Глава II. Предварительный обзор распределения (продолжение)

Рикардо и способные бизнесмены, следовавшие его учению, слишком уж безоговорочно считали, что действие спроса — это явление, не нуждающееся в объяснении; они и недостаточно обстоятельно изучили его, и недостаточно подчеркивали его значение, а это небрежение породило много путаницы и оставило невыясненными важные истины. В результате слишком большой упор был сделан на тот факт, что источником происхождения доходов каждого фактора производства служит стоимость продукта и что доходы регулируются той же стоимостью продукта, в производстве которого они участвуют; на этом этапе доходы каждого фактора формируются на тех же принципах, что и земельная рента; некоторые даже считали возможным сконструировать цельную теорию распределения на базе многообразного применения закона ренты. Но они этой цели не достигли. Рикардо и его последователи совершенно правильно руководствовались своей интуицией, когда молчаливо решили, что именно исследование сил предложения наиболее неотложно и связано с наибольшими трудностями.

Когда мы выявляем причины, регулирующие (предельную) производительность фактора производства, будь это какой-нибудь вид труда или вещественного капитала, мы обнаруживаем, что непосредственное решение этой проблемы требует осведомленности об имеющемся предложении этого фактора, поскольку, если предложение последнего увеличивается, его можно применить в производствах, где потребность в нем меньшая и где он менее производителен. Окончательное решение требует также знания причин, регулирующих его предложение. Номинальная стоимость чего бы то ни было — будь то тот или иной вид труда, или капитала, или чего-либо еще - покоится, подобно замковому камню арки, на равновесии между противодействующими давлениями с двух сторон; с одной стороны — сил спроса, а с другой — сил предложения.

Производство чего бы то ни было — будь то фактор производства или товар, готовый к немедленному его потреблению — продолжается до той границы или предела, где существует равновесие между силами спроса и силами предложения. Количество вещи или ее цена, количество различных факторов или агентов производства, использованных для ее изготовления, и их цены — все эти элементы взаимно регулируют друг друга, а если какая-нибудь внешняя причина изменяет один из этих элементов, действие такого нарушения распространяется на все остальные элементы.

Таким же образом несколько шаров, лежащих в чаше, регулируют положение друг друга, и точно так же, когда тяжелый груз висит на нескольких эластичных шнурах различной силы натяжения и различной длины, закрепленных в различных точках потолка (причем все шнуры натянуты), равновесные положения всех шнуров и груза взаимно регулируют друг друга. Если какой-либо из шнуров укорачивается, все остальные и груз изменяют свое положение, а длина и натяженность каждого из остальных шнуров также изменяются.

§ 2. Мы видели, что эффективное предложение всякого фактора производства во всякое время зависит, во-первых, от существующего его запаса и, во-вторых, от готовности тех, в чьем распоряжении он находится, применить его в производстве. Эта готовность не определяется просто ожидаемой непосредственной отдачей, хотя возможно существование некоего предела, которым в ряде случаев можно считать основные издержки и ниже которого вообще не станут производить никакой работы. Например, фабрикант без колебаний откажется пустить в ход свои машины для выполнения заказа, который не покроет связанные с этой работой дополнительные прямые денежные затраты, а также фактический износ машин; до некоторой степени аналогичные соображения относятся и к износу собственной силы рабочего, к его уставанию и другим тяготам его труда. Хотя в данный момент мы рассматриваем проблему издержек и вознаграждения в нормальных условиях, а не вопрос о прямых затратах, которые индивидуум производит на какую-либо выполняемую им работу, представляется уместным, во избежание недоразумений, сделать здесь короткое замечание по этому вопросу.

Уже отмечалось [См. кн. II, гл. III, § 2; кн. IV, гл. I, § 2; кн. IV, гл. IX, § 1.] , что, когда человек бодр, энергичен и выполняет работу по собственному усмотрению, это фактически ничего ему не стоит. Как утверждали некоторые социалисты, допуская простительное преувеличение, мало кто из людей отдает себе отчет в том, какое удовольствие доставляет им умеренный труд, пока не произойдет что-либо, что лишит их возможности работать вообще. Но так это или не так, многие люди убеждены, что большая часть работы, выполняемой, чтобы зарабатывать на жизнь, не доставляет им большого удовольствия, а, напротив, кое-чего им стоит. Они рады, когда наступает конец рабочего дня; они, вероятно, забывают, что первые часы работы не были для них так тягостны, как последний час; они даже склонны думать, что затраты их труда в течение 9 часов просто в 9 раз превосходят затраты последнего часа, и им редко приходит в голову, что, получая плату за каждый час по ставке, достаточной, чтобы компенсировать их за последний и наиболее мучительный час, они тем самым получают производительский избыток или ренту. [В последних дискуссиях по поводу 8-часового рабочего дня очень мало внимания уделялось проблеме утомления от работы, так как, по существу, многие виды работы требуют таких малых усилий, будь то физических или умственных, что те усилия, какие в них прилагаются, рассматриваются не столько как утомительные, сколько как отдых от скуки. Человек находится на дежурстве и должен быть готов к выполнению работы, когда это потребуется, но фактически в течение дня, быть может, работает даже меньше часа, но он тем не менее против очень длительного дежурства, поскольку оно лишает его жизнь разнообразия, возможностей предаваться удовольствиям у себя дома и в общественных местах, а быть может, также и благоприятных условий для питания и отдыха.

