической системы. В той мере, в какой исследование является направленным, логическое обоснование обнаруженных закономер ностей выдвигается до их получения.
Социологическая теорияВторой вид социологического обобщения, так называемый науч ный закон, отличается от предыдущего, поскольку является форму лировкой инвариантности, выводимой из теории. Малочисленность таких законов в области социологии отражает, видимо, господствую щую в ней бифуркацию теории и эмпирического исследования. Несмотря на множество книг по истории социологической теории и на изобилие эмпирических исследований, социологи (включая автора этой книги) могут обсуждать логические критерии социологических законов, не приводя ни единого примера, полностью удовлетворяю щего этим критериям 19 .
Обобщений, приблизительно соответствующих этим критериям, вполне хватает. Но чтобы показать отношение эмпирических обобщений к теории и установить функции теории, может оказаться по лезным рассмотреть один известный пример, когда такие обобщения были включены в состав общей содержательной теории, имеющей боль шое значение. Так, уже давно было установлено в качестве статистической закономерности, что в самых различных группах населения у католиков уровень суицидов ниже, чем у протестантов 20 . Сформулиро ванная таким образом, данная закономерность превратилась в теоре тическую проблему. Она просто представляла собой эмпирическую закономерность, которая стала бы существенной для теории, только если бы ее можно было вывести из набора других предложений. Эту задачу и поставил перед собой Дюркгейм. Если мы формализуем его теоретические допущения, то станет ясна парадигма его теоретического анализа:
" Например, см. книгу: George A . Lundberg , « The concept of law in the social sciences », Philosophy of Science , 1938, 5, 189—203, которая подтверждает возможность существования таких законов, не приводя ни одного подходящего примера. Книга K..D. Hart, Social Laws (Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1930) не оправ дывает своего названия . Целый ряд социологов, обсуждающих возможность получения социальных законов, находят трудным привести примеры ( Blumer , op . cit ., 142— 150). — Примеч. автора.
Этот пример позволяет определить положение эмпирических обоб щений относительно теории и проиллюстрировать несколько функций теории. • Он показывает, что теоретическая связь, как ее наличие, так и отсутствие, не входит как неотъемлемая часть в эмпирические обоб щения, а появляется, когда обобщение концептуализируется в аб стракциях более высокого порядка (католицизм — социальная спло ченность — снятое беспокойство — процент суицида), которые характерны для более общих формулировок отношений 22 . То, что изначаль но рассматривалось как отдельная закономерность, формулируется заново как отношение, но не между религиозной принадлежностью и поведением, а между группами с определенными концептуализированными признаками (социальной сплоченностью) и поведением. Сфера охвата исходных эмпирических данных значительно расши ряется, и несколько казавшихся несоизмеримыми закономерностей оказываются взаимосвязанными (так что различия в проценте суи цидов между женатыми и холостяками может быть выведено из той же самой теории). • Как только благодаря выводу закономерности из набора взаи мосвязанных предложений устанавливается ее связь с теорией, так сразу же становится возможным кумулятивное пополнение и теории, и исследовательских данных. Закономерные различия в процентном соотношении суицидов служат дополнительным подтвер ждением того комплекса предложений, из которых эти и другие за кономерности были получены. Это главная функция систематичес кой теории. • В то время как эмпирическая закономерность не дает возмож ность делать разнообразные выводы, новая формулировка позволила сделать различные выводы относительно типов поведения, весьма далеких от суицидного. Например, исследования одержимого поведения, болезненной озабоченности и других форм неадекватного по ведения выявили наличие их связи с недостаточностью групповой сплоченности 23 . Превращение эмпирических закономерностей в теоретические формулировки, таким образом, увеличивает плодотвор ность исследования, выявляя в нем все новые и новые смыслы.
