Перечень учебников |
Учебники онлайн |
|
|---|---|---|
Переходная военно-административная модель XVII в.Во-первых, Смута в значительной степени стимулировала недовольство территорий политикой центра, оживила старые и создала новые обиды, усилила импульсы внутрирусской региональной самостийности, подавлявшиеся на протяжении многих десятилетий создания централизованного Русского государства [Платонов, 1995]. Во-вторых, неуклонное расширение государства на Восток требовало качественно новых подходов в работе с территориями. Огромное пространство нового освоения нуждается в очень серьезном контроле, и центр не может пойти на предоставление постоянно растущей периферии самоуправления. В-третьих, происходило постоянное усложнение этнокультурной структуры Российского государства. При этом технология культурной ассимиляции с помощью православной церкви во многих случаях была уже непригодной. Логичным становится дальнейшее усиление централизованного начала в государстве, причем уже в ущерб местному самоуправлению. Сохраняя и усиливая контролирующие инстанции, центр начинает сознательно ограничивать самоуправление. Ведущую роль в управлении регионами приобретает военная власть, хотя бы потому, что ассимиляция новых, малознакомых территорий требует силового контроля. Институт воеводы интенсивно развивается и становится ключевым в региональной власти XVII в. (см., например: [Вернадский, 19976]). Усиливается система адресного управления территориями из Москвы посредством приказов, отвечающих за конкретные участки российской территории. Главной тенденцией при Михаиле Романове и Алексее Михайловиче становится милитаризация регионального управления, сращивание военной и административной власти — как реакция на перипетии Смуты и необходимое условие освоения иноэтнических периферий. Новый формат административно-территориального устройства предполагает, в частности, деление страны на разряды — военные округа, управляемые воеводами с наибольшим статусом. Напротив, система местного самоуправления, сложившаяся при Иване Грозном, заметно теряет во влиянии. Самостоятельность сохраняют губные учреждения с губными старостами. Земские учреждения в посадах и волостях сохраняются, но в течение XVII в. теряют свою самостоятельность, подчиняются приказному и воеводскому управлению [Там же]. Одним из главных стимулов к формированию военно-административной модели региональной политики стало освоение Сибири. Покорение Сибирского ханства позволяет русским начать свой знаменитый колонизационный поход "встречь солнцу". В течение XVII в. обширная территория между Уралом и Тихим океаном оказывается под контролем Москвы. В российской региональной политике возникает новый вызов — сибирский: • территория государства становится беспрецедентно огромной для всей мировой истории; • продолжается усложнение его этнокультурной структуры. Как результат, именно на Востоке система разрядов получает наибольшее развитие. Число городов с воеводским управлением также постоянно увеличивается. В центре вопросами развития Сибири занимается Сибирский приказ — наиболее мощный региональный приказ за все время существования данной системы. Одновременно выстраиваются отношения с проживающими здесь народами с использованием уже привычных приемов. Наиболее крупные и развитые ино-этнические политии получают некоторую сугубо локальную автономию с сохранением власти в руках местных князей (пример Якутии)16. В некоторых случаях принимаются официальные решения о принятии тех или иных народов в подданство, : других это происходит по факту ,7, В целом в лесной сибирской и дальневосточной зоне не было столь развитых государственных образований, как в Поволжье и Зауралье, и потому процесс ассимиляции местных политий был сравнительно легким. Русскую экспансию облегча-i периферийное положение этих территорий в системе культурных миров: здесь -рактически не было мусульман, а буддизм еще не успел распространиться (да и зпоследствии захватил лишь малую часть сибирских народов). Еще одним "региональным вызовом" в XVII в. становится украинский вызов. Присоединив северные и западные окраины прежней Золотой Орды, а также открывшиеся за ними сибирские просторы, Москва продолжает решать еще одну важнейшую геополитическую задачу — по инкорпорации прежних территорий Киевской Руси, оказавшихся под властью Литвы и Польши18. Решение этой задачи началось еще при Иване Великом, который на рубеже XIV—XV вв. присоединил Верховские княжества (верховья Оки), Северскую землю и часть прежних смоленских земель. В 1514 г. Москва отобрала у Литвы Смоленск — прежний центр одного из ведущих княжеств, сложившихся на этапе распада Киевской Руси. В итоге при Иване Великом и Василии III под контролем Москвы оказались сразу два крупнейших субцентра прежней Киевской Руси — Чернигов и Смоленск. Однако эти земли были потеряны в годы Смуты, и первые Романовы усиленно решали задачу по их возвращению и дальнейшей инкорпорации прежних территорий Киевской Руси. В результате во второй половине XVII в. в составе России появилась еще одна нестабильная периферия — Украина (в виде Левобережной Украины