Если человек может прекращать работу, когда пожелает, он так и поступает, когда польза от нее уже не перекрывает неприятные ее стороны. Если ему приходится работать вместе с другими, продолжительность рабочего дня часто для него фиксирована, а в ряде отраслей количество рабочих дней в году практически также для него твердо установлено. Но едва ли существуют такие отрасли, где был бы твердо установлен объем усипий, которые ему следует затратить в своей работе. Если он не в состоянии или не желает прилагать в работе минимальную норму усилий, принятую в местности, где он проживает, он обычно может найти себе занятие в другой местности, где эта норма ниже; повсюду указанная норма устанавливается общим уравновешиванием пользы и неприятности различных степеней напряженности труда работающего населения данной местности. Поэтому случаи, когда индивидуальная воля человека не играет никакой роли в определении количества выполняемой им в течение года работы, столь же исключительны, как и случаи, когда человеку приходится жить в доме, резко отличном по своей площади от дома, который он предпочел бы лишь потому, что никаких других домов не имеется. Верно, что человек, который хотел бы работать не 9, а 8 часов в день за ту же почасовую ставку в 10 пенсов, но вынужден либо работать 9 часов, либо вовсе отказаться от работы, испытывает лишения от труда в течение девятого часа, но такие случаи редки, а когда они возникают, приходится принимать рабочий день как целое, т. е. как единицу. Однако общий закон затрат этим вовсе не нарушается, так же как не нарушается общий закон полезности тем фактом, что за целое, за единицу приходится принимать концерт или чашку чая, т. а. что человек, который предпочел бы заплатить 5 шилл. за половину концерта, а не 10 шилл. за целый концерт, или 2 пенса за полчашки чая, а не 4 пенса за целую чашку, может понести потери от второй половины. Поэтому у Бем-Баверка, по-видимому, не было достаточных оснований утверждать ("The Ultimate Standard of Value", § IV, опубликовано в "Zeitschrift fur Volkswirtschaft", vol. II), что стоимость обычно должна определяться спросом, без прямой связи с издержками, поскольку эффективное предложение труда представляет собой фиксированную величину; дело в том, что, даже если бы количество рабочих часов в году было жестко фиксировано - а это не так, - интенсивность труда оставалась бы эластичной.]

Чем дольше человек работает или даже просто отбывает дежурство, тем больше у него желание получить отдых (если, конечно, он не очень увлечен своей работой); в то же время каждый добавочный час работы дает ему дополнительную оплату и все больше приближает его к рубежу, на котором могут быть удовлетворены его самые настоятельные потребности, а чем выше плата, тем скорее достигается этот рубеж. Следовательно, от самого индивидуума зависит, возникают ли у него с возрастающей оплатой труда новые потребности и новые желания обеспечить на последующие годы жизненные удобства для других и для самого себя или же он вскоре удовлетворяется теми благами, какие можно получить только трудом, а затем стремится больше отдыхать и больше использовать возможности для видов деятельности, которые сами по себе доставляют удовольствие. Универсальное правило вывести невозможно, но опыт, очевидно, показывает, что наиболее невежественные и флегматичные народы и отдельные лица, особенно живущие в южных краях, посвящают работе меньше времени и прилагают к ней меньше усилий, когда оплата труда повышается настолько, чтобы обеспечить им привычное удовлетворение потребностей в обмен на меньший, чем прежде, объем работы. Но те, кто обладает более широким умственным кругозором и более твердым и гибким характером, трудятся тем энергичнее и дольше, чем выше доступный им уровень оплаты их труда, если, конечно, они не предпочитают посвятить свои силы более возвышенным целям, нежели труд во имя материальной выгоды. Однако этот вопрос потребуется обсудить более подробно в разделе о воздействии прогресса на стоимость. Здесь же можно сделать вывод, что, как правило, возросшее вознаграждение порождает немедленное увеличение предложения эффективного труда, а только что отмеченные исключения из этого правила редко встречаются в широких масштабах, хотя они и имеют известное значение [ См. далее, гл. XII. Низкие урожаи, цены военного времени и кредитные потрясения в разные времена вынуждали некоторых рабочих - мужчин, женщин и детей - перенапрягаться на работе. А примеры постоянно возрастающего напряжения труда вследствие неуклонного снижения заработной платы, хотя теперь и не столь многочисленны, как это зачастую утверждают, в прошлые времена наблюдались далеко не редко. Это напряжение труда можно сравнить с усилиями, предпринимаемыми приходящей в упадок фирмой с целью обеспечить хоть какую-нибудь отдачу от своих затрат путем принятия заказов на условиях, лишь с небольшим превышением возмещающих ее основные или специальные и прямые издержки. С другой стороны, почти каждый век — наш, быть может, несколько меньше, чем большинство других - дает примеры того, как люди в условиях внезапно наступившего процветания довольствуются заработком, получаемым за очень малый объем работы, и тем самым способствуют прекращению периода процветания. Однако рассмотрение подобных вопросов мы отложим до завершения изучения колебаний хозяйственной конъюнктуры. В обычные времена мастеровой, лицо свободной профессии или капиталистический предприниматель решают - в качестве индивидуального лица или члена профессиональной ассоциации, -какова самая низшая цена, которую они не отвергнут.].

§ 3. Когда, однако, мы переходим от анализа непосредственного воздействия, оказываемого ростом заработной платы на выполняемую индивидуумом работу, к анализу его конечных последствий спустя одно или два поколения, вывод не столь расплывчат. Верно, конечно, что хотя временное улучшение положения позволяет очень многим молодым людям вступить в брак и приобрести жилье, которого они ожидали, тем не менее непрерывный рост процветания способен как понизить, так и повысить уровень рождаемости. Но, с другой стороны, увеличение заработной платы почти наверняка снизит уровень смертности, если только оно не достигнуто ценою пренебрежения матерями своими обязанностями перед детьми. Этот аргумент представляется еще более убедительным, когда мы оцениваем влияние высокой заработной платы на физическую и умственную энергию грядущего поколения.

