§ 14. Необходимость и условия полного преобразования наук

Но объективное условие этого основательного преобразования наук состоит в том, чтобы привести их снова к опыту и к философии природы, от которой они оторвались. Ибо все искусства и науки, которые оторвались от своего корня, опыта и науки о природе, могут, конечно, получить внешнюю блестящую форму, пригодную для обычного употребления в школе и жизни, но ничего не выигрывают в объеме и содержании. Только этот разрыв с природой виной тому, что астрономия, музыка 23а, большинство механических искусств и даже медицина, а также (что ещё поразительнее) мораль, политика и логические науки в основе своей лишены всякой глубины и скользят лишь по поверхности внешнего различия вещей (не идут дальше поверхности), ибо они получают свою пищу не из природы, которая одна только может давать им соки и силы для роста

Субъективное условие возрождения науки состоит в том, чтобы дух освободился от всех теорий и предрассудков и с таким совершенно очищенным рассудком приступил бы к изучению особенного с самого начала. Ибо в царство человечества, основанное на науке, можно войти только чистым, как дитя, так же как в царство

небесное.

Но существуют четыре главных класса ложных представлений или предрассудков, от которых прежде всего должен освободиться человек, если он хочет постичь истинную философию природы.

К первому классу относятся idola tribus, коренные или родовые предрассудки, имеющие свое основание в самой человеческой природе. Ибо человеческая природа не служит мерой вещей, как ложно утверждали, напротив, все наши представления, чувственные и духовные, образуются только аналогично человеку, а не Вселенной. Человеческий рассудок воспринимает лучи вещей, лишь как кривое, неровное и мутное зеркало, примешивает свою сущность к сущности вещей и таким образом искажает природу. Главнейшие предрассудки первого класса, важнейшие из всех, следующие.

Человеческий рассудок в силу свойственной ему природы легко предполагает в вещах больший порядок и единообразие, чем оказывается на деле, и потому в самых разрозненных и несравнимых вещах измышляет точки сравнения и сходства Человеческий рассудок всегда принимает во внимание лишь те инстанции в природе, которые служат ему для подтверждения какого-либо излюбленного мнения, считающегося истинным, а не противоположные, отрицательные случаи, как бы часто они ни встречались. Так, например, люди замечают лишь те сны, которые сбылись, но забывают бесчисленные сны, которые не подтвердились. Поэтому человеческий рассудок ошибочно предпочитает в силу особой склонности утвердительные инстанции отрицательным, тогда как он должен был бы обращать одинаковое внимание на те и другие и даже придавать большее значение отрицательным инстанциям, чем утвердительным, поскольку он хочет установить и обосновать всеобщую истину.

При своей ненасытной, никогда неутолимой любознательности человеческий рассудок нигде не может удержаться в надлежащих границах и прекратить в подходящем месте бесполезные вопросы и безрассудное исследование. Поэтому даже по поводу всеобщих принципов природы, которые должны быть абсолютно положительны и непосредственны, независимы от дальнейших причин, он спрашивает о причинах и ещё более общих принципах.

Человеческий рассудок имеет особую склонность к абстрагированию и абстрактному и потому произвольно приписывает переменному в природе постоянство.

Человеческий рассудок особенно вводится в заблуждение тупостью, недостаточностью и обманчивостью чувств, так что грубо чувственные вещи одни только привлекают его внимание и кажутся ему гораздо важнее, чем утонченно чувственные, которые, однако, имеют большое значение и важность. Там, где начинается невидимое, он поэтому прекращает исследование. Поэтому природа обыкновенного воздуха и всех веществ, которые ещё значительно утонченнее воздуха и которых так много, до сих пор почти вовсе не известна. Ясно, что то, в чем Бэкон обвиняет здесь интеллект, относится не к интеллекту, но к человеку в его неразумной особенности. Ибо если бы указанные ошибки были ошибками природы и самого интеллекта, то Бэкон не мог бы их считать таковыми и отвергать их; именно тем, что он признает их таковыми и освобождается от них, он доказывает, что это ошибки некоторых людей, но именно потому они ещё не должны быть ошибками других, что, таким образом, они имеют не объективное и всеобщее основание, но лишь частное, то есть их основание в косности, поспешности, лености, необдуманности, ибо лишь эти свойства не позволяют иметь в виду отрицательные инстанции, только в свойствах, противоположных деятельности разума или задерживающих её, то есть в неразумии индивидов, а не в разуме. Второй класс предрассудков — предрассудки личного кругозора (idola specus), имеют свое основание в темной пещере индивидуальности, в особенной природе отдельного человека, в его темпераменте, воспитании, привычках и так далее. Третий класс предрассудков — предрассудки общественных отношений (idola fori), проистекают из разговора, речи, произвольного употребления слов. Четвертый класс — предрассудки теорий (idola theatri), в их основе лежат различные догмы предшествовавших философов и законы принятых ещё способов доказательств.