§ 7. Возвращение к античному, образованию

Здесь следует вспомнить о глубоких и достопамятных словах Лессинга и Лихтопберга (18по поводу исторического христианства и Других относящихся сюда предметов как другого, то есть он видит и познает сначала человека, его сущность и самого себя лишь в другом, подобном себе по сущности, предметном человеке и таким образом достигает самосознания, так в новое время человеческий дух только через восприятие себя как объекта, то есть через познание и ассимиляцию внутренне родственного себе духа произведений классической древности, достиг самосознания и вместе с тем продуктивности. Прежде чем стать творческим, он должен был воспроизвести в себе мир своего духа, своей сущности и происхождения. Платон, Аристотель и остальные философские системы и прочие произведения классического мира лишь потому были приняты с таким энтузиазмом, с такой жадностью поглощены и ассимилированы, что охваченные энтузиазмом умы нашли в них удовлетворение собственной внутренней потребности, избавление и воскресение собственного разума, ибо пробужденный, свободный, универсальный, мыслящий дух признал эти произведения своими собственными продуктами. Изучение римской и греческой литературы было в период возрождения наук не праздным занятием для препровождения времени, при котором внутренние интересы человека, его дух, настроение, сердце остаются равнодушными, напротив, оно велось с благоговением, безусловной преданностью, религиозным, самоотверженным почтением и любовью, которые одни только являются благословением и духом-хранителем, обеспечивающим истинные достижения. Целью изучения классической литературы, как говорит Герен в своей истории последней (т. 2, стр. 278), было “к большой чести того времени, как собственно должно быть, образование духан. Крейцер19 говорит о первом периоде, который называет периодом подражания: “Возродилась идея о жизненном достоинстве образованных язычников, люди были тронуты величием их мышления и красноречия. Должна была возродиться полнота их жизни, мыслей, творчества и речи”. Ср. “Исследования Дауба и Крейцера”, т. I, стр. 8, и последнего “Акамедического исследования древности”, стр. 80 и 81. Поэтому время Лоренцо Медичи было не чем иным, как блестящим торжеством воскресения, торжественным возрождением “лэсзического мира в слове и деле, ощущении и созерцании, мышлении и жизни; сама Флоренция была возрожденными Афинами,

Только через это восприятие и усвоение мира, который был для духа хотя и объективным, данным миром, переданным словом, но словом, сказанным от души, выражавшим то, что он сам имел на сердце и хотел высказать, но не имел еще силы и умения сделать, он пришел к самому себе, спустился в свою собственную глубину, к тому внутреннему единству с самим собой, которое одно является источником самодеятельности и продуктивности. Ибо творческий дух есть именно тот, который не останавливается на оставленном ему материале, не остается в унаследованном мире, где он пребывал бы вне себя, и который все-таки остается другим и внешним, даже если дух ощущает и признает этот мир собственным, но стал единым с самим собой.