В этом смысле существует определенный уровень потребления, совершенно необходимый для каждого вида труда, а при каком-либо снижении этого уровня соответствующая работа не может быть эффективно выполнена; конечно, взрослые в состоянии удовлетворять свои потребности за счет своих детей, но это лишь отсрочит снижение производительности на период жизни одного поколения. К тому же имеются традиционные жизненные средства, спрос на которые так твердо обусловлен обычаем и привычкой, что на деле люди обычно скорее откажутся от значительной доли насущных жизненных средств — в строгом толковании этого понятия, -чем обойдутся без большей части традиционных. Кроме того, существуют привычные жизненные удобства, от которых некоторые люди, хотя и не все, полностью не откажутся даже при большой нужде. Многие из этих традиционных жизненных средств и привычных удобств являются воплощением материального и духовного прогресса, и их объем различен для разных веков и различных географических районов. Чем их объем больше, тем менее экономичен человек как фактор производства. Но если они выбраны разумно, то в наибольшей степени способствуют достижению конечной цели всего производства, ибо они в таком случае повышают общий тонус человеческой жизни.

Всякое увеличение строго необходимого для производительности потребления окупает себя и прибавляет к национальному дивиденду столько же, сколько оно из него изымает. Но увеличение потребления, не вызываемое такой необходимостью, можно себе позволить лишь в случае усиления власти человека над природой, а это осуществимо на основе развития знаний и техники производства, совершенствования организации, облегчения доступа ко все более крупным и богатым источникам сырья и, наконец, на основе увеличения капиталам всех форм материальных средств достижения поставленных целей.

Итак, вопрос о том, насколько близко соответствует предложение труда спросу на него, в большей мере зависит от ответа на следующие вопросы; какую долю текущего потребления всего населения составляют насущные жизненные средства - в строгом смысле этого понятия, - необходимые для жизни и производительности молодого поколения и взрослых; какова в нем доля традиционных жизненных средств, без которых теоретически можно было бы обойтись, но которые большинство людей практически предпочитает каким-то из вещей, действительно необходимых для производительности; наконец, какова доля потребления, по существу необоснованно рассматривающаяся как средство, способствующее производству, хотя, разумеется, часть этой доли может иметь первостепенное значение, если ее рассматривать как самоцель.

Прежние французские и английские экономисты, как мы уже отмечали в начале предыдущей главы, относили почти все потребление трудящихся слоев к первой категории. Делали они это отчасти простоты ради, а отчасти потому, что эти слои были тогда бедны в Англии и очень бедны во Франции; они приходили к заключению, что предложение труда реагирует на изменения эффективного спроса на него таким же образом - хотя, конечно, не так быстро, — как предложение машин. Даже и теперь их точка зрения почти целиком верна по отношению к менее развитым странам. Дело в том, что в большей части мира трудящиеся слои могут позволить себе приобретать очень мало предметов роскоши и даже лишь немного традиционных жизненных средств; всякое увеличение их доходов привело бы к такому большому росту их численности, что эти доходы очень скоро оказались бы на прежнем уровне, обеспечивающем лишь затраты на содержание подрастающего поколения. В огромной части земного шара заработная плата регулируется почти целиком так называемым "железным", или "бронзовым", законом, который тесно связывает ее с затратами на подготовку и содержание весьма неэффективного класса рабочих.

Что касается современного западного мира, то ответ на поставленный выше вопрос существенно иной; уж очень велико здесь в последнее время продвижение вперед по пути расширения знаний и свободы, увеличения предприимчивости и богатства, облегчения доступа к отдаленным богатым источникам поставок продовольствия и сырья. Но все еще остается верным, что даже в сегодняшней Англии подавляющая часть потребления основной массы населения способствует лишь поддержанию жизненных сил и энергии, быть может, не самым экономичным путем, но все же без сколько-нибудь значительного расточительства. Бесспорно, некоторые виды излишеств весьма пагубны, но по сравнению с остальными их масштабы сокращаются; главное исключение здесь, вероятно, составляют азартные игры. Большая часть тех расходов, которые не являются строго экономичными в смысле способе творения обеспечению производительности, тем не менее содействует формированию навыков поистине изобретательной предприимчивости и придает жизни то разнообразие, без которого люди становятся тупыми и вялыми и мало чего достигают, хотя и отдают работе много времени; широкоизвестно, что даже в западных странах квалифицированный труд дешевле всего там, где заработная плата самая высокая. Следует признать, что индустриальное развитие Японии обнаруживает тенденцию, свидетельствующую о возможности отказа от некоторых наиболее дорогих традиционных жизненных средств без соответствующего уменьшения производительности; но, хотя этот опыт способен принести весьма важные результаты в будущем, он все же не получил широкого распространения ни в прошлом, ни в настоящее время. Принимая человека таким, каков он есть теперь и каким он был до сих пор, необходимо считаться с тем фактом, что в западном мире доходы, получаемые от производительного труда, ненамного выше низших доходов, требующихся для покрытия издержек на обеспечение подрастающего поколения, обучение производительных рабочих и на поддержание и приведение в действие всей их энергии. [На всех локомотивах имеются какие-то латунные или медные детали, которые служат частично в качестве орнамента и которые можно либо вовсе не изготовлять, либо заменить чем-то другим без какого-либо ущерба для производительности парового двигателя. Количество таких деталей зависит от вкуса должностных лиц различных железных дорог, выбирающих образцы двигателей. Но возможно, что традиция требует таких затрат, что традиция не поддается логике и что железнодорожные компании не рискуют ее нарушить. В этом случае при рассмотрении периодов, в течение которых традиция действует, следует включить затраты на указанные орнаментальные металлические детали в издержки производства определенной мощности локомотивов, точно так же как сюда включаются затраты на сам поршень двигателя. Существует много практических проблем, особенно относящихся к периодам умеренной длительности, в которых традиционные и реальные жизненные средства можно считать почти равнозначными.]