• Предоставляя разумное объяснение, теория тем самым обеспе чивает более надежную основу для предсказаний, чем простое эмпири ческое предвидение на основе ранее наблюдаемых тенденций. Так, если бы независимые оценки указали на понижение социальной спло ченности среди католиков, теоретик предсказал бы тенденцию к уве личению доли суицидов в этой группе. А вот не принимающий во внимание теории эмпирик мог бы делать предсказания только на ос нове экстраполяции. • Предыдущий перечень функций предполагает еще одно свойство теории, которое не в полной мере проявилось в формулировке Дюркгейма, но которое приводит к постановке общей проблемы, осо бенно досаждавшей социологической теории, по крайней мере до настоящего времени. Если мы хотим получить продуктивную теорию, она должна быть достаточно точной, чтобы стать определяющей. Точ ность является неотъемлемым элементом критерия проверяемости. Широко распространенное требование применять статистические данные в социологии каждый раз, когда это возможно, для того чтобы регулировать и проверять теоретические выводы, вполне оправ дано, если учесть, какая логическая роль отводится точности в науч ном исследовании. Чем точнее выводы (предсказания), которые можно сделать из теории, тем меньше вероятность появления альтернативных гипо тез, которые будут соответствовать этим предсказаниям. Другими словами, точные предсказания и данные уменьшают значение эмпирии для исследования логической ошибочности подтверждения результата 24 . Известно, что верифицированные предсказания, сделанные на базе той или иной теории, не доказывают и не подтверж дают эту теорию; вернее, они подтверждают ее лишь в какой-то мере, поскольку всегда возможно, что альтернативные гипотезы, выведенные из других теоретических систем, тоже могут объяснять предсказанные явления 25 . Но те теории, которые позволяют сделать точные прогнозы, подтвержденные наблюдением, приобретают стратегическую важность, поскольку обеспечивают начальную основу для выбо ра между конкурирующими гипотезами. Другими словами, точность увеличивает вероятность того, что мы вплотную подойдем к «решаю щему» наблюдению или эксперименту.
Внутренняя согласованность имеет во многом ту же функцию, так как если различные эмпирически подтвержденные выводы делаются на основе одной теоретической системы, это сокращает вероятность того, что те же самые данные могут адекватно объяснять конкурирую щие теории. Интегрированная теория имеет большую степень подтвер жденное™, чем отдельные и не связанные друг с другом гипотезы, аккумулируя в себе — именно благодаря своей интегральности — боль шую доказательную силу. Оба требования — точности и логической согласованности — могут привести к непродуктивной деятельности, особенно в соци альных науках. Любую процедуру можно не только применять, но и злоупотреблять ею. Преждевременное требование добиться точности во что бы то ни стало может сделать творческую гипотезу бесплод ной. Это может привести к тому, что новая формулировка научной проблемы создается только для того, чтобы сделать возможным процесс измерения, и иногда в результате последующие данные не име ют отношения к первоначальной проблеме 26 . В погоне за точностью надо постараться нечаянно не упустить из виду важные проблемы. Сходным образом требование логической согласованности иногда приводит к словесным баталиям и пустому теоретизированию, по скольку допущения, содержащиеся в аналитической системе, настоль ко далеки от эмпирических референтов или находятся на таком вы соком уровне абстракции, что не допускают эмпирической проверки 27 . Но правомочность этих критериев не теряет своей действитель ной силы из-за подобного неправильного их применения.