и Киева). Украина стала частью Российского государства в результате решений собственной элиты (Переяславская рада 1654 г. о воссоединении Украины с Россией) и побед России в войне с Польшей, признавшей московскую юрисдикцию над этими территориями. Но нестабильность отношений Украины с Москвой была обусловлена изменением этнополитической ситуации на этих землях, постепенным формированием украинского этноса и осознанием украинцами своих региональных и национальных интересов (что не всегда учитывалось Москвой, исходившей из концепции этнического и конфессионального единства славян прежней Киевской Руси). На начальном этапе Москва сохраняет на Украине определенную автономию — власть гетманов и традиционное деление на десять полков. Поэтому Украина становится частью России с особым статусом автономного региона. Центр, таким образом, использует тактику предоставления некоторым присоединенным территориям политической автономии. Совершенно особой частью Российского государства остается Дон — степной регион на Юге страны. Дон — еще одна неустойчивая и полуавтономная периферия, где на основе преимушественно пришлого славянского населения складывается совершенно особое казачье сообщество. В начале XVII в. Москва устанавливает политический контроль над Доном, который признает центральную власть. Но местная вольница сохраняет свои традиции, самосознание остается хорошо выраженным, остается традиционная власть в лице атаманов. Поэтому фактически Дон является на этом этапе автономным регионом. В целом система военно-административного и ведомственного управления начинает захватывать Европейскую часть России. Главным поводом была необходимость охраны неустойчивых западных границ от поляков и шведов, с которыми велись постоянные войны, а также удержания новоприобретенной Украины. Но при этом данная система начинает восприниматься как эффективная для всего государства. Так, в течение XVII в. непрерывно растет число разрядов в ядре Российского государства. Например, из состава Московского разряда отпочковываются новые разряды, в результате чего сам Московский разряд сокращается до границ Московского уезда. Первые западные разряды были пограничными — Украинский, Смоленский, Новгородский, Белгородский, Севский или Северский. Здесь воеводская система управления была наиболее адекватной вызовам времени. То же касается и Казанского разряда, занимавшегося проблемами инкорпорации прежнего Казанского ханства. Однако появляются внутренние разряды, наряду с Московским — Рязанский, Тамбовский, Владимирский, т.е. военные округа становятся важнейшей и общераспространенной формой административно-территориального деления России. Ближе к концу XVII в. военно-административная модель, создававшаяся в опытном режиме, была систематизирована. Страна практически целиком поделилась на разряды с воеводами во главе. Систематизация была проведена с помощью табели о рангах, которая определила управленческие уровни. Первый уровень составили начальники военных округов — разрядов, второй — уездные управляющие. Потребность в сохранении определенного баланса между центром и регионами остается, тем не менее, необходимым условием нормального развития государственности. • Можно подметить интересную особенность, отличающую земские соборы XVII в. от аналогичных мероприятий XVI в., — резкое увеличение регионального представительства [Вернадский, 19976]. • Центр привлекает на свою сторону новые региональные элиты. Интересный пример — официальное обращение Михаила Романова за финансовой помо-лью к ведущим региональным лидерам того времени — Строгановым. • Центр лояльно относится к сохранению самоуправления в тех русских регионах, где оно было укоренено. Самоуправленческие начала сохраняются прежде всего на Русском Севере, где для этого были исторические предпосылки, осознаваемые государством. Здесь по-прежнему существует крестьянский мир, а также волостной сход с выборными органами власти. Однако компетенция местного самоуправления сужается: волостной суд, например, подчиняется надзору воеводы и занимается незначительными вопросами. В то же время подавление регионального начала приводит к бунтам. Классические примеры русских региональных бунтов, беспощадных, но вполне осмысленных по своей географии, связаны как раз с XVII в., с именами Ивана Болотникова и Степана Разина. Центром нестабильности становятся территории относительно нового освоения на юге России и в Поволжье. Все бунты получают поддержку на фронтирном Дону и успешно распространяются в сторону Центра и вверх по Волге. Рост государственной территории вызывает споры о пересмотре его административного деления и вновь реанимирует тему большей самостоятельности регионов. В этой связи очень интересен возникший при слабом царе Федоре Алексеевиче нереализованный проект аристократической федерации. Было предложено разделить царскую державу на несколько государств, управляемых боярами в ранге царских наместников (Сибирь, Казань, Новгород и др.). При этом наместники должны были навечно поселиться и, соответственно, принять во владение эти обширные пространства. |
||
|
|
© uchebnik-online.com |