Мы, следовательно, приходим к заключению, что увеличение заработной платы, если оно только не осуществлено в силу вредных условий труда, почти всегда увеличивает физические, умственные и даже духовные силы следующего поколения и что при прочих равных условиях рост доходов от труда усиливает темпы роста трудового населения или, иными словам и, повышение цены спроса на труд увеличивает его предложение. Когда уровень знаний, общественные и семейные обычаи известны, тогда можно сказать, что энергия населения в целом, или даже его численность, а также численность и энергия всякой отдельной профессии обладают ценой предложения в том смысле, что существует определенный уровень цены спроса, который обеспечивает их устойчивость, и что повышение цены приводит к их увеличению, а понижение цены - к их сокращению.

И здесь мы, следовательно, видим, что спрос и предложение оказывают равное влияние на заработную плату, ни то, ни другое не может притязать на преобладающую роль, так же как на нее не может претендовать ни одно из лезвий пары ножниц или каждая из опор арки. Заработная плата имеет тенденцию быть равной чистому продукту труда; предельная производительность труда регулирует цену спроса на него; но, с другой стороны, заработной плате присуща тенденция находиться в тесном, хотя и в непрямом и весьма сложном соотношении с издержками воспроизводства, обучения и содержания производительных работников. Различные стороны этой проблемы взаимно обусловливают (в смысле регулируют) друг друга, а это вместе с тем обеспечивает действие тенденции цены предложения и цены спроса к равенству; заработная плата регулируется не ценой спроса, не ценой предложения, а всей совокупностью причин, которые регулируют спрос и предложение. [Повторения в этом параграфе представлялись нам неизбежными из-за неправильного толкования главного тезиса данной книги различными критиками, к которым следует причислить даже такого проницательного экономиста, как проф. фон Бем-Баверк. В цитированной несколько выше статье (см. § 2) он, по-видимому, придерживается мнения, что внутреннее противоречие, неизбежно присуще концепции, согласно которой заработная плата соответствует и чистому продукту труда, и издержкам воспроизводства, обучения и поддержания производительности рабочей силы (или короче, но менее точно, издержкам производства рабочей силы). С другой стороны, взаимодействие основных экономических сил хорошо показано в талантливо написанной статье проф. Карвера в Quarterly Journal of Economics за июль 1894 г.; см. также его "Distribution of Wealth", ch. IV.]

Несколько слов следует сказать по поводу распространенного выражения "общий уровень заработной платы", или "заработная плата труда вообще". Подобные выражения удобны в общем обзоре распределения, и особенно когда мы рассматриваем общие отношения капитала и труда. Но в действительности в современной цивилизации не существует такой вещи, как общий уровень заработной платы. Перед каждой из сотни или более групп рабочих стоит своя собственная проблема заработной платы, своя собственная совокупность особых причин — естественных и искусственных, — управляющих ценой предложения и ограничивающих численность данной группы; каждая из них обладает своей собственной ценой спроса, регулируемой потребностью других факторов производства в ее труде.

§ 4. Примерно аналогичные трудности возникают и с выражением "общая ставка процента". Но здесь главное затруднение проистекает из того факта, что доход, извлекаемый из капитала, уже инвестированного в конкретные объекты, как, например, фабрики или суда, представляет собой, по существу, квазиренту и может считаться процентом лишь при допущении, что капитальная стоимость инвестиций осталась неизменной. Оставляя на время эту трудность в стороне[ См. далее, кн. VI, гл. VI, § 6. ] и памятуя, что выражение "общая ставка процента" строго применимо лишь к ожидаемому чистому доходу от новых инвестиций незанятого капитала, мы можем кратко резюмировать результаты наших прежних исследований роста капитала.

Мы видели [См. кн. IV, гл. VII, суммированная в § 10.], что накопление капитала регулируется множеством причин, ни одна из которых не может претендовать на преобладающую роль: обычаем, навыками сдержанности и предвидения будущего, а сверх всего — силою семейных привязанностей; при этом необходимым его условием служит безопасность, а прогресс знаний и распространение информации многими путями способствуют ему. Но, несмотря на то что на сбережения вообще влияют многие причины, помимо процентной ставки, и, несмотря на то что на сбережения многих людей процентная ставка оказывает лишь очень малое воздействие, причем отдельные лица, решившие обеспечить для себя или семьи доход установленного размера, могут сберечь меньше при высокой процентной ставке, чем при низкой, тем не менее тщательное взвешивание имеющихся данных, очевидно, подтверждает мнение, что повышение ставки процента или цены спроса на сбережение ведет к увеличению объема накопления.

Итак, следовательно, процент, будучи ценой, уплачиваемой на всяком рынке за использование капитала, стремится к равновесному уровню, при котором совокупный спрос на капитал на данном рынке при данной процентной ставке равен совокупному объему капитала, поступающему туда по этой процентной ставке. Когда рассматриваемый нами рынок невелик, скажем отдельный город или отдельная отрасль в передовой стране, возросший на нем спрос на капитал будет быстро покрыт возросшим его предложением из соседних районов или смежных отраслей. Однако, когда мы рассматриваем весь мир в целом или даже большую страну в целом как единый рынок капитала, мы не можем считать, что совокупное предложение последнего способно быстро и в большой степени измениться в результате изменения процентной ставки. Дело в том, что общий фонд капитала - это продукт труда и ожидания, а добавочный труд и добавочное ожидание, в отношении которых повышение процентной ставки действовало бы как стимул, не составляют большой величины по сравнению с объемом труда и ожидания, результатом которых является существующий запас капитала. Поэтому в течение некоторого времени реакция на значительное расширение спроса на капитал вообще выразится не столько в увеличении предложения, сколько в повышении ставки процента, а это вызовет частичный отток капитала из тех областей его применения, где предельная его полезность самая низкая. Повышение процентной ставки способно лишь медленно и постепенно увеличивать общий запас капитала.