Формальные выводы и кодификацияЭтот неполный аналитический обзор по меньшей мере указал на необходимость более тесной связи между теорией и эмпирическим ис следованием. Широко распространенное разделение двух сфер проявляется в отсутствии преемственной связи между отдельными эмпири ческими исследованиями, с одной стороны, и в систематическом тео ретизировании, не подтвержденном эмпирической проверкой, — с другой 273 . Поражает малое количество примеров последовательного ис следования, в ходе которого кумулятивно-последовательно изучались все гипотезы, выведенные из данной теории. Зато хорошо просмат ривается разбросанность эмпирических исследований, ориентирован ных на конкретную область человеческого поведения, но не имеющих общей теоретической ориентации. Несчетное количество отдельных эмпирических обобщений и интерпретаций post factum отражает эту исследовательскую модель. Большой объем общих ориентации и концептуальных анализов (а это совсем не то, что комплекс взаимо связанных гипотез), в свою очередь, отражает тенденцию к отделе нию теоретической деятельности от эмпирического исследования. Общеизвестно, что достичь связанности и ликвидировать разбросанность можно только в том случае, если эмпирические работы ориентированы на теорию, а теория способна получать эмпирическое подтверждение. Однако можно пойти еще дальше и предложить опреде ленные конвенциональные правила для социологического исследо вания, которые вполне могли бы облегчить этот процесс. Эти правила можно назвать «формализованный вывод» и «кодификация» 28 . Как в отношении замысла, так и в отношении описаний эмпирического исследования можно было бы взять за правило, чтобы гипотезы и, по мере возможности, теоретические основания (допущения и постулаты) этих гипотез излагались эксплицитно. Описа ние данных следовало бы давать с точки зрения их непосредственной связи с гипотезами и, следовательно, с лежащей в их основе теории. Особое внимание надо обратить на введение интерпретационных пе ременных, отличных от тех, которые вытекают из первоначальной формулировки гипотез; необходимо также указывать на их связь с те орией. Интерпретации post factum , которые будут неизбежно возни кать при обнаружении новых и неожиданных отношений, должны быть сформулированы так, чтобы стало очевидным направление даль нейшего проверочного исследования. Выводы из исследования вполне могли бы включать не только формулировку полученных дан ных в их отношении к начальным гипотезам, но, когда это уместно, указание на то, какого рода наблюдения необходимы для новой про верки дополнительных, более отдаленных смыслов исследования. Подобная формализация оказала благотворное влияние на психоло гию и экономику, в одном случае вызвав соответствующие экспери менты 29 , а в другом — связанный с этим ряд исследований. Одним из результатов такой формализации является то, что она позволяет отслеживать появление несвязанных, неупорядоченных и расплывча тых интерпретаций. Она не возлагает на читателя задачу доискивать ся до отношений между интерпретациями, содержащимися в тек сте 30 . Но, главное, она подготавливает почву для последовательного кумулятивного исследования, идущего на смену целой россыпи бес порядочно разбросанных исследований.
Видимо, необходим соотносительный процесс — тот, который Лазарсфельд называет «кодификацией». В то время как формализация сосредоточивает наше внимание на имплицитных смыслах тео рии, кодификация стремится систематизировать имеющиеся эмпи рические обобщения в совершенно различных сферах поведения. Не позволяя отдельным эмпирическим данным оставаться неотработан ными и не ограничивая их пределами отдельных областей поведения, целенаправленная попытка создать подходящие рабочие гипотезы обещает привести к расширению существующей теории, сде лав ее предметом дальнейшего эмпирического исследования. Так, огромная масса эмпирических данных в таких областях, как пропа ганда и общественное мнение, реакции на безработицу и реакции семьи на кризисные ситуации, свидетельствует о том, что в тех слу чаях, когда поведение людей сопоставляется с моделью «объектив ного стимула», которая, как следовало бы ожидать, вызывает реак ции, противоположные их «первоначальным предварительным пла нам действий», их действительное поведение можно было бы удач нее прогнозировать, исходя из их предварительных планов действий, а не из их модели стимула. Об этом говорят «эффекты бумеранга» в пропаганде 31 , о хорошей и плохой реакции на безработицу 32 , иссле дование стабильности семей, столкнувшихся с сильным сокраще нием доходов 33 . Кодифицированная формулировка, даже такая при близительная, приводит к теоретическим проблемам, которые мож но было бы легко упустить, если бы некоторые эмпирические сведения не были рассмотрены заново в едином контексте. Мы признаем, что кодификация как процедура, дополняющая формализацию ги потез, подлежащих проверке, облегчит совместное развитие жизне способной социологической теории и соответствующего эмпиричес кого исследования.
Такая книга, как Caste and Class in a Southern Town Джона Долларда, о многом заставляет задуматься, но читателю очень сложно точно определить теоретические !роблемы, которые рассматривает автор, интерпретационные переменные и импли цитные интерпретации. И все же все это необходимо проделать, если на работе Дол- РДа предлагается построить ряд исследований. — Примеч. автора.
|
|||
|
|
© uchebnik-online.com |