§ 5. Земля находится в ином положении, чем сам человек и те факторы производства, которые сотворены человеком и в которые включаются также и произведенные человеком улучшения на самой земле [В данном параграфе этот вопрос поставлен в самой общей форме. Для ознакомления со специальным и более подробным его анализом мы отсылаем читателя к кн. V, гл. X.]. В то время как предложение всех других факторов производства в различной степени и разными путями реагирует на спрос на свои услуги, земле такая реакция несвойственна. Так, исключительно большое повышение доходов какой-либо категории работников ведет либо к увеличению ее численности, либо к повышению ее производительности, либо к тому и другому, а увеличение предложения производительного труда этой категории работников ведет к удешевлению услуг, оказываемых ею обществу. Когда возрастает ее численность, размер доходов каждого из составляющих ее работников устремляется вниз, к прежнему уровню. Но когда возрастает их производительность, тогда, несмотря на вероятное увеличение их среднего заработка на одного работника против прежнего, их выигрыш будет получен из возросшего национального дивиденда, а не за счет других факторов производства. То же верно и в отношении капитала, но неверно в отношении земли. Поэтому земля, наряду с другими факторами производства, подвержена воздействию тех обстоятельств, какие мы рассматривали в конце предыдущей главы, но не подвержена влиянию обстоятельств, исследуемых нами в данной главе.

Верно, что с точки зрения индивидуального промышленника или земледельца земля представляет собой лишь особую форму капитала. Земля также подвержена действию рассмотренных нами в предыдущей главе законов спроса и замещения, поскольку ее существующий запас, подобно существующему запасу капитала или любого рода труда, имеет тенденцию перемещаться из одного вида применения в другой до тех пор, пока никакое дальнейшее перемещение уже не в состоянии принести выгоду производству. И в свете того, что рассмотрено в последней главе, доход, получаемый от фабрики, оптового магазина или плуга (за вычетом износа и т.п.), регулируется таким же образом, как и доход от земли. В каждом случае доход имеет тенденцию быть равным стоимости предельного чистого продукта фактора производства; в каждом случае последняя регулируется в течение некоторого времени общим запасом данного фактора и потребностью других факторов в его использовании.

Это одна сторона вопроса. Другая его сторона заключается в том, что земля (в давно заселенной стране) не подвержена рассмотренным в данной главе обратным влияниям, которые оказывает высокий уровень дохода на предложение других факторов производства, а следовательно, и на их вклад в национальный дивиденд и соответственно на реальные цены, по которым другие факторы производства покупают их услуги. Возведение добавочного этажа на здании одной из фабрик или приобретение одной из ферм еще одного плуга вообще не означает уменьшения на один этаж здания другой фабрики или изъятие плуга у другой фермы; страна в целом добавляет к своему хозяйству фабричный этаж или плуг так же, как это добавляет к своему предприятию индивидуум. Таким образом увеличивается подлежащий распределению национальный дивиденд; в конечном счете рост дохода фабриканта или фермера происходит, как правило, не за счет других производителей, В противоположность этому запас земли (в давно заселенной стране) во всякое время представляет собой запас навсегда, и, когда фабрикант или земледелец решает присоединить к своему предприятию дополнительный участок земли, он фактически решает отнять его у предприятия, принадлежащего кому-то другому. К своему предприятию он прибавляет немного земли, но страна к своему хозяйству ничего не прибавляет, само по себе это изменение не увеличивает национальный доход.

§ 6. Подведем итог данному этапу нашей аргументации: чистая совокупность всех произведенных товаров сама является подлинным источником образования цен спроса на все эти товары, а поэтому и на все факторы производства, используемые для их изготовления. Это же самое можно сформулировать иначе, а именно: этот национальный дивиденд представляет собой одновременно и совокупный чистый продукт всех факторов производства внутри страны, и единственный источник оплаты этих факторов; он подразделяется на доходы от труда, процент на капитал и, наконец, избыток для производителя или ренту от земли или других дифференциальных преимуществ для производства. Национальный дивиденд охватывает их все как единое целое, и сам он в целом распределяется между ними; и чем он сам больше, тем больше при прочих равных условиях доля каждого из этих образующих его элементов.

Национальный дивиденд распределяется между ними, вообще говоря, пропорционально потребности населения в услугах каждого из них, но пропорционально не общей потребности, а предельной потребности. Под этим подразумевается потребность на том уровне, на котором людям безразлично, покупать ли несколько больше услуг (или плодов услуг) одного фактора или направить свои дополнительные средства на покупку услуг (или плодов услуг) других факторов. При прочих равных условиях каждый фактор может увеличиваться тем скорее, чем больше получаемая им доля, если он, конечно, вообще способен увеличиваться. Но каждое такое увеличение будет означать какой-то шаг к удовлетворению наиболее настоятельной потребности в этом факторе и, таким образом, уменьшит предельную потребность в нем и понизит цену, по которой он может найти себе рынок сбыта. Иначе говоря, увеличение пропорциональной доли или нормы вознаграждения всякого фактора должно, вероятно, привести в действие силы, которые сократят эту долю, в результате чего останется пропорционально большая доля национального дивиденда для распределения между остальными факторами. Это обратное воздействие может быть медленным. Однако, когда не происходит резких изменений в технике производства или в общем экономическом положении общества, предложение каждого фактора довольно основательно регулируется издержками его производства; при этом следует принимать в расчет те традиционные жизненные средства, потребление которых неизменно расширяется, по мере того как возрастающий объем национального дохода выделяет одному слою населения за другим все больший избыток над одними лишь насущными жизненными средствами для обеспечения производительности.

§ 7. Изучение влияния, которое возросшая производительность и возросшие доходы одной профессии оказывают на другие, мы можем начать со следующего общего факта: при прочих равных условиях, чем больше предложение всякого фактора производства, тем дальше ему приходится проникать в сферы применения, к которым он специально не приспособлен, и тем ниже цена спроса на него, какой ему приходится довольствоваться в тех областях применения, в которых его использование оказывается на грани или пределе, на каком оно может быть признано невыгодным; а поскольку конкуренция выравнивает цену, получаемую фактором во всех областях его применения, эта цена и становится его ценой для всех видов его использования. Дополнительное производство, являющееся результатом увеличения данного фактора, направляется на повышение национального дохода, и другие факторы производства получают от этого выгоду, но сам данный фактор вынужден смириться с более низкой нормой его вознаграждения.

Например, когда не происходит никаких других изменений и капитал быстро увеличивается, процентная ставка должна снизиться; когда не происходит других изменений, а численность людей, согласных выполнять определенного вида работу, возрастает, их заработная плата должна снизиться. В каждом из этих случаев результатом явится увеличение объема производства и рост национального дивиденда; в каждом из них потери одного фактора производства приводят к выигрышу других факторов, но необязательно всех других. Так, открытие богатого месторождения сланца или повышение численности или производительности рабочих сланцевых карьеров приведет к улучшению качества всех категорий жилых зданий, а это в свою очередь вызовет расширение спроса на труд каменщиков и плотников и повышение их заработной платы. Но ущерб изготовителям черепицы как производителям строительных материалов окажется большим, чем выигрыш для них как потребителей жилья. Увеличение предложения одного фактора производства повышает спрос на одни из числа других ненамного, а на другие — намного, в то же время на некоторые факторы оно сокращает спрос.

Мы уже знаем, что заработная плата всякого рабочего, скажем рабочего на обувной фабрике, имеет тенденцию к равенству с чистым продуктом его труда. Однако заработная плата не регулируется этим чистым продуктом, так как чистый продукт, подобно всем другим явлениям предельного использования, регулируется вместе со стоимостью общими отношениями спроса и предложения [См. кн. V, гл. VIII, § 5, и кн. VI, гл. I, § 7.]. Но когда: во-первых, совокупное приложение капитала и труда в обувной промышленности доведено до предела, на котором дополнительная продукция от всякого дальнейшего их приложения едва ли может принести прибыль; во-вторых, распределение ресурсов между производственным оборудованием, трудом и другими факторами производства осуществлено рационально; в-третьих, мы берем фабрику, работе которой сопутствует нормальный успех, которой управляют люди нормальных способностей и положение которой таково, что ее владелец пребывает в сомнении, а стоит ли принять еще одного рабочего, обладающего нормальными способностями и нормальной физической силой и предлагающего свой труд за нормальную заработную плату, — когда все эти условия соблюдены, мы вправе прийти к заключению, что отказ от использования труда этого последнего рабочего, скорее всего, приведет к уменьшению чистого объема продукции данной фабрики на такое ее количество, стоимость которой примерно равна заработной плате указанного рабочего. В перевернутом виде это положение гласит, что заработная плата этого рабочего примерно равна чистому продукту его труда (разумеется, чистый продукт труда индивидуума нельзя механически отделить от чистого продукта других работающих вместе с ним рабочих) [См. ранее, кн.VI гл.I §7. Теперь общепринято считать, как это и делается в официальном Цензе промышленности, что чистый продукт фабрики - это объем работы, вложенный ею в переработку материалов, таким образом, стоимость ее чистого продукта образует превышение валовой стоимости ее продукции над стоимостью использованных ею материалов.].

Работы, выполняемые различными категориями рабочих на обувной фабрике, не все равной трудности, но здесь мы можем игнорировать квалифицированные различия между этими категориями рабочих и предположить, что все они одного разряда. (Это допущение намного упрощает изложение наших аргументов, не меняя их общего содержания.)

Между тем при быстро изменяющихся условиях современного производства то в одной отрасли, то в другой время от времени оказывается либо избыток, либо недостаток предложения труда, причем эти неизбежные неравенства имеют тенденцию углубляться под влиянием ограничительных ассоциаций и других обстоятельств. Тем не менее сама подвижность рабочей силы дает все основания считать, что заработная плата рабочих одной и той же квалификации или категории проявляет тенденцию к равенству в различных профессиях на всей территории одной и той же западной страны. В соответствии с этим не будет большим отступлением от точности заявление о том, что вообще всякий рабочий такого же разряда, что и нормальный рабочий обувной фабрики, способен купить пару сапог любого сорта (с учетом качества их материала) на такого же размера заработную плату, полученную им за такой же отрезок времени, какой требуется обувщику для прибавления пары сапог этого сорта к чистому продукту своей фабрики. Чтобы сформулировать это заявление в более общей форме, мы можем сказать, что всякий рабочий вообще способен на заработок за 100 дней труда купить чистые продукты 100 дней труда других рабочих одинаковой с ним квалификации; при этом он может по своему усмотрению выбрать любой их набор в пределах указанной совокупной суммы.

Когда нормальный заработок рабочих другой квалификации наполовину выше заработка обувщика, последнему приходится затратить трехдневную заработную плату, чтобы купить чистый продукт двух дней труда рабочих указанной квалификации, и т д. в таком же соотношении.

Итак, при прочих равных условиях, всякое увеличение чистой производительности труда в любой отрасли, включая собственную отрасль обувщика, повышает в одинаковой пропорции реальную стоимость той части его заработной платы, которую обувщик расходует на покупку продуктов этой отрасли; в свою очередь при прочих равных условиях равновесный уровень реальной заработной платы рабочего-обувщика прямо зависит от средней производительности и прямо пропорционально изменяется вместе с этой средней производительностью отраслей - включая его собственную, - производящих продукты, на приобретение которых он расходует свою заработную плату. И наоборот, отказ рабочих какой-либо отрасли от применения усовершенствования, с помощью которого производительность их труда повысится на 10%, причиняет рабочему-обувщику ущерб, равный 10% той части его заработной платы, которую он тратит на покупку продуктов указанной отрасли. Однако повышение производительности тех рабочих, чьи продукты конкурируют с его собственным, может, по крайней мере временно, нанести ему ущерб, особенно если он сам не является потребителем этих продуктов.

Далее, рабочий-обувщик выигрывает от любого такого изменения в соотношении производительности рабочих различных квалификаций, которое ставит его в преимущественное положение по сравнению с другими. Он выигрывает от увеличения численности медицинских работников, в чьей помощи он время от времени нуждается. Он еще больше выигрывает, когда состав работников, занятых главным образом управлением предприятиями — будь то промышленными, торговыми или любыми другими, - существенно пополняется за счет притока работников других категорий, ибо в этом случае уровень доходов работников управления неизменно снижается по отношению к уровню заработков работников физического труда и происходит увеличение чистого продукта любой категории работников физического труда; при прочих равных условиях рабочий-обувщик получает при этом большее количество каждого продукта, на который он расходует заработную плату, представляющую его собственный чистый продукт.

§ 8. Процесс замещения, тенденции которого мы рассматривали, — это одна из форм конкуренции; здесь вполне уместно повторить, что мы не считаем конкуренцию явлением идеальным. Совершенная конкуренция требует идеального знания состояния рынка; и, хотя не будет большим отступлением от реальных фактов признать наличие такого знания у дилеров, когда дело касается движения конъюнктуры на Ломбард-стрит, на фондовой бирже или на оптовом продовольственном рынке, такое признание представляется совершенно необоснованным, когда мы исследуем причины, регулирующие предложение труда низших категорий работников. Дело в том, что, когда человек обладает достаточной способностью знать все о рынке сбыта своего труда, ему не придется долго оставаться в рядах низшей категории работников. Старые экономисты при той тесной связи, которую они поддерживали с реальной действительностью хозяйственной жизни, должны были это хорошо понимать; однако отчасти ради краткости и простоты, отчасти из-за того, что термин "свободная конкуренция" превратился в модное выражение, а отчасти вследствие недостаточно четкой формулировки и отшлифовки ими своих доктрин они создавали впечатление, будто предполагают наличие именно такого совершенного знания рынка.

Вот почему особенно важно подчеркнуть, что мы не исходим из предположения, будто члены какой-нибудь производственной группы лиц наделены большей способностью и проницательностью, или движимы не теми мотивами, какие на деле являются нормальными для членов этой группы и какие всякий сведущий человек мог бы им приписать; при этом постоянно надо иметь в виду общие обстоятельства места и времени. Можно наблюдать множество своенравных и импульсивных поступков, низменные и благородные мотивы могут смешиваться друг с другом, но каждый человек проявляет постоянную тенденцию выбирать для себя и для своих детей такие занятия, какие ему представляются в целом наиболее выгодными из числа доступных ему и на получение каких он может и хочет затратить определенные усилия. [Различия между равновесием спроса и предложения соответственно на товары и на труд рассматриваются в следующих главах]

§ 9. Последняя группа вопросов, которую нам остается здесь рассмотреть, касается отношения капитала вообще к заработной плате вообще. Очевидно, что, хотя капитал вообще постоянно конкурирует с трудом из-за области их применения в отдельных производствах, тем не менее, поскольку сам капитал есть воплощение как труда, так и ожидания, конкуренция фактически имеет место между некоторыми видами труда, оснащенными большей длительностью ожидания, и другими видами труда, оснащенными меньшей длительностью ожидания. Когда, например, говорят, что "капиталистические машины заменили много труда, занятого изготовлением сапог'', то под этим подразумевают, что если прежде было много рабочих, изготовлявших сапоги вручную, и очень мало рабочих, производивших шила и другие простейшие инструменты и оснащенных малой длительностью ожидания, то теперь гораздо меньше людей занято в производстве сапог и они изготовляют большее, чем прежде, количество сапог при помощи мощных машин, созданных механиками, оснащенными большой длительностью ожидания. Существует подлинная и действенная конкуренция между трудом вообще и ожиданием вообще. Но она охватывает малую долю всей сферы приложения труда и имеет небольшое значение по сравнению с выгодами, какие труд извлекает из получения дешевой помощи от капитала, а поэтому и от эффективных методов производства вещей, которые ему требуются [Мы здесь оставляем в стороне конкуренцию из-за области приложения между трудом в более узком смысле этого термина и деятельностью самого предпринимателя, его менеджеров и мастеров (форменов). Значительная часть гл. VII и VIII посвящена этой трудной и важной проблеме. ] .

Вообще говоря, увеличение способности и готовности к накоплению вызывает постоянное расширение функций, выполняемых ожиданием, и препятствует тому, чтобы оно находило применение по такой же высокой процентной ставке, что и прежде. Иными словами, процентная ставка постоянно снижается, если только новое изобретение не открывает новых выгодных областей применения многоступенчатых (roundabout) методов производства. Но этот рост капитала увеличивает национальный дивиденд, открывает новые и богатые области для других форм применения труда и, таким Образом, более чем компенсирует частичное замещение услуг труда услугами ожидания [Капитал здесь рассматривается в широком смысле и не сводится к торгово-промышленному капиталу. Этот вопрос представляет второстепенный интерес и относится в Приложении J, §4.].

Увеличение национального дивиденда в результате роста объема капитала и изобретательства определенно скажется на всех категориях товаров и позволит, например, сапожнику приобретать на свои доходы больше пищи и одежды, обеспечить себе лучшее водоснабжение, искусственное освещение и отопление, предпринимать путешествия и т.д. Следует признать, что некоторые улучшения затрагивают лишь товары, потребляемые богатыми, по крайней мере в первую очередь, что из соответствующего прироста национального дивиденда непосредственно на долю трудящихся ничего не приходится и что они немедленно не получают какие-либо средства для возмещения возможного ущерба, наносимого какой-то части работников отдельных отраслей, Но такие случаи редки и обычно не принимают больших масштабов, причем даже и в этих случаях почти всегда имеет место какое-то косвенное возмещение. Дело в том, что улучшения предметов роскоши, предназначаемых для богатых, вскоре распространяются и на удобства для других классов. И хотя это не является неизбежным следствием, тем не менее остается фактом, что удешевление предметов роскоши обычно разными путями приводит к усилению у богатых желания приобретать вещи ручного изготовления и предназначенные для личных нужд, оно увеличивает также у богатых средства для удовлетворения указанного желания. Это приводит нас к другому аспекту отношений между капиталом вообще и заработной платой вообще.

§ 10. Следует иметь в виду, что доля национального дивиденда, получаемая в течение года любой категорией работников, состоит либо из вещей, созданных в течение данного года, либо из эквивалента этих вещей. Многие из вещей, созданных или частично созданных в течение данного года, вероятно, должны оставаться во владении капиталистов и предпринимателей и быть присовокуплены к запасу капитала, а последние в свою очередь прямо или косвенно передают трудящимся некоторые вещи, созданные в предыдущие годы.

Обычная сделка между трудом и капиталом заключается в том, что наемный работник получает в свое распоряжение товары в готовой к употреблению форме, а в обмен продвигает принадлежащие его работодателю предметы еще на один шаг ближе к превращению их в товары, готовые к немедленному употреблению. Но если это верно в отношении большинства наемных работников, это неверно в отношении тех, кто завершает процесс производства. Например, те, кто производит окончательную сборку часов предоставляют своему работодателю гораздо больше товаров в готовой к употреблению форме, чем они сами получают в виде заработной платы. И если сложить один сезон года с другим таким образом, чтобы были учтены периоды посева и уборки урожая, то обнаружится, что все работники в целом передают своим работодателям больше готовых товаров, чем они получают в виде заработной платы. Существуют, однако, весьма убедительные аргументы в пользу утверждения, что доходы рабочих зависят от авансирования труда капиталом. Даже если не принимать в расчет машины, фабрики, корабли и железные дороги, то одни лишь жилые дома, сдаваемые во временное пользование рабочим, и сырье на различных стадиях его переработки в потребляемые ими товары являют собой гораздо большее оснащение их капиталом, который они используют, чем эквивалентный аванс с их стороны капиталисту, даже и в том случае, когда они работают для последнего целый месяц до получения какой бы то ни было заработной платы.

Во всем этом, следовательно, нет ничего такого, что бы сильно отличало отношения между капиталом вообще и заработной платой вообще от отношений между двумя любыми другими факторами производства в общей системе распределения, уже охарактеризованной выше. Современная концепция отношений между трудом и капиталом есть результат, к которому прежние концепции по этому вопросу пробивали себе дорогу; отличается она лишь большей точностью, завершенностью и цельностью от той доктрины, которую Милль сформулировал в гл.III своей кн.IV, т.е. в единственном месте, где он собрал воедино все различные элементы этой проблемы.

Подведем итог еще одной стадии нашей аргументации: капитал вообще и труд вообще взаимодействуют в производстве национального дивиденда и получают из него свои доходы соответственно в меру своей (предельной) производительности. Их взаимная зависимость самая тесная; капитал без труда мертв; рабочий без помощи своего собственного или чьего-либо другого капитала проживет недолго. Когда труд энергичен, капитал пожинает богатые плоды и быстро возрастает; благодаря капиталу и знаниям рядовой рабочий западного мира питается, одевается и даже обеспечен жильем во многих отношениях лучше, чем принцы в прежние времена. Сотрудничество между капиталом и трудом столь же обязательно, как и сотрудничество между прядильщиком и ткачом; небольшой приоритет на стороне прядильщика, но это не дает ему никакого преимущества. Процветание каждого из них теснейшим образом связано с силой и энергией другого, хотя каждый из них может выгадать себе временно, а то и постоянно, за счет другого, несколько большую долю национального дивиденда.

В современном мире частные предприниматели и должностные лица акционерных компаний, из которых многие накопили лишь небольшой собственный капитал, стоят у руля управления великим индустриальным механизмом. Нити интересов собственников капитала и рабочих сходятся к ним и расходятся от них, и они жесткой хваткой держат те и другие в своих руках. Поэтому им будет уделено главное место в том исследовании динамики занятости и заработной платы, которое мы отнесли во второй том настоящего трактата; значительное, хотя и не преобладающее место они займут в изучении вторичных аспектов способа проявления спроса и предложения, свойственного соответственно труду, капиталу и земле, в следующих восьми главах.

В Приложении J будет сделан краткий обзор теории "фонда заработной платы". Будет показано, что эта теория делает чрезмерный упор на сторону спроса на труд и несколько игнорирует причины, регулирующие его предложение; она видит корреляцию между запасом капитала и движением заработной платы вместо подлинной корреляции между движением продуктов труда, оснащенного капиталом, и движением заработной платы. Будет также обосновано мнение о том, что сами экономисты-классики - хотя, вероятно, и не все их последователи, — если бы их переспросить, отвергли бы ложные положения этой доктрины и, таким образом. привели бы ее в данном вопросе в полное соответствие с современными доктринами. В Приложении К будут кратко рассмотрены различные виды производительского и потребительского избытков и поставлены вопросы несколько абстрактного характера, но имеющие лишь малое практическое значение.